Марта смотрит из окна
1
- Я ненавижу, когда ты просишь прощения, ещё больше, чем когда ты хамишь, - закричала Марта. Маленькая Линн убежала в детскую и закрыла дверь: не слышать, не слышать.
Гарет закрыл лицо руками.
- Прости, Марта, что я попросил у тебя прощения… - начал он, и только ангелы, которых там вовсе не было, смогли бы подтвердить, что это было искреннее раскаяние, а не изощрённое издевательство.
Ангелов не бывает.
В этот момент в его голову полетела чашка.
И застыла, медленно кружась в воздухе.
Воздух стал другим: как порошок, оставшийся в банке из-под лекарства, когда все таблетки уже проглочены.
- Гарет, - дрожащим, но уже тихим голосом сказала Марта. - Проверь.
- Хорошо, родная, - пробормотал Гарет. Его эта вращающаяся сине-белая фарфоровая штуковина из сервиза, подаренного Мартиной прабабушкой, не волновала вовсе. К нему, наконец, обратились, и он мог что-то реально сделать.
Он подошёл к окну.
Он - подошёл -
Инженер всё-таки, хоть и не доктор наук: так не могло быть, чтобы чашка крутилась в воздухе, брошенный в испуге дочкин мобильник - бедная Линн, бедная, бедная Линн - кувыркался под потолком, а ноги Гарета всё равно стучали, шаркали по полу. Стук, стук. Шарк, шарк. Марту и это всегда раздражало. Но -
Гравитация не может исчезнуть, но уж если она исчезла, она должна исчезнуть для всех.
Он распахнул окно.
Вместо солнечного воскресного полдня пыльный свет… ну да, как будто каждый лучик отдельно вываляли в пыли. И воздух, как выбитый из старого ковра.
И две летающих тарелки, опускающихся на центральную площадь.
2
Ну да, не совсем тарелки. И что это вообще за площадь? В нашем городке никакой центральной площади нет, а за этим окном всегда была Сансет-Бэй-Роуд… да, собственно, вот и она, только площадь ещё ближе. Каменная, многоярусная, без единой травинки, и постепенно заполняется народом.
И тихо.
Только все разговаривают. Но звуки тоже пыльные.
- Марта, мне кажется, это сон.
- Не говори глупостей, Гарет, мне такая чушь никогда не снится.
- А мне?
Люди тихо разговаривали друг с другом и их становилось всё больше. Гарет видел, откуда они появляются. Некоторые, например, медленно опускались на землю, выпрыгнув с девятнадцатого этажа.
Но домов с девятнадцатым этажом в городке не было отродясь.
(сказал он вслух)
- И Эйфелевой башни у нас не было… - растерянно прошептала Марта, уткнувшись ему в плечо.
Уткнувшись… в плечо…
Там, недалеко от Сансет-Бэй-Роуд, по одну из сторон центральной площади - каменной площади, заполненной людьми, на которой оставалось ещё много, много места - он видел и нью-йоркские башни-близнецы, и Тадж Махал, и эту знаменитую русскую церковь, и
Людей на площади было уже…
Вот возьми столько людей - это сто. Сто раз по сто - десять тысяч. Очень легко сосчитать. Сто раз по десять тысяч - это миллион. Так что на площади их, считай, миллионов десять… или двадцать… или сто уже.
Маленькая такая площадь. Каменная.
И две летающих тарелки. Только не тарелки, и уже не летающие. И в одной из них открылась дверь, и показались -
3
- Марта, давай пойдём туда.
- Зачем?
Он опять почувствовал, как она чужая. Она успела побыть своей с тех пор, как просила открыть окно. Сколько минут прошло? Пять? Десять?
Десять миллионов?
Она глядела в окно. А он пошёл в комнату, где спряталась Линн. Постучал. И, не дождавшись ответа, распахнул и увидел, что её окно - окно противоположной стены - выходит на ту же площадь.
Линн, одиннадцатилетняя стриженая белокурая саднящая до боли радость, висела в воздухе, медленно плывя в сторону площади.
Он ринулся за ней.
И ещё два миллиарда человек, из окон, дверей, машин, с тротуаров, крыш, палуб, из-под земли, из-под воды, из-под пуль
А Марта стояла у окна, и её было отлично видно.
4
Вышедшие из летательных аппаратов, наконец, разобрались со своей аппаратурой.
- Готов!
- Давай звук, Светлый!
- Есть!
Уважаемые люди, разрешите немножко вашего внимания. Можно?
Голос у говорящего был звонкий, как песня, твёрдый, как леденец и героический, как побег с первого урока.
И он прозвучал на любом языке, на выбор.
Население Земли не сразу, но умолкло. Гарету понравилось полное отсутствие звука.
Он летел в тишине в сторону площади, лишь ненамного отставая от дочери. Она не оборачивалась.
Спасибо вам! Меня зовут Первый Верхний, вот это Светлый, а вот там Шапочка. Мы экипаж Цельной Машины. Похлопайте нам, пожалуйста.
Как часто бывает, захлопало примерно пол-аудитории, то есть миллиарда четыре. Зато громко.
Вот только ленивые, еле ползущие звуковые волны приглушили аплодисменты. И правильно - этак и оглохнуть можно.
Отлично! Всегда приятно выступать перед такими хорошими слушателями. А теперь слушайте, в чём дело.
Все приготовились к откровению. Но Первый Верхний неожиданно замолчал.
Он молчал минуту. Или сто. Или десять тысяч минут. И наконец жалобно прошептал мимо микрофона, но все всё равно услышали.
Ребята, но как же я это им объяснять буду?
5
Так и скажи, прозвучал со стороны новый голос, грубый и невоспитанный. Скажи им правду: дорогие люди, вы все отменяетесь.
Говорил человек, выползший из второго летательного аппарата. Его длиннющие ноги и руки, которых вдобавок было как-то чересчур много, заставляли его передвигаться, согнувшись. Ох и восхитительно злобное было зрелище.
Человеческая толпа бурлила беспредельным океаном у ног странных пришельцев, а сверху, на самом гребне волны
хотя так на самом деле не бывает, это никогда не мы там
стояли Гарет и маленькая Линн.
Но дочка отодвинулась от него и стояла отдельно. К ней подошёл ещё один пришелец - настоящий индеец из вестерна с перьями в прямых чёрных волосах - и протянул пирожное. Линн взяла.
А Гарет ещё всё равно ничего не понимал. Но Марта смотрела из окна, и среди сотен тысяч миллионов окон, выходивших на площадь, он всё равно видел их окно и её взгляд.
- Нехорошо так, - сказала Линн. - Даже я уже поняла, а они ещё нет. Надо им сказать.
- Хочешь ты? - спросил Первый Верхний.
- Я могу дать звук! - воскликнул Светлый, который всё копался в своей аппаратуре.
- Пусть она скажет, - грубо и невоспитанно сказал грубый и невоспитанный длинноногий. - Даже забавнее будет.
- Погоди, Клоп-Ползоп, - остановил его Первый Верхний. - Что ты им скажешь, девочка?
- Что они все умерли, - звонко произнесла Линн. Затхлый воздух приглушил её слова, но всё равно на верхнем гребне человечьей волны - человолны - подхватили их и стали передавать всё дальше и дальше, всё ниже и ниже - мы все умерли
- Вы не умерли, - послышался голос Шапочки. Гарет вздохн
думал, что вздохнёт с облегчением, но уже всё равно а мартасмотритизокна
- Дай мне звук, Светлый. Я скажу им всё как есть.
6
У Шапочки белая шапочка с козырьком, как у теннисистов и волосы и улыбка и какая разница какого Шапочка пола и цвета это ведь совсем не
Шапочка говорит в микрофон.
Сегодня торжественный день в истории Земли. Два человека, изобретатели, совершили только что первое удачное путешествие во времени.
Похлопаем им, подхватывает, воодушевившись, Первый Верхний. И население Земли хлопает.
Они оказались в прошлом и помогли одному человеку. Этот человек был больной и в кандалах. Они вылечили его. Это был смелый человек. Он немедленно бежал из тюрьмы и сделал ещё много невозможных вещей.
Но это неважно, подсказывает грубый и невоспитанный Клоп-Ползоп. И Шапочка соглашается.
Да, это неважно. Важно, что
- Кто их пустил говорить со всем миром? - спрашивает Линн.
она не сердится на него обратилась к нему с вопросом
- А почему их кто-то должен пускать? - тихо говорит Гарет, хотя, кажется, понимает сам.
- Они дети, папа, - шепчет Линн. - Они только как будто большие. Как в передачах детского канала, понимаешь?
мартасмотритизокна
Важно, что вся история мира изменилась, и теперь весь мир, который вы знаете и помните, уже не существует.
господигосподигосподи
Большая часть вас не родилась на свет, а те, кто родились, прожили совершенно другие жизни.
например без марты но тогда и линн не родилась господигосподиго
Теперь вас не только нету. Вас теперь никогда не было.
меняникогдане
И остаётся один вопрос: что, собственно, делать с вами.
7
- Вы не ангелы, потому что я в ангелов не верю, - говорит Линн.
- Мы воображаемые друзья, - отвечает Светлый, вертя ручки аппаратуры.
- Я воображаемый враг, - грубо и невоспитанно уточняет долгоногий Клоп-Ползоп.
- Чьи? - спрашивает Линн. - У меня жила воображаемая подруга Небьюла, она единорог. Теперь она очень редко заходит.
- Вот видишь, ты понимаешь, - кивает Первый Верхний.
- Нас выдумал один мальчик, - объясняет Шапочка. - Мы должны были спасать мир.
- От меня, - хихикает Клоп-Ползоп.
- И от него, и от всех бед. А потом мальчику исполнилось целых пять лет, он вырос и забыл про нас.
- Надо же было нам что-нибудь с собой делать, - подытоживает Светлый.
- А он? - спрашивает Линн.
- А я устал быть вредным и тоже попросился к ним в команду, - грубит Клоп-Ползоп. - Тем более что машину мне мальчик тоже придумал. Он вообще любил машинки.
- Нет, я не про тебя, а вот про него.
Пальчик Линн указывает на индейца. К этому времени рядом с ним сидят ещё двое, вылезшие из машины Клопа: пожилой человек в очках и одежде полувоенного покроя, держащий в руках флягу, и очень легко одетая девочка лет тринадцати. Они о чём-то негромко разговаривают.
и всё равно они громче чем человолна на площади из отменённых миллиардов
- А, вот ты о ком, - понимает Первый Верхний. - Это Великий Змей, Немецкий Партизан и Воображаемая Девушка Номер Восемь. Они… их придумал другой человек. Не тот, который нас. А потом умер. А теперь получается, что и не родился вовсе. Так что им вообще некуда идти. Представляешь, как им одиноко?
- Мы взяли над ними шефство, - добавляет Шапочка. - А теперь они с нами, на подхвате.
- Так мы у вас не одни такие?
- Конечно, нет! - говорит Первый Верхний. - То и дело отменяется целый мир.
- Из-за путешествия во времени?
- Да из-за чего угодно вообще! Из-за любого пустяка, - смеётся Светлый.
- И каждый раз Первый Верхний не знает, как им всем об этом сказать, - невоспитанно ржёт Клоп-Ползоп.
они все говорят а гарет слушает
- И чем всё обычно кончается? - спрашивает Линн.
- Обычно мы их преобразуем, - отвечает Шапочка. - Это наша работа.
- В кого?
- В других людей.
мартасмотритизокна
- Вот посмотри, - показывает Светлый. - Сейчас здесь много-много людей, которых больше нет. Но путешествие во времени создало много-много новых людей. Так примерно и бывает всегда. И старые люди соглашаются стать теми новыми.
- Их часто зовут по-другому и они вообще в других странах, - кивает Первый Верхний.
- И они помнят, кем были в старом мире? - с опаской спрашивает Линн.
- Так они же уже не были! - хохочет Клоп-Ползоп. - Старый-то мир отменён! Помнить нечего!
- А если кто-то оказывается лишним?
гарет слушает как дочь понимает их лучше чем
- Миров много, одного не хватает там, так пристроим здесь, - беззаботно отмахивается Светлый.
- Я не хочу стать другой девочкой, - произносит Линн.
- Хочешь - сделаем мальчиком, без проблем, - реагирует Первый Верхний.
- Можно хомячком, - хохочет Клоп-Ползоп. Индеец делает ему предупредительный жест.
- Я хочу к Небьюле, - решает Линн.
- А я хочу по-другому, - вмешивается Гарет.
8
Многомиллиардная человолна затихает вновь и все слушают его.
- Если уж вы говорите с нами. Если реальность такая зыбкая, что существуете вы…
они все поднимают глаза и внимательно
- Пусть путешествие во времени провалится. Пусть Наполеон… я не знаю, о ком вы, мне просто кажется, что это Наполеон… умрёт тогда, когда он должен был, на этом острове… Пусть этот мир получит ещё один шанс.
- А как же героические путешественники?
- Пусть у них будет другой мир. Вы найдёте, кем его заселить.
- А для чего вашему миру - вот этому - ещё шанс? - ехидно спрашивает Клоп-Ползоп.
9
- Я ненавижу, когда ты просишь прощения, ещё больше, чем когда ты хамишь, - закричала Марта. Маленькая Линн убежала в детскую и закрыла дверь: не слышать, не слышать.
Гарет развернулся и направился в сторону детской.
- Мы с мамой обо всём поговорим, когда остынем, - сказал он в закрытую дверь. - А пока… ты пустишь меня?
Он боялся, что дверь не откроется. Но она открылась.
25.9.2017