Про отца еще
Мне восемь. Я уже давно пришла из школы. Давно сделала все уроки. Отец сегодня приехал поздно - он пытается сохранить работу, поэтому очень много времени там проводит. Мама ушла в гостиную, включила телевизор и пишет под него планы. Я сидела в комнате и читала, но решила сходить за бутербодом.
Отец мешает перец в стопке водки - так он пытается убить простуду, пока не разыгралась. Он ненавидит болеть, а если болеет, то делает это с размахом: каждая ангина - маленькая смерть с написанием завещания, стонами и картинными фразами типа "Вот умру я, умру я, похоронят меня..."
-Пахнет мерзко, - говорю я.
-Лекарство и не должно пахнуть хорошо, - соглашается отец. Залпом выпивает водку и начинает есть горячий суп. Супы он любил, и сам варил. Я их не люблю и не буду есть всю оставшуюся жизнь. В английском языке есть разделение на "суп" (легкие супы-пюре) и "стью" (сложные многоингридиентные варева). Вот вторые я всегда ненавидела, а отец очень любил: все эти щи, борщи, солянки и прочие харчо. Самый отвратительный с моей точки зрения - щавелевый суп. Отец варил его из самолично собранного щавеля и дикого зеленого лука. Внешне он напоминал японский суп с водорослями, а пах как луково-чесночная плантация, в центр которой положили кусок сала.
Еще отец обожал черемшу со сметаной. Тоже полной извращение, как по мне.
Сегодня был какой-то обычный суп - кажется, с капустой.
-Как ты можешь это есть? - спрашиваю я.
-Это вкусно, - отвечает отец. - Суп - первейшая еда. Особенно с хлебом. И сытно, и вкусно, и полезно. Это вот ты зря его не ешь. Гастрит заработаешь. Будешь потом всю жизнь есть пюрешки.
-Пюрешки - это хорошо, - не сдаюсь я.
-Я в детстве любую еду ел, только за ушами трещало. Всю молодость был голодный: сначала мы после войны дай Бог буханку хлеба в день получали на всю семью, потому что выгребали же все в деревнях. Отец какой-нибудь заказ сшабашит - печку сложит - кусок сахара привезет - уже праздник. Мать из чего только супы не готовила: кинет картошину, какой-нибудь свиное ухо и укропа с огорода - вот и суп. У нас ведь даже лебеда не росла. Потом армия.
-В армии же кормят.
-В армии? Да если бы! Мы же здоровенные были лбы - восемнадцать-двадцать лет. Целый день на платцу, особенно первый год. А я еще дополнительно тренировался - за часть кроссы бегал. А на обед - миска супа и миска каши. Я был счастлив, если дежурил - тогда можно было котел выскрести. Посылки нам не присылали - потому что мы в Германии были. Так и жил три года - то яблок натыришь, то картошки накопаешь. Но это редко получалось. Обычно впроголодь.
Помню, пришел из армии, мать котелок картошки наварила, колбасу домашнюю достала - уже получше жили, шестьдесят четвертый год все-таки. Как я ел! Она даже напугалась. Я такой худющий вернулся - никогда таким не был в жизни.
Да и сама, наверное, знаешь - если по лесу целый день гоняться, кусок хлеба кажется вкусным.
-Мне он и так кажется вкусным, - смеюсь я. - Особенно корочка.
-Так это ты вчера корку у всего хлеба срезала?
-Вы все равно подгоревшую не любите. А я люблю.
-Бутербодная душа, - вздыхает отец и продолжает есть.
Отец мешает перец в стопке водки - так он пытается убить простуду, пока не разыгралась. Он ненавидит болеть, а если болеет, то делает это с размахом: каждая ангина - маленькая смерть с написанием завещания, стонами и картинными фразами типа "Вот умру я, умру я, похоронят меня..."
-Пахнет мерзко, - говорю я.
-Лекарство и не должно пахнуть хорошо, - соглашается отец. Залпом выпивает водку и начинает есть горячий суп. Супы он любил, и сам варил. Я их не люблю и не буду есть всю оставшуюся жизнь. В английском языке есть разделение на "суп" (легкие супы-пюре) и "стью" (сложные многоингридиентные варева). Вот вторые я всегда ненавидела, а отец очень любил: все эти щи, борщи, солянки и прочие харчо. Самый отвратительный с моей точки зрения - щавелевый суп. Отец варил его из самолично собранного щавеля и дикого зеленого лука. Внешне он напоминал японский суп с водорослями, а пах как луково-чесночная плантация, в центр которой положили кусок сала.
Еще отец обожал черемшу со сметаной. Тоже полной извращение, как по мне.
Сегодня был какой-то обычный суп - кажется, с капустой.
-Как ты можешь это есть? - спрашиваю я.
-Это вкусно, - отвечает отец. - Суп - первейшая еда. Особенно с хлебом. И сытно, и вкусно, и полезно. Это вот ты зря его не ешь. Гастрит заработаешь. Будешь потом всю жизнь есть пюрешки.
-Пюрешки - это хорошо, - не сдаюсь я.
-Я в детстве любую еду ел, только за ушами трещало. Всю молодость был голодный: сначала мы после войны дай Бог буханку хлеба в день получали на всю семью, потому что выгребали же все в деревнях. Отец какой-нибудь заказ сшабашит - печку сложит - кусок сахара привезет - уже праздник. Мать из чего только супы не готовила: кинет картошину, какой-нибудь свиное ухо и укропа с огорода - вот и суп. У нас ведь даже лебеда не росла. Потом армия.
-В армии же кормят.
-В армии? Да если бы! Мы же здоровенные были лбы - восемнадцать-двадцать лет. Целый день на платцу, особенно первый год. А я еще дополнительно тренировался - за часть кроссы бегал. А на обед - миска супа и миска каши. Я был счастлив, если дежурил - тогда можно было котел выскрести. Посылки нам не присылали - потому что мы в Германии были. Так и жил три года - то яблок натыришь, то картошки накопаешь. Но это редко получалось. Обычно впроголодь.
Помню, пришел из армии, мать котелок картошки наварила, колбасу домашнюю достала - уже получше жили, шестьдесят четвертый год все-таки. Как я ел! Она даже напугалась. Я такой худющий вернулся - никогда таким не был в жизни.
Да и сама, наверное, знаешь - если по лесу целый день гоняться, кусок хлеба кажется вкусным.
-Мне он и так кажется вкусным, - смеюсь я. - Особенно корочка.
-Так это ты вчера корку у всего хлеба срезала?
-Вы все равно подгоревшую не любите. А я люблю.
-Бутербодная душа, - вздыхает отец и продолжает есть.