Как я играла секстет Брамса - 1. Австрия.
На самом деле, играли мы только вторую часть, медленную.
Каким-то умопомрачительно интернациональным составом, на курсах в Австрии.
Скрипачи были оба - греки, первый был просто отличный, а ещё умел ругаться матом по-русски, второй- похуже, и не только не ругался, но и по-английски говорил слабее, поэтому первый всё ему переводил, а ещё у него (второго) был умопомрачительной длины нос.
Я - первый альт, престарелый ( с высоты моих тогдашних 18 лет) испанец - второй, а кто играл на виолончелях я не помню, хоть ты тресни, но играли хорошо.
Общались на ломаном английском.
Престарелый испанец всё время на меня недоверчиво хмыкал, и обязательно по всем поводам имел своё мнение, которое долго излагал.
Потом пришёл маэстро Теодор, повальсировал вокруг нас, и оно как-то сдвинулось с мёртвой точке.
Потом мы сыграли на концерте, были отлично приняты, а после концерта пошли куда-то посидеть.
На следующий год на тех же курсах мы уже играли две части из второго секстета, и ещё одну часть из «Воспоминаний о Флоренции» Чайковского, и состав был смешанный - все первые партии играли профессора, а вторые - студенты.
У меня это был один из первых удачных опытов, когда мне во время игры как-будто что открылось, а после наступило опустошение.
Ощущение было настолько непривычным, что я на следующий день спросила маэстро Теодора, бывает ли это у него. Он ответил, что да, бывает, но к этому привыкаешь ( он очень активно концертирует, в квартете и соло).
С первого концерта, в 18 лет, у меня даже была запись на кассете, маэстро Теодор нас тогда записывал, и ещё успел сделать мне копию.
Хорошо было в Австрии на курсах, свежий воздух, приятные люди, вкусная еда и много-много музыки!
Каким-то умопомрачительно интернациональным составом, на курсах в Австрии.
Скрипачи были оба - греки, первый был просто отличный, а ещё умел ругаться матом по-русски, второй- похуже, и не только не ругался, но и по-английски говорил слабее, поэтому первый всё ему переводил, а ещё у него (второго) был умопомрачительной длины нос.
Я - первый альт, престарелый ( с высоты моих тогдашних 18 лет) испанец - второй, а кто играл на виолончелях я не помню, хоть ты тресни, но играли хорошо.
Общались на ломаном английском.
Престарелый испанец всё время на меня недоверчиво хмыкал, и обязательно по всем поводам имел своё мнение, которое долго излагал.
Потом пришёл маэстро Теодор, повальсировал вокруг нас, и оно как-то сдвинулось с мёртвой точке.
Потом мы сыграли на концерте, были отлично приняты, а после концерта пошли куда-то посидеть.
На следующий год на тех же курсах мы уже играли две части из второго секстета, и ещё одну часть из «Воспоминаний о Флоренции» Чайковского, и состав был смешанный - все первые партии играли профессора, а вторые - студенты.
У меня это был один из первых удачных опытов, когда мне во время игры как-будто что открылось, а после наступило опустошение.
Ощущение было настолько непривычным, что я на следующий день спросила маэстро Теодора, бывает ли это у него. Он ответил, что да, бывает, но к этому привыкаешь ( он очень активно концертирует, в квартете и соло).
С первого концерта, в 18 лет, у меня даже была запись на кассете, маэстро Теодор нас тогда записывал, и ещё успел сделать мне копию.
Хорошо было в Австрии на курсах, свежий воздух, приятные люди, вкусная еда и много-много музыки!