Вильям Смит. "Памяти лоскутное покрывало"
Кроме женщин есть еще на свете поезда,
Кроме денег есть еще на свете соловьи.
А. Штейнберг
«Богатство человека измеряется стоимостью вещей, от которых ему легко отказаться.»
Д. Торо
Несколько лет назад я запоем прочла книжку Вильяма Артуровича Смита "Я воды Леты пью". Блестящий слог автора, тематика (воспоминания об отце - профессиональном революционере в бурные советские годы и воспоминания молодости автора), - все вызвало восторг полного переноса в напряженные времена, знакомства с людьми чести и благородства, самоотверженности и пламенной веры, столкновение с утратой веры и пр. и пр.
Сейчас же вышла книга того же автора, отца моей френдессы mrs_mcwinkie под названием "Памяти лоскутное покрывало" и я тоже проглотила ее с удовольствием, восхищением и любопытством.
Книга состоит из нескольких частей.
В первом разделе мы знакомимся с историей распределения молодого выпускника МГУ, перспективного химика, имеющего пару напечатанных научных статей, но при этом фамилию, имя и отчество нетитульной национальности. Он отправляется в Казахстан и удивляется, почему ни в городе, ни на заводе не видит ни одного казахского лица.
Это был Темиртау под Карагандой. Там автор знакомится с малоизвестной ему жизнью собственной страны. Узнает стихи неслыханных поэтов, общается с ссыльными...
Первое время по своей неопытности и наивности я никак не мог толком осознать, куда же это я попал. Вроде это самый центр Казахстана, но ни одного казахского лица ни в городе, ни на заводе мне не встретилось. Зато было много чеченцев, ингушей и - совсем уж неожиданно - корейцев, откуда здесь вся эта публика, в таком удалении от гор Кавказа и тайги Дальнего Востока? На улицах очень часто можно было услышать иностранную речь - могли говорить по-немецки или по-эстонски, или по-польски - и опять те же вопросы: что привело столь явных «иностранцев» в эти дикие азиатские края?
...в те годы Темиртау очень даже годился на роль образцового города коммунистической «дружбы народов». Действительно, все были равны - в нищете. Товары, типа одежды (вплоть до рубашек или носков) и обуви (кроме галош) - в магазинах просто отсутствовали или были качества ужасающего даже по советским меркам. В продуктовых магазинах можно было купить только хлеб, сахар и конфеты «подушечка» - для всех все одинаково и по ценам вполне доступно!
...из центра России (Москва, Питер) - сюда направлялись практически одни евреи, из Сибири - в основном русские. Для первых это была разновидность ссылки, для вторых - повышение статуса места проживания. Во всем должна быть справедливость, не так ли?
Вторая часть книги - воспоминания и размышления о знакомых: писательнице Лидии Чуковской и химике Электроне Мистрюкове - двух людях, сумевших в советские времена сохранить внутреннюю свободу.
Третья часть книги так и называется: "Зарисовки на ходу". Это короткие эссе о забавных или примечательных случаях из жизни.
Четвертая часть - повествование о деле генетиков, о Лысенко, Тимофееве-Ресовском и их деятельности. Всем известная в общих чертах история обрастает у Вильяма Смита важными деталями, которым он был свидетель. Кроме того, писатель описывает схему, в рамках которой смогла осуществиться, хотя бы в небольшой степени, идея воспитания научного мышления у молодежи. Семинары, где каждый мог высказаться несмотря на лица, вдалеке от Москвы и под боком у Москвы. Ильменский заповедник и "Миассовские трёпы", летняя школа на Можайском море и "капичники". Вот их принцип, сформулированный С. Четвериковым:
«Во-первых, необходимо, чтобы заранее была намечена тематика предстоящей беседы… Во-вторых, нужно, чтобы она… выливалась бы в форму свободного собеседования, где каждый может выступить в любой момент, как только ему в голову придет та или иная мысль, подлежащая обсуждению. …вместо доклада получается как бы свободное собеседование, где люди
перебивают друг друга.., так что дело доходит по временам до настоящего ора (вот отсюда-то, от совместного ора и получилось наименование „Coop“).
Основным существеннейшим правилом Соора было право любого его члена останавливать и перебивать докладчика своими замечаниями, вопросами или возражениями…»
Мы снова возвращаемся к тому, что ни научная мысль, ни художественное творчество не могут существовать без свободы личности.
А может ли существовать человек в повседневной жизни без личной свободы?
На этот вопрос читатели книги найдут каждый свой ответ.
Кроме денег есть еще на свете соловьи.
А. Штейнберг
«Богатство человека измеряется стоимостью вещей, от которых ему легко отказаться.»
Д. Торо
Несколько лет назад я запоем прочла книжку Вильяма Артуровича Смита "Я воды Леты пью". Блестящий слог автора, тематика (воспоминания об отце - профессиональном революционере в бурные советские годы и воспоминания молодости автора), - все вызвало восторг полного переноса в напряженные времена, знакомства с людьми чести и благородства, самоотверженности и пламенной веры, столкновение с утратой веры и пр. и пр.
Сейчас же вышла книга того же автора, отца моей френдессы mrs_mcwinkie под названием "Памяти лоскутное покрывало" и я тоже проглотила ее с удовольствием, восхищением и любопытством.
Книга состоит из нескольких частей.
В первом разделе мы знакомимся с историей распределения молодого выпускника МГУ, перспективного химика, имеющего пару напечатанных научных статей, но при этом фамилию, имя и отчество нетитульной национальности. Он отправляется в Казахстан и удивляется, почему ни в городе, ни на заводе не видит ни одного казахского лица.
Это был Темиртау под Карагандой. Там автор знакомится с малоизвестной ему жизнью собственной страны. Узнает стихи неслыханных поэтов, общается с ссыльными...
Первое время по своей неопытности и наивности я никак не мог толком осознать, куда же это я попал. Вроде это самый центр Казахстана, но ни одного казахского лица ни в городе, ни на заводе мне не встретилось. Зато было много чеченцев, ингушей и - совсем уж неожиданно - корейцев, откуда здесь вся эта публика, в таком удалении от гор Кавказа и тайги Дальнего Востока? На улицах очень часто можно было услышать иностранную речь - могли говорить по-немецки или по-эстонски, или по-польски - и опять те же вопросы: что привело столь явных «иностранцев» в эти дикие азиатские края?
...в те годы Темиртау очень даже годился на роль образцового города коммунистической «дружбы народов». Действительно, все были равны - в нищете. Товары, типа одежды (вплоть до рубашек или носков) и обуви (кроме галош) - в магазинах просто отсутствовали или были качества ужасающего даже по советским меркам. В продуктовых магазинах можно было купить только хлеб, сахар и конфеты «подушечка» - для всех все одинаково и по ценам вполне доступно!
...из центра России (Москва, Питер) - сюда направлялись практически одни евреи, из Сибири - в основном русские. Для первых это была разновидность ссылки, для вторых - повышение статуса места проживания. Во всем должна быть справедливость, не так ли?
Вторая часть книги - воспоминания и размышления о знакомых: писательнице Лидии Чуковской и химике Электроне Мистрюкове - двух людях, сумевших в советские времена сохранить внутреннюю свободу.
Третья часть книги так и называется: "Зарисовки на ходу". Это короткие эссе о забавных или примечательных случаях из жизни.
Четвертая часть - повествование о деле генетиков, о Лысенко, Тимофееве-Ресовском и их деятельности. Всем известная в общих чертах история обрастает у Вильяма Смита важными деталями, которым он был свидетель. Кроме того, писатель описывает схему, в рамках которой смогла осуществиться, хотя бы в небольшой степени, идея воспитания научного мышления у молодежи. Семинары, где каждый мог высказаться несмотря на лица, вдалеке от Москвы и под боком у Москвы. Ильменский заповедник и "Миассовские трёпы", летняя школа на Можайском море и "капичники". Вот их принцип, сформулированный С. Четвериковым:
«Во-первых, необходимо, чтобы заранее была намечена тематика предстоящей беседы… Во-вторых, нужно, чтобы она… выливалась бы в форму свободного собеседования, где каждый может выступить в любой момент, как только ему в голову придет та или иная мысль, подлежащая обсуждению. …вместо доклада получается как бы свободное собеседование, где люди
перебивают друг друга.., так что дело доходит по временам до настоящего ора (вот отсюда-то, от совместного ора и получилось наименование „Coop“).
Основным существеннейшим правилом Соора было право любого его члена останавливать и перебивать докладчика своими замечаниями, вопросами или возражениями…»
Мы снова возвращаемся к тому, что ни научная мысль, ни художественное творчество не могут существовать без свободы личности.
А может ли существовать человек в повседневной жизни без личной свободы?
На этот вопрос читатели книги найдут каждый свой ответ.