Эстонцы о русских. Тоже могли бы русские о таджиках и узбеках написать. (Продолжение)
А что мы хотим приказывать, диктовать? Как мы представляем будущее без русских? Без них? Достигнем ли мы без них идеального взаимопонимания, бесконфликтного общества? Или именно благодаря их существованию образуем монолитный общий фронт, направленный против них? В обоих случаях положение было бы ненормальное. А сейчас оно нормальное?
Да, они были у нас всегда, сколько я помню. Я с ними дружила, ссорилась, сближалась, расходилась. Мне они не нужны и никогда не были нужны, я их сама не искала, но раз уж судьба свела меня с ними, я не отворачивалась от них, не относилась к ним с предубеждением. И о своем дружеском чувстве никогда не жалела.
У каждого эстонца свой опыт взаимоотношений с русскими. И не только негативный, дело не в этом. Просто мы в них не нуждались, не хотели, не звали. Мы их не считали своими. И все-таки они здесь, у нас, так случилось. И это проблема. Впервые после их прихода мы можем спросить у себя, что с ними делать? До сих пор мы не могли задавать никаких вопросов, до сих пор нам только приказывали, приходили, управляли и властвовали. Все мерили идеологией, которая никогда не была нам близка и все-таки нас испортила, приравняла к другим. И теперь мы больны. Когда же мы сможем выздороветь, когда на наше общее прошлое сможем взглянуть без предрассудков, без чувства униженности, без превосходства? Они для нас вроде пробного камня: когда наше отношение к ним станет здоровым - только тогда мы станем действительно свободными. Но возможно ли это вообще? (Майму Берг)
Да, они были у нас всегда, сколько я помню. Я с ними дружила, ссорилась, сближалась, расходилась. Мне они не нужны и никогда не были нужны, я их сама не искала, но раз уж судьба свела меня с ними, я не отворачивалась от них, не относилась к ним с предубеждением. И о своем дружеском чувстве никогда не жалела.
У каждого эстонца свой опыт взаимоотношений с русскими. И не только негативный, дело не в этом. Просто мы в них не нуждались, не хотели, не звали. Мы их не считали своими. И все-таки они здесь, у нас, так случилось. И это проблема. Впервые после их прихода мы можем спросить у себя, что с ними делать? До сих пор мы не могли задавать никаких вопросов, до сих пор нам только приказывали, приходили, управляли и властвовали. Все мерили идеологией, которая никогда не была нам близка и все-таки нас испортила, приравняла к другим. И теперь мы больны. Когда же мы сможем выздороветь, когда на наше общее прошлое сможем взглянуть без предрассудков, без чувства униженности, без превосходства? Они для нас вроде пробного камня: когда наше отношение к ним станет здоровым - только тогда мы станем действительно свободными. Но возможно ли это вообще? (Майму Берг)