Семинар!
Состоялся наш двухдневный семинар по типологии.
И - радуйтесь, кто писал мне, что хотел бы попасть на семинар, но ввиду удаленности местожительства никак не может − мы все-таки пригласили профессионального оператора и сняли все 8 часов!!! Так что фильм − будет!
Оператор обещал смонтировать его в течение 2-х недель. Цена: для тех, кто был на семинаре − 1 тысяча, для тех, кто не был - 3,5 тысячи. Просим извинить за высокие цены, но согласитесь, материал эксклюзивный, и к тому же мы должны окупить работу оператора. Можете присылать ваши заявки на фильм.
На семинаре были приятные неожиданности - случайно в разговоре выяснилось, что один человек приехал на семинар (специально!) из Йошкар-Олы, другая прилетела из Варшавы...
Что мне очень понравилось − зал был «живой», и в конце второго дня мы много смеялись. (Сталкивалась я несколько раз с «мертвыми» залами - все смирно сидят и серьезно так записывают, а реакций нет никаких - как ни рассказывай, что ни делай, хоть фокусы показывай, хоть на одной ножке скачи... Это для меня всегда большое испытание.)
Но вот что еще я отметила: еще 10 лет назад давая типологию (на любую аудиторию) я видела в глазах радость узнавания. И в перерывах народ говорил: да это же моя подруга юности… а это моя бабушка… а это мой преподаватель истории - его характер… Так вот почему… и т.д.
Последние же годы у меня все чаще возникает ощущение, что я рассказываю не о людях, среди которых мы все живем, а о чем-то совсем далеком и абсолютно новом. Вот как если бы я готовила марсиан к переезду на ПМЖ на планету Земля...
И с каждым годом я отмечаю, как стремительно падает Интерес к себе подобным, а с ним уходит из человеческого общения и наблюдательность, которая позволяет легко и быстро схватывать, что происходит с людьми вокруг, отмечать, как по-разному строятся у них взаимоотношения, видеть какие люди бывают разные, и т.д.
Эта наблюдательность дана нам всем Матушкой-Природой, но, боюсь, что за ненадобностью может ведь потихоньку и отмереть. Думаю, это большая беда нынешнего времени. Беда, в которой мы скорее всего, не найдем виноватых...
Тем, кто был на семинаре, рекомендую продолжить знакомство с типологией не с Ганнушкина и Личко, а с книг и фильмов, о которых мы говорили. Перечитать Печорина или «Тараса Бульбу», заново и совсем другими глазами посмотреть «Ворошиловского стрелка» или знакомые всем «Покровские ворота»… А сколько наслаждения доставит вам «Монт-Ориоль» Мопассана или его же «Наше сердце». Какая точность в описании характеров, какая тонкая наблюдательность в описании внутреннего мира!
Еще постарайтесь учитывать, что Ганнушкин - это самое начало типологии, и за почти 100 лет, прошедших с того времени многое изменилось. Например, развели понятия шизоид и шизофрения, а сексология наиболее активно стала развиваться только в 50-х годах, и т. д. Поэтому некоторые предположения, высказанные Ганнушкиным, не подтвердились. В науке это естественно и не умаляет достоинств великого ученого.
Хорошо бы еще помнить, что Ганнушкина психиатр и пишет именно о психопатиях - патологии характера. Мы же говорили не только о патологии, но и о норме.
Так как большинство высказались за продолжение семинаров, (как мне написали в одном из писем: «Спасибо за необходимый нам всем ликбез и культ.просвет.работу!») я предлагаю выбрать определенный день: например, это может быть 3-я суббота каждого месяца. То есть в марте это будет 17 или 24 (17 могут сделать рабочим днем), в апреле 21, в мае 19, летом - перерыв.
И время - с 13 до 19 (я думаю, 6 часов достаточно).
Тот, кто хотел бы в дальнейшем посещать наши семинары, пришлите нам письмо с пометкой «семинар».
На днях вывешу приблизительный список возможных тем.
Присылайте ваши предложения!
Очередной отрывок из книги, печальный и шокирующий. Представляю, бурю негодования, который он вызовет…На эту тему тоже можно сделать семинар.
…
Но самым страшным открытием Ани в этот период была свергнутая с пьедестала родительская любовь.
Аня привыкла, что материнская любовь считается самой благородной, поэтому слово мама следует произносить с благоговением. Она была уверена, что дети появляются исключительно от любви и по страстному желанию и что каждая мать своему ребенку желает только добра.
С нынешней Аниной точки зрения это была неправда. Детей заводили, потому что это был зов природы, требование социума и страх одиночества. Дети − это было единственное, где интересы природы, государства и собственные смыкались.
Возможно, далеко не все морально или материально были готовы иметь детей. Возможно, не все их сильно хотели. Секрет был в том, что деторождение вовсе не являлось личным делом каждого, как могло показаться на первый взгляд. Оно было выше и больше собственных желаний. Это была программа, самая древняя, самая мощная на Земле. Ее реализация сопровождалась чувством удовлетворения. Так в цирке животным за выполненный трюк дают что-нибудь вкусненькое.
А еще обзаведение ребенком сулило множество различных выгод. На любой вкус.
Во-первых, это было гарантированное занятие на много лет вперед.
Во-вторых, отличное оправдание своей жизни. Человеку совсем не обязательно было становиться кем-то, достаточно было завести ребенка. Дешево, сердито и весьма одобряемо обществом.
В-третьих, на детей можно было возложить надежды и взвалить амбиции. Тогда ребенок становился чем-то вроде накопительного счета в банке.
В-четвертых, на детях можно было всласть отыграться за все обиды, полученные от людей или судьбы, за крах иллюзий, за свою бестолковую, бессмысленную жизнь.
И наконец, из ребенка можно было вылепить отличного партнера по одиночеству. Вроде Деда с Бабой, которые от скуки испекли себе Колобка (по другой версии, его звали Снегурочка). Впрочем, финал в обоих случаях был печальный, потому что дети захотели жить своей жизнью.
Анины размышления о сказках довели ее до «Буратино». И немедленно эта веселая история в Анином воспаленном мозгу получила новое прочтение. Она увидела, что во всех ее знакомых семьях из детей старательно делают полено. Им обрезали корни, обрубали ветки − их выстругивали под себя. Личность ребенка должна была соответствовать вкусу заказчика, то есть иметь те формы, цвет и размер, которые были придуманы его родственниками.
А чтобы материал не доставлял особых хлопот, ему следовало как можно раньше подрезать крылья, то есть искоренить всякое желание иметь собственные мысли и чувства. Эта операция считалась столь же нормальной, как, например, кастрация любимого кота, чтобы не кричал и не беспокоился по весне.
В каждой порядочной семье были авторские рецепты, как замариновать душу ребенка быстро и качественно. Критерии были известны: у правильно приготовленного ребенка в глазах не должно было теплиться даже искры интереса к чему-либо за границами, установленными его родными. Стоило этим искрам только мелькнуть в воздухе, как их немедля гасили. Не жестко и не напрямую. Обиняком. Здесь хорошо работали старые добрые приемы − веселые, опускающие шуточки, перемежаемые ледяным молчанием и пренебрежительными интонациями.
Кричать на ребенка, тем более бить его считалось грубой работой. Это повсеместно осуждалось. Ценились действия более тонкие. Например, разговаривать с детьми надлежало только об учебе или здоровье. Сложные, противоречивые загадки бытия полагалось низводить до простых правил общежития со специальной пометкой, где добро, а где зло. Что-то типа дорожных знаков. Или детской азбуки на кубиках, где нарисована буква и рядом картинка, начинающаяся на эту букву.
Откровенные разговоры следовало пресекать. Интерес к людям душить на корню. Самостоятельных поступков и решений не допускать. О проблемах вне школьного масштаба родители ничего не должны были знать, это могло их встревожить. По негласным законам семьи на детей можно было тратить сколько угодно сил, времени и денег, главное − сохранять собственный душевный покой.
В общем, с одной стороны, следовало держать ребенка на коротком поводке, с другой − на хорошей дистанции от себя.
Иногда особо усердным родителям удавалось переломить ребенку хребет, и он становился явно несчастным или откровенно беспомощным. Это не котировалось. Успехом в воспитании считалось, если ребенок функционировал, но только в заданном направлении. Никаких фрондерских штучек типа дайте мне точку опоры, и я переверну мир. Только смиренное: скажите, как надо жить, и я не буду переворачивать мир, я в нем устроюсь.
В этой сложной, кропотливой работе мамы, как правило, преуспевали больше остальных. Страшнее мам бывали только бабушки. Папы старались меньше - у них были свои радости.
Сделать ребенка удобным для использования − это действительно была большая работа. Значит, не зря о самоотверженном материнском труде слагали песни.
Отчего это, думала Аня, всем на свете выгодно считать, что женщины от природы наделены особой мудростью в воспитании?