Оригинал взят у
edgar_leitan в
К слову о новой российской хрестоматии санскритаКак я узнал, в РФ недавно вышла "Новая книга для чтения на санскрите" индолога Н. П. Лихушиной (alias
galenel). Несколько фотографий этой книги можно увидеть
ЗДЕСЬ. Как санскритолог-"академист" и восторженный санскритоман, я не могу, в принципе, не порадоваться любого рода популяризации изучения санскрита где бы то ни было, в том числе и в России. Однако то, что я увидел в опубликованных автором сканах страниц, не могло не вызвать некоторого моего недоумения. Опасаюсь, что меня, по крайне странному для меня, российскому обыкновению, опять могут обвинить в облыжном
критиканстве и личном недоброжелательстве, поэтому поспешу уверить: с многоуважаемым автором, являющимся также и моим фрэндом по ЖЖ, мне делить совершенно нечего, и личного недоброжелательства тут нет ни тени. Мои впечатления о книге крайне фрагментарны и неполны, и возможно, в чём-то совершенно ошибочны. И я готов их скорректировать, если у меня будет более полная информация. Иначе говоря, если бы мне удалось полностью пролистать готовую хрестоматию. И всё же у меня возникло при просмотре поста несколько соображений, которыми решил поделиться с читателями, интересующимися изучением санскрита.
Само название чрезвычайно красиво изданной хрестоматии звучит, на мой вкус, несколько претенциозно и не совсем продуманно. "Новая книга" подразумевает либо инновативный методологический подход, либо формальную новизну - с точки зрения хронологии издания подобного рода книг -, либо комбинацию и того, и другого. Иначе говоря, все книги, что существовали до выхода обсуждаемой книжки - они как бы "старые" или даже "устаревшие". При этом у меня непроизвольно возникла аналогия с "постмодернизмом". Если, к примеру, после книжки Лихушиной ещё кто-нибудь рискнёт издать подобную хрестоматию, что это будет: "новейшая книга"? Или "пост-новая", "ещё-более новая", "наиновейшая" или "самая-самая новая"?
C методологической точки зрения не очень понятно, зачем было включать большую выборку ведических текстов, да ещё со всеми значками музыкальных акцентов, в хрестоматию именно "санскрита". Без введения в особенности грамматики ведического языка в сравнении с грамматикой классического санскрита такие тексты способны, по моему мнению, лишь безнадёжно запутать начинающего. К примеру, на стр. 114 (см. выложенный автором скан) в самом низу даны совершенно специфические ведические формы mahin- или enā, отличающиеся от грамматических форма классического санскрита.
Совершенно очевидно, что в основе принципа включения ведических текстов в хрестоматию "санскрита" лежит произвольное допущение автора о типологическом/(сущностном?) единстве и внеисторическом характере древнеиндийского языка. Что, разумеется, с научно-исторической точки зрения совершенно некорректная, некритическая трансляция одного из известных, традиционных брахманических метанарративов. Объясняется ли где-нибудь в предисловии к книге это допущение методологическими или религиозно-догматическими соображениями? Имеется ли в книге введение в ведическую акцентологию, или значки акцентов просто предлагается принять как некую типографскую данность? Я этого не знаю.
Отрывки из Бхагавадгиты, насколько я понимаю из структуры оглавления, даны в разделе "Веданта". Тоже крайне странное и более чем спорное допущение, оправданное лишь с точки зрения догматических воззрений определённых религиозных традиций, но пренебрегающее принципом исторического подхода, согласно которому Бхагавадгита - это эпический текст, являющийся составной частью Махабхараты. Вообще принципы деления книги на части мне непонятны. Хотя не исключаю, что они излагаются где-нибудь в предисловии.
Каким образом отрывки из "Камасутры" или эпическое "Сказание о Савитри" оказались в разделе "Больших басен" (большие разделы, насколько я понимаю, помечены [квадратными скобками]), для меня загадка. Значительную часть книги составляют тексты, выбранные из Ведического корпуса в широком смысле (из поэтических сборников и Упанишад), из Эпоса, а также буддийские сутры. Текстов, написанных на собственно санскрите, то есть на том идиоме, который принято называть "классическим санскритом", относительно представленных ведических и эпических, не так уж много: насколько могу судить по выложенным сканам, это отрывки из Панчатантры.
О графике и транслитерации: я уже неоднократно писал в своём ЖЖ о навязчивом желании некоторых российских коллег-индологов создать особый воляпюк для транслитерации санскритских текстов, который бы отличался от общепринятого в мировой академической индологии (что должно, вероятно, подчёркивать вожделенную "уникальность отечественной науки"); ср., например, ЗДЕСЬ (
http://edgar-leitan.livejournal.com/66735.html) и
ЗДЕСЬ. Вот и теперь я вижу в выложенных сканах (ср. стр. 7, оглавление) значок ç, который когда-то применялся для обозначения палатального шипящего, который в подавляющем большинстве современных индологических публикаций и изданий транслитерированных текстов обозначается значком ś. Никак не возьму в толк, зачем возрождать и распространять эту типографскую архаику. То же относится и к странной и претенциозной, на мой взгляд, транслитерации данного шипящего звука русским "щ", которая так же не соответствует фонетической реальности транслитерируемого звука, как и (гораздо более привычная) приблизительная транслитерация его буквой "ш" [ср. привычное для читателей индологических изданий написание "шлока" и альтернативное - "Щлока"]. Впрочем, об этом я уже
писал.
Странно и непоследовательно обозначение: "Ища Упанишада" (стр. 7, оглавление), при том, что в латинской транслитерации стоит īçāvasyopaniṣad (при том, что, согласно современной общепринятой латинской графике, следовало бы писать *īśāvasyopaniṣad).
Другие замеченные неточности:
В самом начале "Сутры сердца" (стр. 102), в известной формульной фразе evaṃ mayā śrutaṃ: ekasmin…, в слове „śrutam“ анусвара, графически отображённая точкой, поставлена неверно, даже если интерпретировать данную фразу на выбор хоть в паузальной форме, хоть в сандхи: здесь однозначно должен стоять значёк "m" (म्). То, что вполне обычно в фактическом рукописном санскритском узусе, с точки зрения правил сандхи является ошибкой, а с точки зрения принципов книгоиздания - непоследовательностью или невнимательностью редактора, или же некритической перепечаткой дарбхангского издания P. I. Vaidya. В любом случае, такие вещи следовало бы исправлять.
В примечании к той же строфе корень с префиксом (vi + har) дан, вопреки обыкновению, во вторичной форме гуны, а не в базовой форме (vi + hṛ). Возможно, это и мелочь, однако начинающий не сможет найти этот корень, если воспользуется популярным в России словарём Моньера-Уилльямса в его онлайн-форме.
В видимых мне примечаниях к отдельным словам автор даёт вообще все возможные их словарные значения, а не только те, что соответствуют их конкретному контексту. Возможно, так и было задумано, однако это, с моей точки зрения, ненужным образом утяжеляет книгу. Не проще ли тогда просто пользоваться имеющимися ещё более полными словарями, тем более что большинство из них доступно в интернете:
http://www.sanskrit-lexicon.uni-koeln.de/ Аргументы того рода, что там (online), дескать, словари на английском, немецком или французском языках, не очень хороши. Желающие более-менее всерьёз заниматься санскритом никак не могу не уметь пользоваться хотя бы англоязычными изданиями.
Ещё терминологическое соображение: обозначение таких форм, как samāpanna (стр. 103), латинской аббревиатурой p. p. (participium perfecti) проблематично, хотя уже и лучше, чем p.p.p. (participum perfecti passivi). Однако такие формы, как причастия прошедшего времени исключительно активного залога на -vas, как ūcivas-, tepivas-, jajñivas-, cakṛvas-, и т. д., также являются своего рода "p.p.", хотя и совершенно отличны от соответствующих „p.p.“, таких как ukta-, tapta-, jñāta-, kṛta-, которые в случае непереходных глаголов имеют действительный залог (gata-, sthita-, patita-…).
Мне было бы интересно взглянуть на "Указатель корней", составленный М. Гасунсом. Учитывает ли коллега в своём практическом приложении монографию Х. Вербы
"Verba Indoarica", подробно классифицирующую корни древнеиндийского языка? Данная монография одного из моих венских учителей, хотя и сложна в практическом использовании, всё же является на сегодняшний день наиболее полной и научно выверенной классификацией (первичных) корней древнеиндийского языка, исправляющей хотя и гораздо более распространённую, но полную ошибок и во многом устаревшую классификацию
Уитни.
Из оглавления я вижу, что на стр. 332 дана "Таблица сочетаний конечных звуков с начальными", что в том же оглавлении приравнивается к "правилам сандхи". На самом деле это некорректно, так как изменения звуков в непрерывной речи (сандхи или самхита) затрагивают не только звуки на стыке слов или морфем, но и за их границами, ср. например правила "нати" (церебрализации).
Представить читателям различные печатные типы шрифта деванагари - это, возможно, и неплохая мысль. Однако надо понимать, что к самому санскриту как к языку эти исторически и технически обусловленные особенности индологического книгоиздания имеют лишь весьма опосредованное отношение, поддерживая широко расопространённое и ошибочное представление, будто (дева)нагари - это как бы "санскритский шрифт". На самом деле, нет никакого специфического "санскритского шрифта". Деванагари приобрёл свой квази-надрегиональный характер лишь в после распространения в колониальной Индии книгопечатания и крупных типографий. Для небольших региональных типографий, а также даже и современного рукописного узуса характерно использование многочисленных региональных типов письма.
В конце своего поста в ЖЖ составитель хрестоматии Н. П. Лихушина пишет, что книжка нужна для её курса, который она ведёт. Всё это понятно и замечательно. Однако как быть с теми, кто автора и её преподавательскую методику не знает из личного общения? Как быть с научным значением новой хрестоматии sub specie aeternitatis? Возможно, что автором такая высокая и трудновыполнимая задача и не ставилась. Однако подспудно взгляды составителя не могли не найти своего выражения в структуре книги и в выбранных отрывках. Наиболее проблематичные, с моей точки зрения, черты я упомянул: это явный перевес ведических текстов, хотя хрестоматия провозглашается санскритской, а также её очевидный внеисторизм и намёк на религиозную ангажированность (ср. Бхагавадгита как "текст Веданты").
Более всесторонней и интересной для возможных читателей хрестоматию сделали бы дополнительные отрывки из классической санскритской поэзии, художественной прозы, а также образчики различных типов философского, "шастрического" и комментаторского стиля. Возможные аргументы об их сложности в данном случае бьют мимо цели, так как очевидно, что преобладающие в "Новой книге для чтения на санскрите" тексты на языке ведической поэзии (с научной точки зрения не тождественном "санскриту" в строгом смысле) грамматически гораздо более сложны, нежели тексты поэзии на классическом идиоме.
Впрочем, не исключаю, что (интересная с точки зрения научной новизны) задача исторически как можно более полного охвата разных типов текстoв и стилей автором и не ставилась. А если бы обсуждаемая хрестоматия называлась просто книгой для чтения на "древнеиндийском языке", то я бы забрал назад своё самое первое замечание.
Я прекрасно понимаю, какой огромный труд и какое время уходят на написание, составление или хотя бы редактирование научных книг. Ведь хрестоматии, хотя и не являются, по определению жанра, в полном смысле научной литературой, должны - хотя бы до определённого предела - передавать именно научные сведения о языке и его письменных памятниках, поверх барьеров и специфических предпочтений тех или иных религиозно-философских традиций. По крайней мере мне лично именно такими хотелось бы видеть современные хрестоматии, особенно если они претендуют на серьёзную новизну и так красиво изданы. Если подобная амбициозная задача не ставится, то мне тогда не совсем понятна тяга к умножению и так уже более чем многочисленных сущностей, существующих в мире: санскритских грамматик, учебников и хрстоматий.
Прошу воспринимать мои замечания как предварительное и неполное впечатление, которое я готов модифицировать при наличии более исчерпывающей информации, то есть полного и окончательного варианта книги перед глазами. Также я искренне надеюсь, что в среде российских коллег ещё не повсеместное распространение получила модная в настоящее время, обусловленная идеологическим идиотизмом абсурдная реакция на любого рода научную критику как на "русофобию". Sapienti sat!
N.B. Не относящиеся к теме комментaрии будут удаляться.