Прозрачное
И слезами-то это не назовешь. Не от грусти, не от радости. Комком в горле не застрянет, не всхлипнется, не разрыдается. Счастливо не прольется, душу не очистит. Так, мучение одно.
Смотришь как два взрослых человека пытаются обмануть друг друга. У них бизнес. Игра такая. Сидят они друг напротив друга, и могут в эту игру бесконечно играть. И тут один на секунду другого перехитрил. Заставил поверить в свою искренность, и тот, вдруг, стал такой растерянный, растрепанный. И такой же искренностью, только уже настоящей, ответил обманувшему. Обманувший настоящей искренности не ожидал и тоже дрогнул. И вот их уже двое. Настоящих. Совсем быстрый этот миг, мимолетный. Когда друг напротив друга сидят не двое взрослых, уставших, измученных постоянным враньем и надоевшими масками. Двое мальчишек, которые вдруг обнаружили на себе нелепые костюмы, нелепую чужую жизнь, которая тридцать лет назад даже в страшных снах им не снилась. Бессмысленная, без всякого полета и героизма. Смотришь на них и плакать хочется. Только слезами это не назовешь. Так, скребется что-то внутри, не пойми где и не пойми что.
Или вот, когда видишь как встречаются взглядом ребенок и старик. Чаще всего они внимательно и спокойно смотрят друг на друга, с интересом. А иногда старик подожмет сердито губы, и злобно в сторону отвернется. Злится, что жизнь его прошла уже, а у этого румяного малыша только начинается. Ребенок злобу эту нутром почует и поближе к маме прижимается. Затихает весь, задумчивый. Чувствуешь эту тишину. А сквозь нее что-то невидимое, неслышное, неосязаемое мучает тебя. Но слезами не прольется. Вроде и повода нет.
Когда дети родителей успокаивают. И в год, и в три, и в тридцать, и дальше. Храбрятся, и тон покровительственный выбирают. А у самих в глазах тоска, страх и такая нежность, что всякому постороннему свидетелю хочется исчезнуть, раствориться. Что-то такое происходит на их глазах, неуловимое, невыносимое. И плакать глупо, и присутствовать невозможно.
Почему все настоящее так прозрачно и призрачно?