Никита Бондарев: Про мягкую силу
... сколько бы я ни общался с российскими официальными лицами, так или иначе связанными с внешней политикой или общественной дипломатией через МИД, государственные и негосударственные фонды, я вообще не встречал там четкого понимания того, что такое «мягкая сила». Обычно наши официальные лица мягкую силу понимают в контексте традиционной дихотомии «кнута и пряника» или, как на Западе принято говорить, «палки и морковки». Но это совершенно неверно.
Джозеф Най еще в первой своей книге «Bound to Lead: The Changing Nature of American Power», предлагая термин «мягкая сила» и отталкиваясь от опыта своих первых публикаций по этой теме (которые тоже в России были не очень правильно поняты), писал, что мягкая сила - это не про палку и морковку. Палка и морковка - это инструменты жёсткой силы, а мягкая сила состоит в том, чтобы вьючное животное и без палки и морковки само хотело бежать, куда тебе нужно. Эта идея, детально разжеванная Дж.Наем еще в 1990 году, от понимания российских официальных лиц абсолютно ускользает; все воспринимают мягкую и жёсткую силу как морковку и палку.
Пытаться объяснить чиновникам разницу довольно сложно. В этой ситуации в какой-то момент я вообще отказался от использования термина «мягкая сила», и теперь в своих работах и при общении с чиновниками и общественными деятелями говорю исключительно о smart power: с этой позиции новые идеи хоть как-то воспринимаются. Собственно, стратегии у России ни мягкой, ни умной силы не существует. [...] В реальности же я не вижу даже элементарного понимания soft power. Иной раз в области мягкой силы у нас что-то получается «случайно» (это хорошо видно на примере Балкан), и получается неплохо до такой степени, что мы заставляем сильно нервничать американцев. США заказывают исследования сербским неправительственным организациям - таким, как Центр евроатлантических исследований, дают под них хорошие гранты. Их задача - выяснить, на чем же основывается русская мягкая сила на Балканах, почему русские тратят какие-то копеечные суммы, и всё выходит так успешно. При этом USAID или National Endowment for Democracy с их многомиллионным спонсорством сербы недолюбливают. Американцы опрашивают сербских лидеров мнения, пытаются применить западную политическую теорию к этому вопросу, но, как правило, внятного ответа, почему у русских мягкая сила на Балканах работает намного лучше, американские организации не получают. В общем, ответа на этот вопрос и нет, потому что у нас все это получается неосознанно. Россия на Балканах на поле общественной дипломатии ходит как лунатик, как во сне, не очень отдавая себе отчёт в том, куда мы идём и что мы делаем. Но при этом нам иной раз удается сделать что-то действительно хорошее, осмысленное и работающее. [...] Мы используем один особый ресурс мягкой силы, который западные страны - в основном США и Великобритания - использовать не могут, потому что он им не очень понятен и доступен, а мы в своем «сомнамбулическом» состоянии используем именно его. Речь идет о «силе исторической памяти».
Моя болгарская коллега, русист и профессор Софийского университета им. Св. Климента Охридского Дарина Григорова предложила мне коротко называть это «clio-power» (от Клио - муза истории). Есть несколько разновидностей мягкой силы, придуманных уже не Джозефом Наем, а профессором Уолтером Расселом Мидом, которые называют «липкая сила», «сладкая сила», «острая сила». А мы вполне можем выделить нашу разновидность мягкой силы - силу исторической памяти. Она приносит нам определенные политические дивиденды. В силу исторических особенностей развития в инструментарии США «сила исторической памяти» попросту отсутствует. [...] Для сербского национального самосознания история Первой мировой войны, когда личное вмешательство императора Николая II помогло предотвратить коллапс сербской государственности и спасти сербского короля, правительство и армию, чрезвычайно важна. Это на самом деле помнят до сих пор, не говоря о том, что в Первую мировую войну Россия втянулась именно из-за союзнических отношений с Сербией. [...]
В Болгарии сила исторической памяти работает очень хорошо, но тоже используется в неосознанном режиме. Так, для Болгарии принципиально важна память об освобождении от османского ига 1877-1878 гг., память о многих десятках тысяч русских воинов и добровольцев, погибших за свободу Болгарии… Какой бы ни был политический режим в Болгарии у власти, все равно для простых людей это остается очень важным. Соответственно, как мы можем поддерживать эту память и увязывать ее с современным этапом развития российско-болгарских отношений?
Есть болгарские неправительственные организации, такие как Движение болгарских русофилов во главе с Николаем Малиновым, которые регулярно обновляют и восстанавливают памятники, поддерживают памятники Второй мировой войны. История с Болгарией времен Второй мировой, конечно, не о дружбе, тем не менее, это тоже элемент исторической памяти и российско-болгарской дружбы. Есть и знаменитый памятник Алеше в Пловдиве, песню про которого поют до сих пор. Это ведь не просто памятник, это моментально узнаваемый символ Пловдива. Его тоже нужно поддерживать в хорошем состоянии, стараться сделать так, чтобы и болгары не забывали, и чтобы мы сами помнили[...].
случае с Болгарией лучше работает сила исторической памяти времён СССР (тогда как с Югославией это был сложный период). Отношения с Болгарией были очень плотные: например, многие болгары получали образование в Советском Союзе. У Болгарии в этом отношении особенно тесные связи с Республикой Коми, куда болгары ездили на заработки валить лес, зарабатывая за год-два большие деньги на машину, квартиру и возвращались из Коми очень довольными. Существует даже общество дружбы Болгарии с Республикой Коми; на различных съездах болгарских русофилов, которые проходят каждый год, собирается около 20 тысяч человек, из которых примерно половина - это болгары, в свое время работавшие в Коми. Даже носят футболки с эмблемой Коми, и т.д. Много ли у нас людей, которые занимаются российской публичной дипломатией на Балканах и знают об этой истории особых отношений Болгарии с Республикой Коми? Да никто не знает. В Сыктывкаре есть, к примеру, улицы, названные в честь болгарских героев освободительного движения. Они это все помнят и рады видеть у себя делегации из Болгарии. Такие нюансы надо просто знать, их можно грамотно использовать.
Однако есть и негативный аспект: с нашей стороны в советский период всегда присутствовал некий патерналистский элемент в отношениях с Болгарией как с очередной республикой Союза, которая формально таковой не является, но считается советской. Говорили же: «Курица - не птица, Болгария - не заграница», хотя изначально до Первой мировой так говорили про Польшу. «Болгарский слон - лучший друг русского слона», «братушки» и другие немного издевательские присказки болгары ужасно не любят. Конечно, они разбираются, когда человек говорит это совершенно искренне и не вкладывает негатива, но в целом им очень не нравится обращение «братушки».
Опять же в Болгарии есть большое количество людей, которые хорошо знают русский, учились у нас, прекрасно понимают русскую ментальность, и при этом они не любят Россию и русских именно за это покровительственное отношение, за то, что мы смотрим на них свысока. Теперь они стремятся найти свое место в дружной семье европейских народов, надеясь на равное отношение. Тем не менее, такой феномен в Болгарии есть - феномен людей, хорошо знающих Россию и при этом настроенных русофобски.
В Сербии такого нет, поскольку те сербы, которые не хотели ехать в Россию, свободно выезжали для обучения на Запад. В отношении Сербии у России такого патернализма не было, поскольку отношения с бывшей Югославией не были такими близкими, как с социалистической Болгарией. В случае с болгарами сначала приходится преодолевать их настороженность: не будет ли этот человек из Москвы нам рассказывать, что мы «братушки», младшие братья? Болгары любят, когда вспоминают, что после Крещения образование и просвещение в Россию шли в значительной степени из Болгарии, болгарские священники приезжали на Русь и учили нас, когда вспоминают имена Григория Цамблака, Пахомия Логофета, митрополита Киприана и других. Опять же - это надо знать! В этом случае предубеждение сразу снимается. Это тоже вариант использования силы исторической памяти. Теперь о Греции. Там не присутствует негативный патерналистский фактор времен СССР, поскольку на Грецию мы смотрели как на полноценную часть западного капиталистического мира. С позиции исторической памяти есть много общего: можем вспомнить и греческую королеву Ольгу Константиновну Романову, сделавшую многое для Греции, и первого правителя независимой Греции, бывшего министра иностранных дел Российского империи Иоанна Каподистрию. Первая попытка создания в Греции современного демократического государства еще в ХIХ веке напрямую связана с именами российских политических деятелей, о чем тоже не стоит забывать. Общие религиозные традиции работают не так точно, многое зависит от конкретного человека, с которым пытаешься установить контакт.
Как правило, греческие традиционалисты не очень хорошо относятся к России, хотя исключения, конечно, есть. В России в первую очередь видят продолжательницу СССР, к которому относятся откровенно плохо. Была негативная страница общей истории, когда в Греции продолжалась партизанская война, в которой активно участвовал СССР, поддерживая местных коммунистических партизан, в итоге проигравших. Таким образом, на Россию смотрят через призму СССР, что в данном случае нам невыгодно. В Греции Россию любят политические левые, но с ними бесполезно говорить о православии, о традициях и о чем-либо старше 1917 года и товарища Ленина. Тем не менее, говорить о хороших отношениях СССР и Греции вполне можно: Греция, например, активно торговала с СССР. В общем, в Греции надо понимать, с кем конкретно имеешь дело. Если в Греции искать русофила, то, скорее всего, попадешь на левого русофила. Конечно, особенно существенного влияния на общественное мнение и политические процессы, как в Сербии или Болгарии, используя ресурс исторической памяти, в Греции мы получить не можем.
Если говорить о неправославных балканских странах, например, Хорватии, Боснии, то Россия пыталась выходить на контакт с боснийскими мусульманами, но это не очень получилось. С Хорватией есть хороший задел для отношений, в стране есть русофилы, но тоже в основном левые. С ними можно иметь дело, но такой силы исторической памяти здесь, безусловно, не наблюдается. Однако можно вспомнить, что одним из первых русских историков-идеологов мягкой силы был учёный хорватского происхождения Юрий Крижанич. Это очень любопытная история: Крижанич приехал в годы правления Алексея Михайловича в Москву, будучи католическим миссионером, собирался втянуть Россию в Унию с Ватиканом. Его отправили в Сибирь, где он радикально изменил свои взгляды, начал писать сочинения о том, что Русь должна вокруг себя объединить славянские народы, что нужно создать единый славянский язык на основе русского и т.д. То есть реальная идеология российской мягкой силы была сформирована хорватом Крижаничем.
Венгрию я тоже воспринимаю как страну балканскую. В Венгрии сильна память о подавлении восстания в 1956 г., и история серьёзного сопротивления венгров советской армии в годы Второй мировой: за Будапешт советская армия вела бои более кровавые, чем за Вену. Сила исторической памяти с Венгрией может нам сослужить плохую службу. Подход в данном случае нужен очень избирательный: на Балканах сила исторической памяти работает очень хорошо, на постсоветском пространстве это тоже работает хорошо, а в таких странах, как Польша, не нужно даже и пытаться использовать ресурс силы исторической памяти по объективным причинам. К сожалению, в России постоянно происходит выяснение отношений между структурами гуманитарной сферы и мелочная борьба за идеи, экспертов[...].
Проблема в том, что, с одной стороны, у нас все слишком бюрократизировано, с другой стороны, функции слишком разделены между различными структурами. Поясню: есть Россотрудничество с филиалами, которое должно заниматься сбором и обобщением информации о том, что конкретной стране может быть нужно от России в плане культуры, образования и т.д. Условно, есть ли интерес к русскому языку, где, в какой степени, что требуется, какая есть необходимость в преподавателях, учебниках. Где-то такая деятельность ведется, но не везде, и все зависит от конкретных людей на местах. Далее научной обработкой этой информации занимается не Россотрудничество, а Институт русского языка имени А.С.Пушкина. А попытку ответить на этот запрос предпринимает уже «Русский мир». Таким образом, собирает информацию одна структура, научно обрабатывает вторая, реальным исполнением занимается третья. Ничего удивительного, что мы работаем значительно хуже, чем Британский Совет или Институт Сервантеса[...]. Когда Нефтяную индустрию Сербии (НИС) купила дочерняя компания Газпрома, возлагались огромные надежды на инвестиции в гуманитарной сфере, поддержку пророссийских инициатив, изучение русского языка, культурные проекты. Но поначалу не происходило вообще ничего, было отношение «нас интересует только бизнес». Управленцы из России приезжали в Сербию, само собой не зная языка, да и не желая узнавать вообще ничего о стране, о ее культуре. К сожалению, так продолжалось довольно долго, что вызывало активнейший социальный протест и неприятие сербов. (Так, чуть не был создан профсоюз сербов, уволенных из нефтяной индустрии Сербии и обиженных на российское руководство). Потом мы начали предпринимать шаги навстречу, хотя первая попытка провалилась.
История следующая: было спонсировано восстановление русского кладбища в Белграде. Спонсоры не привлекли соответствующих экспертов-историков и решили сами распоряжаться своими средствами. В итоге на памятнике русским солдатам и офицерам, погибшим в годы Первой мировой, в процессе чистки пескоструйным механизмом стёрли имена людей, похороненных в основании памятника. Документов не осталось, уникальные данные были утеряны. А новые дорожки на кладбище проложили просто по могилам: могильные камни сняли, перенесли на пару метров влево-вправо, чтобы проложить прямые дорожки, а останки при этом остались на старых местах. Вот так провели реставрацию. Естественно, что этим были недовольны и сербы, и русские. К счастью, нынешнее руководство более открыто к проектам и сотрудничеству в гуманитарной сфере, что-то поменялось.
Еще один пример - РЖД, которая активно присутствует в регионе, и с которой в свое время всё было так же плохо, как и с НИС. Возможно, когда-нибудь полное осознание придет, но пока нет понимания, что такое балканский регион, почему он для России важен, как бизнес может поддержать репутацию России и историческую память. РЖД в процессе прокладки и замены дорог приходит в такую глубокую сербскую провинцию, в которой вообще нет никаких других российских компаний. Любопытно, что в 1920-х годах в этих местах российские эмигранты, казаки, занимались ровно тем же. Какое-то количество погибших при строительстве дороги похоронено прямо там - это конкретный случай сербской деревни. То есть уже строили русские, и опять приходит русская компания. Почему бы не поставить памятник донским казакам, которые раньше строили эту железную дорогу?
Приходится часто слышать такие рассуждения от менеджмента российских компаний: а зачем вообще нам нужно поддерживать пророссийский курс властей Сербии и историческую память? Мы хотим, чтобы Сербия вступила в ЕС, и наши компании вместе с Сербией тоже выйдут на европейские рынки! Понимание того, что даже если вдруг Сербию в ЕС примут, то никто российские компании в ЕС не возьмет никогда, совершенно отсутствует. В случае вступления в ЕС первое, что сделают сербские власти, - возбудят уголовные дела против российских компаний в связи с коррупцией, и российский бизнес будет вытеснен моментально. Как с этим нежеланием и непониманием бороться, я не знаю.
Из позитивных моментов: недавно РГУ нефти и газа им. И.М.Губкина заключил несколько договоров с руководством Сербии и рядом университетов об обучении сербов по нефтегазовым специальностям. Таким же образом строится система обучения и российских менеджеров. Подготовкой как молодых специалистов, так и бизнесменов занимаются в МГИМО и некоторых вузах нефтегазовых регионов, налаживается система стажировок. Но такое образовательное сопровождение бизнеса началось буквально в последние два года, и эффекта пока не видно - прошло слишком мало времени. В целом относительно этой ситуации я бы сказал, что не все гладко, но надежда есть[...].
Начнем с того, что большое количество сербских СМИ принадлежит немцам (Axel Springer): немецким, австрийским, швейцарским компаниям с немецким капиталом. С другой стороны, на общественное мнение сейчас сильно влияет новостной канал N1 - партнерский канал CNN. Кто-то даже называет N1 дочерней компанией CNN, что не совсем верно формально, но по сути приблизительно так. В конце цепочки владельцев канала находится бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус. Какую информационную политику ведет N1? Понятно, что откровенно проамериканскую, поругивая нынешние сербские власти за их недостаточно прозападную настроенность, подробно рассказывая обо всех протестных активностях в Белграде и преувеличивая их масштабы. Конечно, у американцев есть не только канал, есть различные инструменты влияния в СМИ, а вот России в общем-то похвастаться нечем. У нас есть Sputnik, но одного его категорически мало. Кстати, был момент, когда на Sputnik взяли суперпопулярного в Сербии видеоблогера и политического обозревателя Бориса Малагурского. Хорошо известен цикл документальных фильмов Малагурского «Тяжесть цепей» о роли США, ЕС и НАТО в распаде Югославии, несколько фильмов даже показывались в Москве. Появление Малагурского в качестве политического обозревателя на Sputnik Srbija вызвало мощный всплеск популярности. Безусловно, Sputnik не может тягаться с CNN или Axel Springer, но движение все-таки есть. Но потом Малагурского с канала уволили, что, конечно, снизило популярность Sputnik[...]. При этом, например, уже упомянутая дочерняя компания Газпрома НИС в течение многих лет спонсировала сербский спутниковый телеканал RTV B92, который имел откровенно прозападную и антироссийскую направленность. Выглядело это буквально так: включаешь B92, идет реклама Газпрома, а после рекламы - какой-нибудь немецкий многосерийный фильм, разоблачающий прошлое Путина как авторитарного диктатора с выучкой кровавого КГБ, который c перерывами на рекламу Газпрома шел в течение недели, к примеру. Выглядело это дико. Несмотря на мои попытки донести до руководства НИС абсурдность ситуации, никаких серьезных изменений в редакционной политике не произошло. Потом канал просто обанкротился. Это всё может показаться странным, но если иметь в виду цель менеджмента компании поддержать вступление Сербии в ЕС, о чем говорилось выше, то всё это выглядит довольно логичным. Повторюсь, однако, что нынешнее руководство НИС изменило политику[...] . ©
Никита БОНДАРЕВ, кандидат исторических наук, доцент факультета международных отношений и зарубежного регионоведения ИАИ РГГУ.