Нас нет
"Нас нет, ибо таков умысел" - последняя строчка стихотворения, написанного пару лет назад замечательным краснодарским филологом под псевдонимом Михаил Ягнаков.
"Никого из нас нет" - первая строчка стихотворения, которое сегодня опубликовал Станислав Львовский.
Это какое-то важное для меня созвучие, настолько близкое, что я вся умещаюсь в этом зазоре между последним стихом М.Я. и первым стихом С.Л. Что в общем нетрудно, потому что меня-то тоже нет.
Михаил Ягнаков
…поймет, что религиозный человек
должен плясать часами без продыха
и быть хорошим танцором, как царь Давид.
Виктор Ерофеев
Мы не были. Кто - как, а я знаю,
знаю умысел, заповедавший нам не быть.
Стояли хибары, какие-то - вполне основательные,
встречались и покосившиеся.
Теперь там витрины, чем-то торгуют,
не знаю, я проезжаю мимо на маршрутке.
Пробки, линию надо расширять,
да где там - семь этажей;
до скончания века, может, и не простоят,
но лепет младенческой речи китайцев застанут,
это точно.
Уже и сам забыл, что тут было.
Вспомнить нечего;
извините, доктор, я родился гораздо позже.
Что было дальше, никто не знает.
Ничего, кроме раздражения, словно начитался ВитрУвия;
снобизм записного театрала на очередную «Чайку», -
зажал пальцами нос,
будто эта мертвая птица до сих пор лежит на сцене;
лежит в виде реквизита.
Говорят, стало лучше;
правда, гастролирующий искусствовед жаловался на убожество современной архитектуры.
Мне сравнить не с чем;
я вообще не об этом.
Хибарки - так, по привычке объяснять свои ощущения.
Люди когда-то завелись, как трупные черви;
слава Богу, жизнь со временем, действительно, стала лучше,
слава Богу, мы, наконец, стали людьми;
и, наконец, во мне возникло это ощущение.
Взгляд блуждает, как собака под дождем,
ищет оставленные им метки;
метки, которые смыла вода;
метки, которые он не оставлял;
метки, которые всего лишь слово из грустной песни.
Это и выводит из себя;
пусть бы горизонт размазал его, как масло на хлебе,
словно вышел на полустанке, где только поля,
где и вправду ничего нет.
Ничего нет;
только плетется набитая под завязку маршрутка
сквозь теснину новостроек.
Бессмысленности гораздо меньше, чем кажется;
проще говоря, голова идет кругом от избытка смысла.
Не веришь?
Взгляни в окно.
Гляди.
Нас нет; ибо таков замысел.
Мир таков, каким ты его видишь, и ты просто болен;
нет, не так;
дай-ка я лучше станцую тебе танец джамп,
настоящий Russian Dance;
он и расставит все по местам;
расставит так,
что ты поймешь нелепость своих слов.
«Какой, к черту, дьявол! -
слышу я наждачный голос из динамиков маршрутки
и с грехом пополам перевожу с английского. -
Это бог бухой!»
Это он так пел;
а я думаю по-другому;
я думаю на другом языке;
я думаю только тогда, когда нужно прикусить язык.
Не набил еще руку,
как с этой штукой обращаться, -
вот что такое кровь.
Эволюция бритвенных приборов убеждает в том,
что опасная бритва способна порезать только тебя самого,
сколько ни полосуй ею прохожих.
Она есть, а нас - нет;
в этом сходство мужчин и женщин,
а не в бритье щек и ляжек, друг.
Ты не правильно понял, друг:
то-то и оно, что даже плоть наша - не просто так;
она есть; а нас - нет.
Таков умысел: чтобы нас не было.
Красота спасет мир, а некрасивость - убьет;
а нас как не было,
так и не будет.
Один отшельник, возможно, даже признанный Церковью,
пытался, да так и не смог обосноваться в обители;
вернулся к диким быкам, своим прежним товарищам;
с ними он рыскал в поисках подножного корма;
может, он один только и был -
среди нас, обреченных участи не быть.
Он снова стал на четвереньки,
неспешно жевал траву,
иногда бросался на коров, по обыкновению вопя: «Етит твою мать!..»
Подох на коровьем погосте, на груде мослов.
Но это исключение, подтверждающее правило:
нас нет, ибо таков умысел.
Станислав Львовский
Оригинал взят у sanin в По случаю сегодняшнего дня
Это последний текст из новой книги. Я его уже два раза читал, но не публиковал ещё.
Семнадцать роз преступления и беспамятства
1.
никого из нас нет.
и не будет и это куда
ли ау неужели такое
на каждую букву?
так неровно, так страшно
дрожит и хлопочет челнок
всё ещё.
белые как снег
за двойными
дверями
громыхающие
облака
сталкивающиеся
в небе
(цеха
Магнитки).
2.
и белые толпятся
наши на входе.
а стежок воспалённый
неровно ложится
некрасиво на времени
местном лежит
некрасиво.
и красные наши
наступают на наших
белых - раз-два.
и вчерашние наши.
и позавчерашние наши.
и завтрашние.
и всегда
наступают
на нас.
навсегда
наступают.
3.
котики, вы мои -
вспоминает:
я спускаюсь к вам
из-под сверху
и сам не знаю.
откуда?
но вот я.
и говорит
Москва.
и саечка
за испуг.
4.
испугался -
выбыл
и всё.
(день открытых).
эх, забыли этих
как их, чёрт, ну.
5.
и молчали
кричали.
и кричали
молчали.
(время было такое).
6.
и убитые преданные
и оболганные изнасилованные
и зарезанные
расстрелянные
и выброшенные на улицу
и умершие от голода
и в домах-интернатах
и похороненные
и в общих
могилах.
и затоптанные
в нечернозёмную
почву. и
запрещённые (не
разрешающейся
разве-кровью).
7.
всех своих замученных убитых забытых
изнасилованных расстрелянных безымянных
всех зовет родина к прощению примирению
к милосердию и добровольно с вещами
прибыть к вечернему выпуску новостей
чтобы вся страна посмотрела и убедилась:
правильно их сгноили изнасиловали убили
выплеснули с помоями задушили забыли
8.
темнотой в темноту темноты безымянной
соликамск расцветает бумажной гвоздикой
(и норильская роза чумная горит на ветру).
а у нас нищие одни калики
перехожие
голодающие калечные
криворожие
беглые беспоповцы
топливного согласия.
христиане русского
ископаемого
обряда.
9.
ветхий мир возникает себя по утрам
в темноте ледяной, кровеносной.
не проснувшись, бредут наши мёртвые все
бритвенным лесом бирнамским пошедшим.
полусгнившие крылья в обмотках едва
подымая над снегом и настом кровавым.
миллионы синиц оглохших окаменевших
слепых онемевших птичьих нездешних
под зияющим чёрным солнцем животных
ящериц, насекомых, Дальстроя, птиц.
10.
я буду говорить
только с одним.
о расстрелянных
и замерзших.
о забытых
и сваленных
в холодные
прорехи
земли.
вот об этом.
о них.
и ему придется
когда-нибудь
взять себя в руки.
выйти ко мне
и ответить.
(я имею
в виду -
за каждого.
поимённо).
11.
ну, привет птицефермам стального пустого огня
первоходам и паропроходцам короткого дня!
а голодное горячее море?
а зарезанное пенье гудка?
а затылки-то покажите?
привет, очищенные, привет
вычищенные замерзшие. эй
ледяные - вы там как? а то
мы-то вроде неясыти, воронья:
я-не-я.
12.
мы рассованные рассевшиеся
по теплушкам осоловело
давящиеся во сне толчёным
кровоточащим стеклом.
возвращающиеся
на материк.
но путём тишины
но к западу мира.
13.
циркулярное чёрное солнце
взошло и кричит и визжит
неотрывно истошно неслышно.
и царапает телом горячим
горящий мешок расставанья.
и рожает мычащий послед
И РОЖАЕТ РОЖАЕТ РОЖАЕТ
14.
(беспрепятственно прежнее тело горит без огня
проникая страну как стекло проникает живот
сквозь горячее красное бывшее облако МОПРа).
и естественно небо стоит -
высоту проглотив.
неестественно прямо стоит
сквозь дыру в животе.
пятый угол тебе причитается выкидыш срок,
опустевшая мамочка дурочка девочка гуля.
15.
вот и выбраны неуловимые снасти по плану времени
из размытого берега никто не встает вверх рассвета.
(только белое это
солдат кочевой
проникая палату)
где бессонница холодно
пялится в окна
шестичасовые.
И РОЖАЕТ РОЖАЕТ РОЖАЕТ
ОГРОМНОЕ ВШИВОЕ СОЛНЦЕ
и орут одновременно миллионы
новорожденных крохотных тех же
перемазанных кровью венозной.
16.
он даёт обещание
ни единого слова.
(ну и тут же на месте
и с облегчением всё).
идиота меня
обманул идиота
как рыба Петра
как раскрашенный пряник
Петра психопат
обманул и забыл
никого из нас нет
17.
и не будет.
"Никого из нас нет" - первая строчка стихотворения, которое сегодня опубликовал Станислав Львовский.
Это какое-то важное для меня созвучие, настолько близкое, что я вся умещаюсь в этом зазоре между последним стихом М.Я. и первым стихом С.Л. Что в общем нетрудно, потому что меня-то тоже нет.
Михаил Ягнаков
…поймет, что религиозный человек
должен плясать часами без продыха
и быть хорошим танцором, как царь Давид.
Виктор Ерофеев
Мы не были. Кто - как, а я знаю,
знаю умысел, заповедавший нам не быть.
Стояли хибары, какие-то - вполне основательные,
встречались и покосившиеся.
Теперь там витрины, чем-то торгуют,
не знаю, я проезжаю мимо на маршрутке.
Пробки, линию надо расширять,
да где там - семь этажей;
до скончания века, может, и не простоят,
но лепет младенческой речи китайцев застанут,
это точно.
Уже и сам забыл, что тут было.
Вспомнить нечего;
извините, доктор, я родился гораздо позже.
Что было дальше, никто не знает.
Ничего, кроме раздражения, словно начитался ВитрУвия;
снобизм записного театрала на очередную «Чайку», -
зажал пальцами нос,
будто эта мертвая птица до сих пор лежит на сцене;
лежит в виде реквизита.
Говорят, стало лучше;
правда, гастролирующий искусствовед жаловался на убожество современной архитектуры.
Мне сравнить не с чем;
я вообще не об этом.
Хибарки - так, по привычке объяснять свои ощущения.
Люди когда-то завелись, как трупные черви;
слава Богу, жизнь со временем, действительно, стала лучше,
слава Богу, мы, наконец, стали людьми;
и, наконец, во мне возникло это ощущение.
Взгляд блуждает, как собака под дождем,
ищет оставленные им метки;
метки, которые смыла вода;
метки, которые он не оставлял;
метки, которые всего лишь слово из грустной песни.
Это и выводит из себя;
пусть бы горизонт размазал его, как масло на хлебе,
словно вышел на полустанке, где только поля,
где и вправду ничего нет.
Ничего нет;
только плетется набитая под завязку маршрутка
сквозь теснину новостроек.
Бессмысленности гораздо меньше, чем кажется;
проще говоря, голова идет кругом от избытка смысла.
Не веришь?
Взгляни в окно.
Гляди.
Нас нет; ибо таков замысел.
Мир таков, каким ты его видишь, и ты просто болен;
нет, не так;
дай-ка я лучше станцую тебе танец джамп,
настоящий Russian Dance;
он и расставит все по местам;
расставит так,
что ты поймешь нелепость своих слов.
«Какой, к черту, дьявол! -
слышу я наждачный голос из динамиков маршрутки
и с грехом пополам перевожу с английского. -
Это бог бухой!»
Это он так пел;
а я думаю по-другому;
я думаю на другом языке;
я думаю только тогда, когда нужно прикусить язык.
Не набил еще руку,
как с этой штукой обращаться, -
вот что такое кровь.
Эволюция бритвенных приборов убеждает в том,
что опасная бритва способна порезать только тебя самого,
сколько ни полосуй ею прохожих.
Она есть, а нас - нет;
в этом сходство мужчин и женщин,
а не в бритье щек и ляжек, друг.
Ты не правильно понял, друг:
то-то и оно, что даже плоть наша - не просто так;
она есть; а нас - нет.
Таков умысел: чтобы нас не было.
Красота спасет мир, а некрасивость - убьет;
а нас как не было,
так и не будет.
Один отшельник, возможно, даже признанный Церковью,
пытался, да так и не смог обосноваться в обители;
вернулся к диким быкам, своим прежним товарищам;
с ними он рыскал в поисках подножного корма;
может, он один только и был -
среди нас, обреченных участи не быть.
Он снова стал на четвереньки,
неспешно жевал траву,
иногда бросался на коров, по обыкновению вопя: «Етит твою мать!..»
Подох на коровьем погосте, на груде мослов.
Но это исключение, подтверждающее правило:
нас нет, ибо таков умысел.
Станислав Львовский
Оригинал взят у sanin в По случаю сегодняшнего дня
Это последний текст из новой книги. Я его уже два раза читал, но не публиковал ещё.
Семнадцать роз преступления и беспамятства
1.
никого из нас нет.
и не будет и это куда
ли ау неужели такое
на каждую букву?
так неровно, так страшно
дрожит и хлопочет челнок
всё ещё.
белые как снег
за двойными
дверями
громыхающие
облака
сталкивающиеся
в небе
(цеха
Магнитки).
2.
и белые толпятся
наши на входе.
а стежок воспалённый
неровно ложится
некрасиво на времени
местном лежит
некрасиво.
и красные наши
наступают на наших
белых - раз-два.
и вчерашние наши.
и позавчерашние наши.
и завтрашние.
и всегда
наступают
на нас.
навсегда
наступают.
3.
котики, вы мои -
вспоминает:
я спускаюсь к вам
из-под сверху
и сам не знаю.
откуда?
но вот я.
и говорит
Москва.
и саечка
за испуг.
4.
испугался -
выбыл
и всё.
(день открытых).
эх, забыли этих
как их, чёрт, ну.
5.
и молчали
кричали.
и кричали
молчали.
(время было такое).
6.
и убитые преданные
и оболганные изнасилованные
и зарезанные
расстрелянные
и выброшенные на улицу
и умершие от голода
и в домах-интернатах
и похороненные
и в общих
могилах.
и затоптанные
в нечернозёмную
почву. и
запрещённые (не
разрешающейся
разве-кровью).
7.
всех своих замученных убитых забытых
изнасилованных расстрелянных безымянных
всех зовет родина к прощению примирению
к милосердию и добровольно с вещами
прибыть к вечернему выпуску новостей
чтобы вся страна посмотрела и убедилась:
правильно их сгноили изнасиловали убили
выплеснули с помоями задушили забыли
8.
темнотой в темноту темноты безымянной
соликамск расцветает бумажной гвоздикой
(и норильская роза чумная горит на ветру).
а у нас нищие одни калики
перехожие
голодающие калечные
криворожие
беглые беспоповцы
топливного согласия.
христиане русского
ископаемого
обряда.
9.
ветхий мир возникает себя по утрам
в темноте ледяной, кровеносной.
не проснувшись, бредут наши мёртвые все
бритвенным лесом бирнамским пошедшим.
полусгнившие крылья в обмотках едва
подымая над снегом и настом кровавым.
миллионы синиц оглохших окаменевших
слепых онемевших птичьих нездешних
под зияющим чёрным солнцем животных
ящериц, насекомых, Дальстроя, птиц.
10.
я буду говорить
только с одним.
о расстрелянных
и замерзших.
о забытых
и сваленных
в холодные
прорехи
земли.
вот об этом.
о них.
и ему придется
когда-нибудь
взять себя в руки.
выйти ко мне
и ответить.
(я имею
в виду -
за каждого.
поимённо).
11.
ну, привет птицефермам стального пустого огня
первоходам и паропроходцам короткого дня!
а голодное горячее море?
а зарезанное пенье гудка?
а затылки-то покажите?
привет, очищенные, привет
вычищенные замерзшие. эй
ледяные - вы там как? а то
мы-то вроде неясыти, воронья:
я-не-я.
12.
мы рассованные рассевшиеся
по теплушкам осоловело
давящиеся во сне толчёным
кровоточащим стеклом.
возвращающиеся
на материк.
но путём тишины
но к западу мира.
13.
циркулярное чёрное солнце
взошло и кричит и визжит
неотрывно истошно неслышно.
и царапает телом горячим
горящий мешок расставанья.
и рожает мычащий послед
И РОЖАЕТ РОЖАЕТ РОЖАЕТ
14.
(беспрепятственно прежнее тело горит без огня
проникая страну как стекло проникает живот
сквозь горячее красное бывшее облако МОПРа).
и естественно небо стоит -
высоту проглотив.
неестественно прямо стоит
сквозь дыру в животе.
пятый угол тебе причитается выкидыш срок,
опустевшая мамочка дурочка девочка гуля.
15.
вот и выбраны неуловимые снасти по плану времени
из размытого берега никто не встает вверх рассвета.
(только белое это
солдат кочевой
проникая палату)
где бессонница холодно
пялится в окна
шестичасовые.
И РОЖАЕТ РОЖАЕТ РОЖАЕТ
ОГРОМНОЕ ВШИВОЕ СОЛНЦЕ
и орут одновременно миллионы
новорожденных крохотных тех же
перемазанных кровью венозной.
16.
он даёт обещание
ни единого слова.
(ну и тут же на месте
и с облегчением всё).
идиота меня
обманул идиота
как рыба Петра
как раскрашенный пряник
Петра психопат
обманул и забыл
никого из нас нет
17.
и не будет.