Внутреннее - Записки сумасшедшего
Не знаю, зачем и кому всё это пишу, но этот пост будет отличаться от того, что вы обычно тут видите. ни слова о кино или книгах, поэтому, кто читает меня только для этого, следуйте дальше. Просто захотелось выплеснуть мысли, даже не зная, куда этот выплеск меня приведет в итоге.
У меня странное настроение, которого я не припомню раньше. Это, возможно, заметно по моим некоторым комментам, я хожу по улицам и на съемки, езжу в общественном транспорте, наблюдая одни и те же улицы, одно и то же небо. Мне хочется прятаться в уголках чужих улыбок, касаться ногой глубины чьих-то глаз, плутать в пышности чьих-то волос, не имея шанса и желания выбираться из них наружу. Конечно, это всё весна, скажете вы, но что-то не помню, чтоб она била меня так сильно. Я будто ушибленный и смотрящий в одну точку, но при этом меня будто тысячи внутри, много лиц, разноцветные глаза, аквамариновые мысли. Хочется коллекционировать это состояние, закупорить его в банку, и съедать по ложке в зимние золодные вечера, когда будет особенно пусто внутри и жестоко снаружи. Всё на каком-то максимуме, и приходится сдерживаться, чтоб не обидеть ненароком людей на работе или родных на телефоне. Если злость, то на 100 процентов, на 200, которая вот-вот вывернется наружу. При этом жаловаться, по сути, и не на что, и не на чем. Чертово безумие. И ведь вроде бы понятно, что нужно, чтобы выйти из этого состояния, но это либо мазохизм, либо тупость, хочется пребывать в состоянии сладкого беспокойства подольше. Потому что ну очень редко так меня накрывает. Понимаю, на этих строках перестали читать самые преданные мои читатели, а кто-то с усмешкой подумал, что за глупец. Но разве не прекрасно быть невесомым, воздушным, быть неземным, непослушным. Щекототать нервы чьими-то ресницами, бродить по закоулкам сердца в поисках нормальности и той безмятежности, что была во мне ещё когда?! Пять лет, минут, часов, секунд, десятилетий, месяцев, кварталов, жизней, бесконечностей назад? Не узнавать свои глаза в зеркале. А потом вообще не смотреть в него веками. Начинать пытаться делиться этим состоянием с кем-то, как будто кому-то еще есть дело до того, что переворачивается у меня внутри. Какая-то мысль-рыбка плещется внутри живота, и вроде, когда я подсеку её леской разумности на удочку здравого смысла, все встанет на свои места и обретет смысл, но нет, не хочется мне её ловить. Приятнее ощущать, как она щекочет своим хвостом изнутри, заставляя хихикать мысли. Хочется царапать обшивку дивана, высунуть ноги из окна, и развалиться в неге, как жирный, лощеный кот, потерявший голову и улыбку в разных местах и на разных крышах. Если б не работа, я бы просто бродил по улицам, отмеряя шаги, деля ими километры, пытаясь определить, кто архитектор лабиринтов моих снов и этих серых улиц, в глазах-окнах которого отражается солнце и улыбка неба. А так приходится делать вид, что ты нормальный, что ты прежний, что ты адекватный и знаешь то, зачем делаешь, что делаешь и почему ты делаешь, что знаешь, но по сути, не знаешь, ничего, и не делаешь то же самое. Прятать внутрь мысли, но выплескивать их наружу, чтоб они не закисли, не превратились в вино, не осели осадком на стенках души, разъедая её до плесени, придавая ей сладкий трупный запах. Главное, чтоб никого не забрызгало, кому понравятся винные капли на белоснежной, отглаженной сорочке под строгим костюмом одетого в мысли как надо, как должно, как необходимо. Ну и пусть их всех. Лучше пойду поищу, где тут сажают на желтую субмарину, чтоб отвезли меня на земляничные поля, где пьяный мачо и обе две гуляют под лиловым солнцем, едят рыбу без трусов на жестяном блюде и поют песню про весну и постоянный насморк.
У меня странное настроение, которого я не припомню раньше. Это, возможно, заметно по моим некоторым комментам, я хожу по улицам и на съемки, езжу в общественном транспорте, наблюдая одни и те же улицы, одно и то же небо. Мне хочется прятаться в уголках чужих улыбок, касаться ногой глубины чьих-то глаз, плутать в пышности чьих-то волос, не имея шанса и желания выбираться из них наружу. Конечно, это всё весна, скажете вы, но что-то не помню, чтоб она била меня так сильно. Я будто ушибленный и смотрящий в одну точку, но при этом меня будто тысячи внутри, много лиц, разноцветные глаза, аквамариновые мысли. Хочется коллекционировать это состояние, закупорить его в банку, и съедать по ложке в зимние золодные вечера, когда будет особенно пусто внутри и жестоко снаружи. Всё на каком-то максимуме, и приходится сдерживаться, чтоб не обидеть ненароком людей на работе или родных на телефоне. Если злость, то на 100 процентов, на 200, которая вот-вот вывернется наружу. При этом жаловаться, по сути, и не на что, и не на чем. Чертово безумие. И ведь вроде бы понятно, что нужно, чтобы выйти из этого состояния, но это либо мазохизм, либо тупость, хочется пребывать в состоянии сладкого беспокойства подольше. Потому что ну очень редко так меня накрывает. Понимаю, на этих строках перестали читать самые преданные мои читатели, а кто-то с усмешкой подумал, что за глупец. Но разве не прекрасно быть невесомым, воздушным, быть неземным, непослушным. Щекототать нервы чьими-то ресницами, бродить по закоулкам сердца в поисках нормальности и той безмятежности, что была во мне ещё когда?! Пять лет, минут, часов, секунд, десятилетий, месяцев, кварталов, жизней, бесконечностей назад? Не узнавать свои глаза в зеркале. А потом вообще не смотреть в него веками. Начинать пытаться делиться этим состоянием с кем-то, как будто кому-то еще есть дело до того, что переворачивается у меня внутри. Какая-то мысль-рыбка плещется внутри живота, и вроде, когда я подсеку её леской разумности на удочку здравого смысла, все встанет на свои места и обретет смысл, но нет, не хочется мне её ловить. Приятнее ощущать, как она щекочет своим хвостом изнутри, заставляя хихикать мысли. Хочется царапать обшивку дивана, высунуть ноги из окна, и развалиться в неге, как жирный, лощеный кот, потерявший голову и улыбку в разных местах и на разных крышах. Если б не работа, я бы просто бродил по улицам, отмеряя шаги, деля ими километры, пытаясь определить, кто архитектор лабиринтов моих снов и этих серых улиц, в глазах-окнах которого отражается солнце и улыбка неба. А так приходится делать вид, что ты нормальный, что ты прежний, что ты адекватный и знаешь то, зачем делаешь, что делаешь и почему ты делаешь, что знаешь, но по сути, не знаешь, ничего, и не делаешь то же самое. Прятать внутрь мысли, но выплескивать их наружу, чтоб они не закисли, не превратились в вино, не осели осадком на стенках души, разъедая её до плесени, придавая ей сладкий трупный запах. Главное, чтоб никого не забрызгало, кому понравятся винные капли на белоснежной, отглаженной сорочке под строгим костюмом одетого в мысли как надо, как должно, как необходимо. Ну и пусть их всех. Лучше пойду поищу, где тут сажают на желтую субмарину, чтоб отвезли меня на земляничные поля, где пьяный мачо и обе две гуляют под лиловым солнцем, едят рыбу без трусов на жестяном блюде и поют песню про весну и постоянный насморк.