ВИНТАЖНАЯ СВЕЖЕСТЬ
Что получится, если протереть ветошью старинный холст и обнаружить там вдруг ослепительный снег или фосфорецирующие рыбы? Прорывая туман, на свет выступают яркие и тревожные персонажи, фактурные вещи… Получится стиль «импалсизм», к которому художник Сергей Потапов шел 12 лет.
А пока искал свое, делал классические пейзажи. Но как писать их после Шишкина, как превзойти мэтра? Это на картине у Сергея Потапова щука превратилась в «Розовую мечту», а жить по щучьему веленью он не умеет. «Когда посетил Данию с персональной выставкой, был удивлен их фольклором. В русских сказках герой ведь все желает чуда, чтобы счастье свалилось на него по волшебству. А в датских сказках нужно что-то делать, делать - и тогда ты получаешь в конце вознаграждение».
Вознаграждение к художнику пришло не сразу. Над отдельными полотнами работал месяцы, над иными - год, два. В картине «Мечта» видишь целый дождь рыбы, словно проливающийся из рога изобилия, а в натюрморте «Весна» что-то цветущее - может быть, липа или белая сирень - обрушивается на нас жизнерадостным потоком. В импульсивности - авторский почерк Потапова.
«В начале 1990-х на меня оказала воздействие книга китайского живописца Цибай Ши. Своих учеников он наставлял так: «Если вы хотите, чтобы бабочка или стрекоза были, в рисунке живыми, не мешайте карандашу свободно двигаться по бумаге». Полностью отдаться интуиции, понимаете? Я тоже пытаюсь не мешать кисти и мастихину свободно двигаться по холсту. Этот путь на холсте бывает таким непредсказуемым! Точнее, это управляемая непредсказуемость. Помню, и в училище нам говорили, что в рисунке должна оставаться какая-то недосказанность. В погоне за совершенством, бесконечно исправляя себя самого, можно ведь и картину испортить. Я всегда оставляю что-то абстрактное, пусть зритель завершит образ сам своим воображением».
Постепенно к нему придут и геометрическая форма мазка, и стихийная бесформенность заднего плана - с экспрессивными красками плана переднего, - и техника «старения», под антик, которая превратит скатерти, кувшины, самовары и даже обычную огородную тыкву в таинственные археологические раритеты. Пожалуй, наиболее отчетливым импалсизм становится в триптихе «вкусных» натюрмортов: с тыквой, грушей и виноградом. «Натюрморт с виноградом» завораживает янтарной выпуклостью ягод, языческим ликованием света на всех предметах. И эта же языческая восторженность - во всех цветочных натюрмортах, будь то розы, ирисы или тюльпаны. Насыщенность цвета, способность фона отступить и дать зазвучать источающим влагу, свежесорванным бутонам - так чувственно художник передает энергетику утра. Он словно дает говорить самим вещам, предоставляя себя в качестве чуткого инструмента.
«Импалсизм, от английского impulse, проявляется в постоянном движении фантазии, ее капризных траекториях. Сначала идея картины может быть одной, а пока ты готовишь холст, кисти, - она уже изменилась, приняла новые очертания. И на этом воображение не останавливается. «Соколиную охоту» я писал год. А начиналось все с банальных разговоров об охоте вообще, потом я размышлял об этом ритуале - соколиной охоте, об удивительном мастерстве, позволяющем приручить птицу и научить ее приносить тебе дичь…»
Прихотливость фантазии ощущается в жанровых композициях художника. Цикл картин, посвященных карнавалу, картина «Коррида» или «Танцы майя» отражают стихийные состояния человеческой души, близкие трансу. В них контуры вещей словно надорваны, кисть поддается экстазу. Трибуна испанского стадиона - фейерверк, в котором неразличимы ни лица, ни силуэты, все слилось в едином устремлении к арене, дыхание замерло. В других же работах проступает отчетливая ностальгия по аристократическим временам, когда жизнь была красивым ритуалом. Кажется, такой тонкой ностальгией проникнута картина «Псовая охота». Здесь поступь легковесных коней столь же изящна, сколь и осанка наездников и наездниц, а белизна снега подчеркивает их точеные силуэты.
Когда же Сергей Потапов устает от «импалсизма» нашей жизни - нестабильности и стихийности, настигающей нас с телеэкрана, в автомобильных пробках и в толпе, он удаляется рыбалить. Говорит, что чудо-рыб поймать не удавалось, зато душа находит полное отдохновение. «Сутолока отступает, забываешь даже о работе - ни мельтешения цвета, ни напряженных мыслей о композиции, прорисовках… Просто замираешь и медитируешь на поплавок. Воду слушаешь».
Донская вода оставила свой след в творчестве Сергея Потапова. Триптих «Осень. Набережная» посвящен сентябрьскому Ростову. Глубокий зеленый цвет объединяет сушу - с еще не облетевшими каштанами - и реку. Новая же встреча с набережной состоится в картине «Рандеву», где уже знакомы е нам два катера снова греются бок о бок, погруженные в черно-зеленую воду, и абсолютно равнодушны к белизне сугробов-простыней, загромоздивших тротуары. Над ними мудрый соглядатай - чистый холст, идеально-белое небо, которому не нужны краски. Сергей и Светлана, супруга, любят эти картины. А самую любимую - «Розовую мечту» с щукой - продавать наотрез отказываются. «Выставим, но продавать - нет. Не можем. Родная она».
В своих философических работах - «Натюрморт с компасом», «Песочные часы» - Сергей Потапов пренебрегает законами перспективы. Пространство несколько искажено под воздействием всесильного времени. И изящно изогнувшиеся часы, которые должны бы являться безупречной мерой, здесь так же бренны, как сухой букет, едва хранящий аромат степей. Из 44 картин, представленных на персональной выставке художника, ни одна не кажется случайной. Каждая - какое-то важное, звенящее сообщение. Читая эти письмена, испытываешь смешанное чувство посещения стилизованной «лавки древностей» и дачной церемонии с дымящимся самоваром. Все очень горячо и свежо! Изысканный винтаж разворачивается в философию времени.
Вера Котелевская.
А пока искал свое, делал классические пейзажи. Но как писать их после Шишкина, как превзойти мэтра? Это на картине у Сергея Потапова щука превратилась в «Розовую мечту», а жить по щучьему веленью он не умеет. «Когда посетил Данию с персональной выставкой, был удивлен их фольклором. В русских сказках герой ведь все желает чуда, чтобы счастье свалилось на него по волшебству. А в датских сказках нужно что-то делать, делать - и тогда ты получаешь в конце вознаграждение».
Вознаграждение к художнику пришло не сразу. Над отдельными полотнами работал месяцы, над иными - год, два. В картине «Мечта» видишь целый дождь рыбы, словно проливающийся из рога изобилия, а в натюрморте «Весна» что-то цветущее - может быть, липа или белая сирень - обрушивается на нас жизнерадостным потоком. В импульсивности - авторский почерк Потапова.
«В начале 1990-х на меня оказала воздействие книга китайского живописца Цибай Ши. Своих учеников он наставлял так: «Если вы хотите, чтобы бабочка или стрекоза были, в рисунке живыми, не мешайте карандашу свободно двигаться по бумаге». Полностью отдаться интуиции, понимаете? Я тоже пытаюсь не мешать кисти и мастихину свободно двигаться по холсту. Этот путь на холсте бывает таким непредсказуемым! Точнее, это управляемая непредсказуемость. Помню, и в училище нам говорили, что в рисунке должна оставаться какая-то недосказанность. В погоне за совершенством, бесконечно исправляя себя самого, можно ведь и картину испортить. Я всегда оставляю что-то абстрактное, пусть зритель завершит образ сам своим воображением».
Постепенно к нему придут и геометрическая форма мазка, и стихийная бесформенность заднего плана - с экспрессивными красками плана переднего, - и техника «старения», под антик, которая превратит скатерти, кувшины, самовары и даже обычную огородную тыкву в таинственные археологические раритеты. Пожалуй, наиболее отчетливым импалсизм становится в триптихе «вкусных» натюрмортов: с тыквой, грушей и виноградом. «Натюрморт с виноградом» завораживает янтарной выпуклостью ягод, языческим ликованием света на всех предметах. И эта же языческая восторженность - во всех цветочных натюрмортах, будь то розы, ирисы или тюльпаны. Насыщенность цвета, способность фона отступить и дать зазвучать источающим влагу, свежесорванным бутонам - так чувственно художник передает энергетику утра. Он словно дает говорить самим вещам, предоставляя себя в качестве чуткого инструмента.
«Импалсизм, от английского impulse, проявляется в постоянном движении фантазии, ее капризных траекториях. Сначала идея картины может быть одной, а пока ты готовишь холст, кисти, - она уже изменилась, приняла новые очертания. И на этом воображение не останавливается. «Соколиную охоту» я писал год. А начиналось все с банальных разговоров об охоте вообще, потом я размышлял об этом ритуале - соколиной охоте, об удивительном мастерстве, позволяющем приручить птицу и научить ее приносить тебе дичь…»
Прихотливость фантазии ощущается в жанровых композициях художника. Цикл картин, посвященных карнавалу, картина «Коррида» или «Танцы майя» отражают стихийные состояния человеческой души, близкие трансу. В них контуры вещей словно надорваны, кисть поддается экстазу. Трибуна испанского стадиона - фейерверк, в котором неразличимы ни лица, ни силуэты, все слилось в едином устремлении к арене, дыхание замерло. В других же работах проступает отчетливая ностальгия по аристократическим временам, когда жизнь была красивым ритуалом. Кажется, такой тонкой ностальгией проникнута картина «Псовая охота». Здесь поступь легковесных коней столь же изящна, сколь и осанка наездников и наездниц, а белизна снега подчеркивает их точеные силуэты.
Когда же Сергей Потапов устает от «импалсизма» нашей жизни - нестабильности и стихийности, настигающей нас с телеэкрана, в автомобильных пробках и в толпе, он удаляется рыбалить. Говорит, что чудо-рыб поймать не удавалось, зато душа находит полное отдохновение. «Сутолока отступает, забываешь даже о работе - ни мельтешения цвета, ни напряженных мыслей о композиции, прорисовках… Просто замираешь и медитируешь на поплавок. Воду слушаешь».
Донская вода оставила свой след в творчестве Сергея Потапова. Триптих «Осень. Набережная» посвящен сентябрьскому Ростову. Глубокий зеленый цвет объединяет сушу - с еще не облетевшими каштанами - и реку. Новая же встреча с набережной состоится в картине «Рандеву», где уже знакомы е нам два катера снова греются бок о бок, погруженные в черно-зеленую воду, и абсолютно равнодушны к белизне сугробов-простыней, загромоздивших тротуары. Над ними мудрый соглядатай - чистый холст, идеально-белое небо, которому не нужны краски. Сергей и Светлана, супруга, любят эти картины. А самую любимую - «Розовую мечту» с щукой - продавать наотрез отказываются. «Выставим, но продавать - нет. Не можем. Родная она».
В своих философических работах - «Натюрморт с компасом», «Песочные часы» - Сергей Потапов пренебрегает законами перспективы. Пространство несколько искажено под воздействием всесильного времени. И изящно изогнувшиеся часы, которые должны бы являться безупречной мерой, здесь так же бренны, как сухой букет, едва хранящий аромат степей. Из 44 картин, представленных на персональной выставке художника, ни одна не кажется случайной. Каждая - какое-то важное, звенящее сообщение. Читая эти письмена, испытываешь смешанное чувство посещения стилизованной «лавки древностей» и дачной церемонии с дымящимся самоваром. Все очень горячо и свежо! Изысканный винтаж разворачивается в философию времени.
Вера Котелевская.