Где ошибся Ротбард?
Передо мной две книги популярного среди либералов экономиста Мюррея Ротбарда (1926-1995). Одна - «Государство и деньги» впервые опубликована в 1964 году. Вторую книгу, «Показания против Федерального резерва», Ротбард написал через 30 лет после первой, в 1994 г. На русский язык обе книги была переведены в 2003 г. Первая - под научной редакцией Гр. Сапова. Вторая - под научной редакцией А. Куряева.
К книгам Ротбарда меня побудила обратиться дискуссия в жж о резервировании наличными деньгами текущих банковских счетов, то есть счетов, с которых вкладчик может в любой момент потребовать наличные деньги.
Одни, прочитав Ротбарда и его сторонников, считают стопроцентное резервирование необходимым условием:
• честной банковской деятельности,
• укрепления прав собственности,
• преодоления инфляции.
И, наоборот, они считают частичное резервирование мошенничеством, «размыванием прав собственности» и одной из причин инфляции.
Другие считают требование стопроцентного резервирования нарушением свободы договора. (Естественно, свобода договора не включает в себя свободу договариваться о преступлениях.) Они считают, что одно лишь частичное резервирование не является основанием для обвинения банкира в мошенничестве, что в обесценивании рубля повинно государство и его ЦБ, а не коммерческие банки: как бы они ни резервировали свои текущие счета, они не в силах повлиять на ценность наличных рублей.
Посмотрим, как Ротбард пришёл к идее о необходимости стопроцентного резервирования.
Ротбард берётся объяснить, что такое деньги. Начинает он хорошо: со специализации в труде и с выгоды обмена между разными специалистами, с неудобства бартера и с запасания каждым участником обмена ликвидных товаров для преодоления этого неудобства. Вот эти ликвидные товары и становятся деньгами. Самые популярные деньги - золото, а самое удобное для обмена золото «упаковано» в стандартные кусочки - монеты, прерогативу на чеканку которых несправедливо захватывает государство.
Но дальше - хуже. Со следующими двумя утверждениями Ротбарда трудно согласиться.
Первое утверждение: если увеличение всех других товаров увеличивает общественную пользу, то увеличение денег не увеличит общественной пользы, поскольку при заданном объеме обменов уменьшится эффективность каждой денежной единицы служить средством обмена.
Второе утверждение: банки возникли исключительно как денежные склады, из которых банк-хранитель не в праве взять ни одной помещённой на хранение денежки. Банк лишь хранит деньги и дожидается момента, когда за ними придёт тот, кто их положил - поклажедатель.
Оба эти утверждения ложные. И только опираясь на них, Ротбард приходит к выводу о том, что частичное резервирование, увеличивая денежную массу, порождает инфляцию, что банк, как и любой хранитель, жульничает, когда вещей на складе оказывается меньше, чем могут потребовать одновременно все поклажедатели. Мнение Ротбарда устойчиво: за 30 лет, разделяющих две книги Ротбарда, его пыл в критике частичного резервирования ничуть не угас.
Почему я считаю ложным первое утверждение Ротбарда? Если банку удастся разместить дополнительное количество эмитируемых им денег в виде банкнот или открытых счетов на выгодных для себя условиях, то это явно увеличит пользу банка и его клиентов. А банки регулярно эмитируют деньги и размещают их среди клиентов на добровольных, а потому - взаимовыгодных условиях. То есть количество денег увеличивается с пользой для банка и его клиентов.
Почему я считаю ложным второе утверждение Ротбарда? Дело в том, что даже договор хранения может разрешать хранителю с согласия поклажедателя пользоваться хранимыми вещами (ст. 892 ГК РФ).
Некоторые защитники Ротбарда полагают, что договор, позволяющий хранителю пользоваться хранимыми вещами, а поклажедателю требовать свои вещи по первому требованию, невозможно выполнить, как невозможно выполнить, например, договор о доставке одного и того же груза в два разных места в одно и то же время. А потому такой договор следует признать ничтожным. Но если хранитель с согласия поклажедателя использует эту вещь, например, передаёт её третьему лицу, то это совсем не означает, что хранитель не сможет вернуть хранимую вещь поклажедателю по первому его требованию. Поскольку ничто не происходит мгновенно, то по первому требованию может означать на следующий день после требования. Если хранитель не сможет вернуть ту же вещь, он может вернуть аналогичную (а это предусмотрено договором), изготовив её, купив, попросив взаймы или компенсировать другими вещами, предусмотренными договором. Если строгие последователи Ротбарда позволят нам обещать в договоре только то, что у нас есть, а не то, что мы планируем иметь, то они крепко подорвут свободу договора.
Беда не в том, что мы заключаем плохие договоры, не предусматривающие стопроцентного резервирования. Беда в том, что государство ограничивает свободу договора, оно запрещает нам заключать такие договоры, какие мы хотим, и не предусматривает должной ответственности за нарушение заключённых договоров.
Конечно, стопроцентное резервирование может увеличить ответственность банкиров за невыполнение договоров текущего счета, поскольку такое невыполнение можно по нашим законам квалифицировать как мошенничество, а не просто, как невыполнение обычного договора, за которое невозможно привлечь к уголовной ответственности. Но зачем действовать так сложно? И почему судить за мошенничество лишь нарушителей договора текущего счета? Чем лучше те, кто не выполняет договоры срочного счёта? Почему можно безнаказанно обманывать тех, кто положил деньги на срочные счета, кто соглашается не трогать свои деньги долгое время, чтобы спасти свои деньги хотя бы от инфляции? Почему бы не изменить уголовное законодательство? Почему бы любое серьезное невыполнение договора не отнести к мошенничеству? Ведь невыполнение договора - это всегда ущемление чужих прав, всегда покушение на чужое.
Я давно заметил, что мы самонадеянно называем себя разумными, сапиенсами. Но мы, скорее, говорящие или пишущие, чем думающие. И Ротбард не исключение. Ротбард написал много полезного, что служит защите наших прав. Нужно популяризировать это полезное. Но не нужно распространять его ошибки, выдавая их за истину. Мы и так по горло в глупостях, полагая их вершиной человеческой мудрости.
(с), Репин Е. Н.
PS. Хотела некоторые мысли выделить курсивом или жирным шрифтом. Но потом подумала, что выделять надо всё. Так что читайте так, как будто каждое слово выделено.)
К книгам Ротбарда меня побудила обратиться дискуссия в жж о резервировании наличными деньгами текущих банковских счетов, то есть счетов, с которых вкладчик может в любой момент потребовать наличные деньги.
Одни, прочитав Ротбарда и его сторонников, считают стопроцентное резервирование необходимым условием:
• честной банковской деятельности,
• укрепления прав собственности,
• преодоления инфляции.
И, наоборот, они считают частичное резервирование мошенничеством, «размыванием прав собственности» и одной из причин инфляции.
Другие считают требование стопроцентного резервирования нарушением свободы договора. (Естественно, свобода договора не включает в себя свободу договариваться о преступлениях.) Они считают, что одно лишь частичное резервирование не является основанием для обвинения банкира в мошенничестве, что в обесценивании рубля повинно государство и его ЦБ, а не коммерческие банки: как бы они ни резервировали свои текущие счета, они не в силах повлиять на ценность наличных рублей.
Посмотрим, как Ротбард пришёл к идее о необходимости стопроцентного резервирования.
Ротбард берётся объяснить, что такое деньги. Начинает он хорошо: со специализации в труде и с выгоды обмена между разными специалистами, с неудобства бартера и с запасания каждым участником обмена ликвидных товаров для преодоления этого неудобства. Вот эти ликвидные товары и становятся деньгами. Самые популярные деньги - золото, а самое удобное для обмена золото «упаковано» в стандартные кусочки - монеты, прерогативу на чеканку которых несправедливо захватывает государство.
Но дальше - хуже. Со следующими двумя утверждениями Ротбарда трудно согласиться.
Первое утверждение: если увеличение всех других товаров увеличивает общественную пользу, то увеличение денег не увеличит общественной пользы, поскольку при заданном объеме обменов уменьшится эффективность каждой денежной единицы служить средством обмена.
Второе утверждение: банки возникли исключительно как денежные склады, из которых банк-хранитель не в праве взять ни одной помещённой на хранение денежки. Банк лишь хранит деньги и дожидается момента, когда за ними придёт тот, кто их положил - поклажедатель.
Оба эти утверждения ложные. И только опираясь на них, Ротбард приходит к выводу о том, что частичное резервирование, увеличивая денежную массу, порождает инфляцию, что банк, как и любой хранитель, жульничает, когда вещей на складе оказывается меньше, чем могут потребовать одновременно все поклажедатели. Мнение Ротбарда устойчиво: за 30 лет, разделяющих две книги Ротбарда, его пыл в критике частичного резервирования ничуть не угас.
Почему я считаю ложным первое утверждение Ротбарда? Если банку удастся разместить дополнительное количество эмитируемых им денег в виде банкнот или открытых счетов на выгодных для себя условиях, то это явно увеличит пользу банка и его клиентов. А банки регулярно эмитируют деньги и размещают их среди клиентов на добровольных, а потому - взаимовыгодных условиях. То есть количество денег увеличивается с пользой для банка и его клиентов.
Почему я считаю ложным второе утверждение Ротбарда? Дело в том, что даже договор хранения может разрешать хранителю с согласия поклажедателя пользоваться хранимыми вещами (ст. 892 ГК РФ).
Некоторые защитники Ротбарда полагают, что договор, позволяющий хранителю пользоваться хранимыми вещами, а поклажедателю требовать свои вещи по первому требованию, невозможно выполнить, как невозможно выполнить, например, договор о доставке одного и того же груза в два разных места в одно и то же время. А потому такой договор следует признать ничтожным. Но если хранитель с согласия поклажедателя использует эту вещь, например, передаёт её третьему лицу, то это совсем не означает, что хранитель не сможет вернуть хранимую вещь поклажедателю по первому его требованию. Поскольку ничто не происходит мгновенно, то по первому требованию может означать на следующий день после требования. Если хранитель не сможет вернуть ту же вещь, он может вернуть аналогичную (а это предусмотрено договором), изготовив её, купив, попросив взаймы или компенсировать другими вещами, предусмотренными договором. Если строгие последователи Ротбарда позволят нам обещать в договоре только то, что у нас есть, а не то, что мы планируем иметь, то они крепко подорвут свободу договора.
Беда не в том, что мы заключаем плохие договоры, не предусматривающие стопроцентного резервирования. Беда в том, что государство ограничивает свободу договора, оно запрещает нам заключать такие договоры, какие мы хотим, и не предусматривает должной ответственности за нарушение заключённых договоров.
Конечно, стопроцентное резервирование может увеличить ответственность банкиров за невыполнение договоров текущего счета, поскольку такое невыполнение можно по нашим законам квалифицировать как мошенничество, а не просто, как невыполнение обычного договора, за которое невозможно привлечь к уголовной ответственности. Но зачем действовать так сложно? И почему судить за мошенничество лишь нарушителей договора текущего счета? Чем лучше те, кто не выполняет договоры срочного счёта? Почему можно безнаказанно обманывать тех, кто положил деньги на срочные счета, кто соглашается не трогать свои деньги долгое время, чтобы спасти свои деньги хотя бы от инфляции? Почему бы не изменить уголовное законодательство? Почему бы любое серьезное невыполнение договора не отнести к мошенничеству? Ведь невыполнение договора - это всегда ущемление чужих прав, всегда покушение на чужое.
Я давно заметил, что мы самонадеянно называем себя разумными, сапиенсами. Но мы, скорее, говорящие или пишущие, чем думающие. И Ротбард не исключение. Ротбард написал много полезного, что служит защите наших прав. Нужно популяризировать это полезное. Но не нужно распространять его ошибки, выдавая их за истину. Мы и так по горло в глупостях, полагая их вершиной человеческой мудрости.
(с), Репин Е. Н.
PS. Хотела некоторые мысли выделить курсивом или жирным шрифтом. Но потом подумала, что выделять надо всё. Так что читайте так, как будто каждое слово выделено.)