Все, что угодно
Вчера после очередной клиентской сессии решила-таки написать более подробно.
Я, как практикующий психотерапевт, могу развеять миф о том, что на прием ходят одни разочарованные тетки. Это не так. Среди моих клиентов достаточно много мужчин. Не один и не два. Но есть и девушки.
И раз за разом меня удивляет, что практически ни у одной из них нет самого простого базового чувства "со мной нельзя так обращаться!". Медленно, постепенно, так или иначе, но практически любую из них можно довести до абсолютно животного сущестования, когда они примут любые условия. Любые.
Их можно будет бить, институционально насиловать*, оскорблять - каждый день! - и они ничего не будут возражать в ответ.
Это лежит даже глубже банального самоуважения - так глубоко, что я полагаю, что все эти вещи должны закладываться до трех лет.
"Девочки не злятся", "Девочки все решают миром", "Никто не должен страдать из-за тебя".
Эти женщины молчат, когда их насилуют, потому что иначе насильника могут травмировать. То есть то, что их насилуют, менее важно, чем сохранность головы насильника. Они не сопротивляются оскорблениям и часто оправдывают людей, которые в открытую говорят им гадости, тем, что "они правы, они хотят сделать меня лучше". Они прощают измены, хотя эти измены их глубоко уязвляют. Они мирятся с теми, кто причинил им зло, считая своим преимуществом способность забывать об обидах. Они готовы на все, что угодно, чтобы сохранить отношения. Они часто при половом акте соглашаются делать то, что им глубоко неприятно.
При этом часто их партнер даже не знает о том, что им не нравится. Потому что они слишком боятся обидеть его своей откровенностью.
Пара примеров, как это возникает:
"Мой отец очень любил обнимать меня в детстве. А мне было жарко и душно, и очень неприятно. Но я не сопротивлялась, потому что это обязательно бы обидело его. Поэтому я просто лежала и терпела".
"Мама очень хотела, чтобы я занималась художественной гимнастикой. Когда я приходила с травмами или растяжениями, она всегда говорила, что это ничего не значит. Так я становлюсь лучше и добиваюсь успеха".
"Моему отцу очень хотелось мальчика. Поэтому, когда родилась я, он начал очень рано закаливать меня и гонять по снегу босиком. Когда я плакала, он всгда говорил, что это плачет всего лишь хилое тельце, которое не имеет значения, а важен только боевой дух, который он вобъет в меня".
У всех троих детей не было прав на свое тело, на свои желания. И они выросли в убеждении, что это - нормально. А когда никто не уважает твое тело и твое мнение, как понять, что его вообще можно уважать?
Две из описанных девушек пережили сексуальное насилие. Обе отрицали, что это изнасилование, приводя тридцать аргументов в пользу того, почему они сами виноваты. Любой адвокат бы обрыдался от счастья имея такого потерпевшего в суде. Третья прожила пять лет с мужем, который контролировал каждый ее шаг, оскорбляя ее постоянно по поводу иллюзорных измен, последние три года - с еженедельным институциональным изнасилованием.
Я это называю опосредованным насилием - ни мамы, ни папы не осуществляли с этими детьми сексуальных контактов. Но они изнасиловали их разум, что привело к виктимному поведению и сексуальному насилию в будущем.
Нельзя забывать о том, что есть вещи, которые делать с людьми нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Ни для каких целей. Любовь. Брак. Дети. Построение великой цивилизации. Что угодно еще. Всего этого недостаточно, чтобы уничтожать человеческое достинство. И очень важно помнить, что оно есть у каждого. Если кажется, что его нет, - значит, кто-то другой его уничтожил. И идти по его стопам - это такая мерзость, что я даже и представить не могу, что родители должны делать с насильником в детстве, чтобы он на это решился.
*насилие, которое трудно доказать в суде, - это половой акт, который очень не нравится жертве, но она не сопротивляется, как правило, освященный узами брака или сожительством.
Я, как практикующий психотерапевт, могу развеять миф о том, что на прием ходят одни разочарованные тетки. Это не так. Среди моих клиентов достаточно много мужчин. Не один и не два. Но есть и девушки.
И раз за разом меня удивляет, что практически ни у одной из них нет самого простого базового чувства "со мной нельзя так обращаться!". Медленно, постепенно, так или иначе, но практически любую из них можно довести до абсолютно животного сущестования, когда они примут любые условия. Любые.
Их можно будет бить, институционально насиловать*, оскорблять - каждый день! - и они ничего не будут возражать в ответ.
Это лежит даже глубже банального самоуважения - так глубоко, что я полагаю, что все эти вещи должны закладываться до трех лет.
"Девочки не злятся", "Девочки все решают миром", "Никто не должен страдать из-за тебя".
Эти женщины молчат, когда их насилуют, потому что иначе насильника могут травмировать. То есть то, что их насилуют, менее важно, чем сохранность головы насильника. Они не сопротивляются оскорблениям и часто оправдывают людей, которые в открытую говорят им гадости, тем, что "они правы, они хотят сделать меня лучше". Они прощают измены, хотя эти измены их глубоко уязвляют. Они мирятся с теми, кто причинил им зло, считая своим преимуществом способность забывать об обидах. Они готовы на все, что угодно, чтобы сохранить отношения. Они часто при половом акте соглашаются делать то, что им глубоко неприятно.
При этом часто их партнер даже не знает о том, что им не нравится. Потому что они слишком боятся обидеть его своей откровенностью.
Пара примеров, как это возникает:
"Мой отец очень любил обнимать меня в детстве. А мне было жарко и душно, и очень неприятно. Но я не сопротивлялась, потому что это обязательно бы обидело его. Поэтому я просто лежала и терпела".
"Мама очень хотела, чтобы я занималась художественной гимнастикой. Когда я приходила с травмами или растяжениями, она всегда говорила, что это ничего не значит. Так я становлюсь лучше и добиваюсь успеха".
"Моему отцу очень хотелось мальчика. Поэтому, когда родилась я, он начал очень рано закаливать меня и гонять по снегу босиком. Когда я плакала, он всгда говорил, что это плачет всего лишь хилое тельце, которое не имеет значения, а важен только боевой дух, который он вобъет в меня".
У всех троих детей не было прав на свое тело, на свои желания. И они выросли в убеждении, что это - нормально. А когда никто не уважает твое тело и твое мнение, как понять, что его вообще можно уважать?
Две из описанных девушек пережили сексуальное насилие. Обе отрицали, что это изнасилование, приводя тридцать аргументов в пользу того, почему они сами виноваты. Любой адвокат бы обрыдался от счастья имея такого потерпевшего в суде. Третья прожила пять лет с мужем, который контролировал каждый ее шаг, оскорбляя ее постоянно по поводу иллюзорных измен, последние три года - с еженедельным институциональным изнасилованием.
Я это называю опосредованным насилием - ни мамы, ни папы не осуществляли с этими детьми сексуальных контактов. Но они изнасиловали их разум, что привело к виктимному поведению и сексуальному насилию в будущем.
Нельзя забывать о том, что есть вещи, которые делать с людьми нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Ни для каких целей. Любовь. Брак. Дети. Построение великой цивилизации. Что угодно еще. Всего этого недостаточно, чтобы уничтожать человеческое достинство. И очень важно помнить, что оно есть у каждого. Если кажется, что его нет, - значит, кто-то другой его уничтожил. И идти по его стопам - это такая мерзость, что я даже и представить не могу, что родители должны делать с насильником в детстве, чтобы он на это решился.
*насилие, которое трудно доказать в суде, - это половой акт, который очень не нравится жертве, но она не сопротивляется, как правило, освященный узами брака или сожительством.