Наглядное пособие для путешественников. Попуткой на Колыму
Оригинал взят у strelec_new в Попуткой на Колыму.
С людьми путешествующими автостопом я познакомился не случайно. За путешествие «по работе» приходится платить в виде тех или иных обязательств. А тут свобода выбора, и самая расходная часть путешествия - дорога, фактически бесплатна. На просьбу объяснить, как это в ощущениях, опытные автостопщики порекомендовали попробовать самому. И я попробовал. В итоге, имея опыт автономного существования в дикой природе, в сочетании с опытом автолюбителя, мне не сложно было освоить этот способ передвижения. А еще оказалось, что путешествие автостопом и интереснее и познавательнее, чем путешествие на поезде, самолете. Непередаваемо ощущение свободы, когда нет никакого расписания, и ты в любой момент сам решаешь, куда и когда тебе ехать, где сказать водителю стоп, если захочется сойти, чтобы впитать в себя новые, незнакомые тебе прежде грани мира медленно, с удовольствием.
Посвятив июль неспешному самостоятельному путешествию на восток, и на пике лета добравшись до Якутска, я решил посмотреть страну и дальше. То есть до Магадана, пока не кончится главная дорога. Позади тысячи километров сменяющихся федеральных трасс, Енисей у Дивногорска и сказочной красоты берега Байкальского острова Ольхон, степи и сопки Забайкалья. А здесь, у поселка Нижний Бестях, от которого в Якутск, на другой берег Лены паромная переправа, длинной в двенадцать километров, кончалась трасса «Амур», называемая местными по старинке Амуро-Якутской магистралью и начинала свой отсчет самая восточная федеральная трасса России - «Колыма».
Условно трассу «Колыма» можно разделить на несколько этапов. Первый, от поселка Нижний Бестях до Хандыги и сотней километров далее, до поворота на Тополиное. Летом в сухую погоду, на всем протяжении это вполне приличный, отсыпанный камнем, периодически грейдируемый проселок с реально существующим пассажирским и грузовым движением. По сторонам дороги от Бестяха, вначале сосняк, затем природа средней полосы, с березками зелеными полянками и пасущимися стадами коров и лошадей, а ближе к реке Алдан, от Уолбы к паромной переправе, более свойственная этим местам тайга, с преобладанием лиственницы. В немногочисленных поселках встречаются заправки и чайные, где можно перекусить и утолить жажду вкуснейшим брусничным морсом. У всего здесь, заметный восточно-азиатский акцент. Будь то, встречающийся повсеместно символ якутского гостеприимства коновязь или традиционное разведение коров и коней на мясо. И это в краю, где зимой морозы за минус пятьдесят.
Оказалось, что якуты там, что называется Якутией или Саха, исторически народ пришлый. Об этом говорит хотя бы то, что якутский язык принадлежит к тюркской группе. А попали они сюда, вроде как поднявшись некогда по Лене, уходя от притеснений прибайкальских кочевников. Настораживают слухи о, якобы, культивируемом в некоторых поселка якутском национализме. По информации от путешественников и местных жителей якутов, на первом участке трассы этим «славится» поселок Чурапча.
На границе Чурапчинского и Таттинского улусов обязательная остановка.
Здесь место, называемое якутами Лома, где путники задабривают местных духов, привязывая на специальную постройку разноцветные ленточки, оставляя монетки, сигареты.
Через Алдан паромная переправа. Паромы ходят только в светлое время суток без расписания, по мере накопления машин до полной загрузки.
За рекой до Хандыги примерно сорок километров сосновым лесом и все тем же отсыпанным камнем проселком. По пути есть съезды на живописные берега Алдана. Центр поселка Хандыга удивляет обилием продуктовых магазинчиков с дагестанскими названиями, и ценами в них, примерно в полтора раза выше московских. При небольших здешних зарплатах и работе, которой хватает далеко не на всех, это подталкивает к некоторым размышлениям. Разговорившись с якуткой из поселка Усть-Майя, я узнал, что хищническая добыча золота обычное там занятие и что скупает это золото отнюдь не государство.
За Хандыгой, в семидесяти километрах по трассе поселок Теплый ключ. Здесь последняя перед следующим, менее обитаемым участком трассы заправка и действующий аэропорт. Построен он еще в годы Второй мировой, как запасной, для перегона купленных по ленд-лизу в Америке и перегоняемых к линии фронта самолетов.
От поворота на Тополиное, в тридцати километрах от Теплого ключа, дорога меняется, становясь из равнинной горной.
На двести пятидесяти километровом участке до Кюбюме она пересекает несколько отрогов Верхоянского хребта. В пятидесяти километрах от Теплого ключа это Сеттте-Дабан, еще через двадцать пять километров хребет Скалистый, а затем, через семьдесят километров хребет Сунтар-Хаята. Здесь уже надо быть готовым к соответствующим горным условиям сюрпризам. То есть обрывам, камнепадам, ручьям и рекам, после первого дождя способным превратиться в дикие, сносящие мосты и пробивающие насквозь полотно дороги потоки.
.
Мне с погодой на пути к Магадану повезло. Жарко было днем и не холодно в спальном мешке и палатке ночью. Почти не было комаров. В лазури небес светило солнце, с вершин скалистых гор струились хрустальные ручьи, шумели на каменистых перекатах, вполне мирные, не враждебные путешественнику реки. До Магадана от поворота на Тополиное одна тысяча пятьсот четыре километра. Не смотря на то, что машины здесь уже редки, варианты уехать автостопом все же есть. В основном, с дорожниками обслуживающими трассу и отсыпающими по болотам новый участок этой дороги на Усть-Неру. Участок, который в Усть-Нере будет соединять эту дорогу собственно с Колымской трассой. (сейчас уже действует)
Во избежание путаницы следует пояснить, что традиционно Колымской трассой называется дорога от Магадана на север, на Усть-Неру. А та, что называется федеральной трассой «Колыма» соединяет в себе относительно новую дорогу от Якутска до Хандыги и отстроенную еще заключенными дорогу Хандыга - Кадыкчан, поселок на девятьсот каком-то километре Колымской трассы. Другого пути, по которому можно было бы проехать от Якутска до Магадана тем летом(2006 г), здесь еще не было.
За поворотом на Тополиное, дорога становится не только на порядок менее обитаемой, но и очень живописной.
Добравшись до первого перевала, что называется, на перекладных, ближе к вечеру мне повезло встретить здесь двух приятелей магаданцев возвращавшихся на стареньких L-200 и Паджере, из отпуска из Владивостока. Если, прочитав это, вы засомневались, я повторю. Два приятеля Анатолий и Константин, действительно проехали тут из Магадана до Владивостока в конце июня и сейчас, точно так же, совершенно обыденно возвращались обратно. Правда сейчас у джипа Анатолия были проблемы с креплением рессоры, из-за чего та могла рассыпаться на любом ухабе. Под мое согласие, в случае чего, разделить на равных с ними тяготы и лишения связанные с ремонтом или вытаскиванием застрявшей где-либо машины, я занял пассажирское место во втором неаварийном джипе. Горный участок до Кюбюме прошли без приключений. По пути проехали поселок и базу дорожников под названием Развилка, за ним поворот на бывший поселок и прииск «Нежданинский». На пятьсот восемьдесят шестом километре от Якутска перевал «Ласточкино гнездо», ручей с названием «608 км» и за ним, через километр, самый опасный участок этой горной дороги, так называемый, «Желтый прижим». Перед ним щит, вмещающий на себе, наверное, все возможные в горах предупреждения об опасностях. На деле, это узкий уступ, вырубленный в крае скалы, над которым сверху нависают огромные камни и осыпи, а с другой стороны обрыв в каменистое русло немноговодной сейчас реки. Говорят там и сейчас лежат три трупа вместе с улетевшей с обрыва машиной. Ну, и конечно спуск от прижима, который сейчас не представляет особой опасности. Но, можно представить то, как здесь все непросто зимой в снег и гололед. Вскоре за Желтым прижимом и другой, менее сложный прижим «Черный».
За ним река Никон-Ня с деревянным мостом и рядом старым мостом, разрушенным половодьем. На шестьсот семьдесят втором километре еще один сложный участок, серпантин под названием «Заячья петля».
На шестьсот девяносто шестом километре, на одном из перевалов расположилась метеостанция «Восточная».
После спуска с перевала горы расступаются, и дорога спускается в живописную зеленую, с голубыми озерами и белоснежными наледями долину. Это начало Оймяконского нагорья. Здесь, за водоразделом, все ручьи и реки уже текут не в Лену, а в Индигирку. Со слов местных жителей, реки бассейна Индигирки славятся своей рыбалкой. Тихо вздыхая, и с трудом сдерживая себя от соблазна остановить машину и сойти, еду мимо. Не хочется упускать удачу и возможность добраться до Магадана с Анатолием и Константином одним броском. Успокаиваю себя тем, что я уже знаю, где на обратном пути задержусь на неделю-другую и впитаю в себя все это великолепие. На семьсот пятьдесят первом километре рядом с дорогой стометровая наледь. Вскоре за ней, ответвление на новую ( тогда строящуюся) дорогу на Усть-Неру и, наверное, самая сложная на пути в Магадан переправа через реку Кубюме, перед одноименным поселком. Бродов здесь несколько и проходимы они по разному. Короче, надо знать, где ехать. Анатолий и Константин знали. Сначала по дуге, через первую протоку на остров. С него, с острова на остров через остальные протоки. Тем, лезет в воду не зная брода, местные могут показать брод за сто рублей, а тех, кто сунется сам, вытаскивает дежурящий здесь обычно и подрабатывающий этим КРАЗ. В таком случае цена уже пятьсот рублей. Впрочем, если в верховьях пройдет дождь не поможет и он. И тогда остается лишь ждать спада воды, от недели и более.
В Кубюме есть заправка. (теперь заправка на новой дороге, недалеко от отворота) О девяносто пятом бензине здесь можно забыть, а вот, а вот восьмидесятым, если повезет, девяносто вторым или соляркой вполне можно разжиться. Через двадцать пять километров, слева от дороги большое озеро Красное, за ним мост через реку Сунтар и площадка, где мы останавливаемся на ночлег.
Утром выезжаем рано. Здесь вдоль дороги тоже иногда попадаются километровые столбы. Только старые, и цифры на них ведут отсчет километров не от Якутска, а от Хандыги.
А вокруг Оймяконское нагорье, наверное, одно из самых красивых мест на Земле. Примерно в пятидесяти километрах от Кубюме останавливаемся у изгороди и строений, похожих издали на фермерское хозяйство. Со двора нам навстречу уже спешит хозяин этого хозяйства, неведомо как попавший в эти края человек по кличке Гуцул. На нем ручной вязки свитер, армейский камуфляж, болотные сапоги. С виду это крепкий мужик, про которого никак не скажешь, что ему за семьдесят, если бы не седая борода и изрезанное морщинами лицо. Вроде бы добродушно улыбается, а глаза с хитринкой. Фотографирую с ним «на память» Анатолия и Константина, обещаю заехать на обратном пути и «по коням». Старец просит нас передать посылку метеорологу в Агаякан. Нам это по пути, через пятьдесят километров.
По дороге то и дело шмыгают почти черные, как измазавшиеся углем, зайцы, с обочин веером взлетают и летят прямо перед лобовым стеклом, полярные куропатки. Кажется, высунь руку и можно поймать их за хвост. Рукой едва ли но, например, сачком, типа тех, которыми ловят бабочек, думаю легко.
Весь Агаякан это один жилой дом и двор с метеопостройками. Первыми к нам выскакивают две решительно настроенных лайки, за ними выходит и метеоролог Александр, в отделанных бархатом тапочках и красивом махровом халате. В общем, картина еще та. Передаем ему посылку, немного общаемся. Александр говорит, что живет здесь один, но почему-то кажется, что вот-вот, и из двери дома высунется чья ни будь милая пушистая головка.
Еще через шестьдесят километров, справа, в стороне от дороги большой поселок эвенов оленеводов Ючугей. С дороги его не видно, лишь пасутся стада оленей и лошадей. Различать их издали легко. Если с рогами, то олени, а если с хвостами, лошади.
Говорят, что эвены могут обидеться на тех, кто примет их за якутов. Похоже, что эти народы, коренные и исторически пришлые, не очень то дружат. Мне рассказывали, что когда распались колхозы, и оленей поделили, эвены вновь объединили своих оленей в стада и стали пасти их на коллективных началах. При этом у якутов оленей в свои стада брать отказывались. А поскольку все оленеводы здесь эвены, вышло так, что якуты были вынуждены забить и съесть своих оленей и теперь держат лишь коров да лошадей на мясо.
А лошади здесь особенные. В пятидесятиградусные морозы они, не только не замерзают, но и сами добывают себе еду, как олени, копытя ее из-под снега.
Еще чуть больше полста километров пути и мы в Томторе. Это место известно как полюс холода. Рядом с дорогой памятный знак, говорящий о том, что здесь была зарегистрирована температура, минус семьдесят два и две десятых градуса. Бррр, даже представить жутко.
.
Хорошо, что сейчас лето и плюс двадцать шесть. На другой стороне дороги небольшой мемориал с колоколом и металлическая табличка. На ней слова: « Жертвам политических репрессий, строителям дороги Магадан-Хандыга». Той самой, по которой мы сейчас едем. Дорога буквально отсыпана по их костям. Чтобы не рыть могил, погибших от холода и истощения, засыпали скальником прямо в дорогу.
.
В большой горе за поселком два зарешеченных входа. Это что-то вроде большого холодильника. А у кладбища чуть в стороне памятник в виде штыка. Анатолий спрашивает проходящего мимо якута: «Кому памятник?».
Тот говорит, что во времена установления здесь Советской власти, там «замочили» каких то красноармейцев.
«Ваши?» - спрашивает его Анатолий. Тот кивает, улыбаясь: «Ага"...
Неподалеку от Томтора, справа от дороги, аэропорт Оймякон. Сам райцентр Оймякон находится в сорока двух километрах по дороге уходящей влево, на реке Индигирке. За Томтором поселок Куйдусун. Здесь, останавливаемся, чтобы еще раз осмотреть состояние аварийной рессоры. Пока Анатолий и Константин укрепляют ее подручными средствами, осматриваюсь вокруг. Узнаю у местных девчонок, что гостиница «Куйдусун» не работает, как и пост ГАИ, чей пустой «скворечник» со шлагбаумом стоит у дороги. В пути постоянно заглядываю в распечатанный на бумажке отчет прошедших тут год назад путешественников. С ним удобнее, потому как едешь не вслепую. В соответствии с ним, где-то здесь есть продающая хлеб на вес пекарня. Внешне ее ничто не выдает. Не пахнет и хлебом. По мои сведениям, буханка хлеба из этой пекарни может обойтись, что-то около пятидесяти рублей. Потому тем, кто не может в пути без хлеба, лучше позаботиться о его запасах заранее. Мужики укрепили рессору и решили, что «дойдет». Это если ехать аккуратно, что здесь невозможно в принципе. С тем и поехали.
За Куйдусуном переезжаем реку, и вновь по обе стороны ширь Оймяконского нагорья. Обрамленного горами, все больше и больше напоминающими сопки.
Отсюда начинается самый труднопроходимый автостопом участок трассы «Колыма». Если раньше в семидесяти четырех километрах отсюда еще стояли связисты, то с месяц назад их оттуда сняли. Этот участок дороги, от Кубюме до Колымской трассы и бывшего поселка Кадыкчан, официально уже перестал быть частью федеральной трассы. И это притом, что другой дороги, по которой можно попасть на Колымскую трассу и в Магадан, пока не существует (уже существует).
На выпасах, по обе стороны дороги, встречаются домики времянки больше похожие на капитальные жилые избы. Некоторое расстояние от Томтора, в сторону Колымы, можно подъехать на машинах местных, едущих на рыбалку или охоту.
Из Оймякона летом периодически ходит вездеход, возящий туристов на озеро Лабыткыр. Это озеро, находящееся в сотне километров от трассы, привлекает туристов, якобы, обитающим там чудовищем, подобным Лох-Несскому. А меня оно привлекает хариусами, со слов местных, достигающих там веса в три килограмма. Общаясь с бывающими там рыбаками, я слышал, что, хотя чудовища никто из них не видел, нечто необычное там все же есть. Рассказывали, что у них был случай, когда моторная лодка в штиль, посреди озера, где большая глубина, налетела на невидимую преграду и едва не перевернулась. Проведенное тут же исследование водной толщи эхолотом, не обнаружило ничего. На машине до этого озера не доехать.
По большому деревянному мосту, переезжаем Индигирку. Это пятьсот первый километр от Хандыги. Изумрудной прозрачности вода, наносы топляка на отмелях. Это еще одно место, где на обратном пути мне хочется задержаться и впитать в себя окружающий дикий мир, неспешно, в деталях.
Вскоре проезжаем и Куранах-Сала. Если верить километровому столбику, до Хандыги отсюда пятьсот пятьсот один километр, до Магадана девятьсот двадцать один. Несколько капитальных сооружений, двухэтажный жилой дом, и какие то люди, уже приступившие к разборке строений. Судя по настороженным взглядам, похоже, что они просто разворовывают оставленную связистами базу.
За Куранах-Сала, свежих следов машин на дороге уже нет. За то, все чаще на дороге попадаются следы жизнедеятельности медведей. Здесь начинается самый сложный для прохождения на автомобиле участок.
По подсчетам Анатолия и Константина, на границе Якутии и Колымы двадцать три лужи при прохождении которых, если идти неправильно, можно не только залить движок или сесть на камень днищем, но и вовсе рюхнуться в ямку, по крышу джипа. Перед каждой из луж остановка и промер глубин. Для этой цели у колымчан есть резиновые штаны.
На одной машине, если это не большой вездеход, ехать здесь очень рискованно. Если идти двумя, есть кому, в случае чего, вытащить. Так и едем, от лужи к луже. А вокруг, то сосновый лес, то долины, то сопки с кедровым стланником. На одном их участков видим встречный УАЗ. Завидев магаданский номер, мужики останавливаются и идут брататься с земляками. Но, оказывается, что это цыгане, арендовавшие в Магадане машины и едущие в Якутию, "торговать дерматиновыми куртками". Следом подходит и второй их УАЗ. Интересно, кому в Якутии нужны их куртки?
Потихоньку доезжаем до границы Якутии и Колымы. Здесь, с одной стороны небольшой речки знак, вещающий о начале ЯАССР и Оймяконского района, с другой остатки знака некогда говорившего о начале Магаданской области. На границе стоит грузовик с лапой-краном, груженый металлоломом. Это люди с Колымы, якобы ездившие в Якутию за металлоломом. В компании с ними молодой священник, едущий автостопом на Колыму. У "металлистов" с собой карабин, и они огорчены что мы, проехав по дороге перед ними, распугаем оленей, лосей и медведей. Советуем им отдохнуть здесь и отправиться в путь ближе к вечеру, а сами в три часа по полудни, переезжаем речку рядом с остатками моста, вброд и въезжаем на Колыму.
Сразу за бродом переваливаем через небольшую сопку, а за ней все та же картина. Живописные сопки, долины, наледи, только дорога стала еще хуже. Больше и глубже стали лужи. Местами ручьи текут прямо по трассе. А там где дорога идет по уступам, местами она просто проваливается и «утекает» по склону. Те, кому нужно проехать закладывают эти дырки деревянными чурбаками из напиленных тут же деревьев, мешками с окаменевшим цементом и чугунными радиаторами отопления. Нам повезло, мы прошли без особых проблем. Даже на пятидесятикилометровый участок с двадцатью тремя посчитанными и учтенными лужами было затрачено всего три часа. Останавливаемся напротив одной из наледей, размером с три футбольных поля.
Анатолий рассказывает, как на пути во Владивосток они спугнули здесь прямо с дороги двух медведей. Сейчас медведей нигде не видно но, судя по свежим следам, нет никаких сомнений, что здесь их много. Потому, не смотря на окружающую красоту, мне не хотелось бы остаться здесь, как говорится, одному и без оружия. Даже сейчас, когда у медведей достаточно корма, они реальная опасность для человека. Со слов тех, кто живет здесь постоянно, медведи в этих местах крайне бесцеремонны.
Проезжаем мимо необычного вида осыпей. Кажется, что весь склон засыпан потемневшей щепой. И снова ручьи, речки, остатки мостов. Говорят, что еще в 1986 году на Колымском участке Хандыгской трассы по большинству из имевшихся здесь деревянных мостов уже нельзя было проехать, и что почти десять лет здесь не видели дорожников. Судя по состоянию дороги, все это очень похоже на правду.
Встречаем два Камаза с вахтовками. Они идут из Магадана в Якутию на прииск Нежданинский. На прииске, разрабатывающем рудное золото, персонала около двухсот человек, и из Магадана, почти за полторы тысячи километров, туда возят молодых женщин работающим там вахтовым методом официантками, горничными.
В начинающихся сумерках, после очередного брода и разрушенного с одной стороны моста, проезжаем поворот на Адыгалах.
Сама деревня в паре километров от дороги. Постоянно в ней живет лишь один человек. Летом приезжают заготовщики сена, ягодники и старатели. Через еще сорок километров, съезжаем к реке и останавливаемся на ночлег. До выезда на Колымскую трассу и бывшего поселка Кадыкчан, отсюда шесть километров и день пути до столицы Колымы. Самый сложный участок пройден. Если все будет хорошо, завтра к вечеру будем в Магадане.
Утром, форсируем реку в брод и вскоре выезжаем на широкую грейдерную дорогу.Это и есть знаменитая Колымская трасса.
Напротив поворота, вдали «новенькие» пятиэтажки бывшего поселка Кадыкчан. А нам направо, теперь по прямой до Магадана.
Голые, местами с порослью стланника, с живописными осыпями, сопки. Изрытые и превращенные золотодобычей в «лунный пейзаж» долины ручьев и рек. Брошенные по причине дороговизны содержания и последующей централизации поселки, и трасса, широкая пыльная трасса. Когда за проехавшей встречной машиной некоторое время впереди вообще ничего не видно, и горящие фары следующей машины выныривают из подсвеченной солнцем пыли опасно близко. Впрочем, как говорят магаданцы, сейчас здесь машин не много. Движение по трассе, в основном, составляют наливники, везущие на прииски горючее. Раньше, когда в поселках вдоль трассы жили люди, движение было таковым, что, вся дорога до Магадана и обратно проходила в коридоре висящей над трассой пыли. Сейчас жилые поселки вдоль трассы можно пересчитать по пальцам. Чаще встречаются прииски.
Для своих баз умело используют брошенные поселки. Так, почти в каждом брошенном поселке обжита часть территории под контору, общагу, гараж и ремонтные мастерские. Все это огорожено и, как гласят предупреждения, под вооруженной охраной. Золото моют буквально рядом с дорогой. Причем по тем же местам, где его в сталинские времена мыли заключенные, а потом, уже без них, государство и теперь частные артели.
И золото опять есть. Оно, конечно здесь не растет. Просто заключенные, работавшие на золотодобыче, вскрывали и промывали золотоносные пески на глубину до трех метров, государство, потом, до глубины пять - шесть метров. А частные старательские артели сейчас, используя японскую технику, берут пески для промыва на глубинах до десяти метров и более.
Есть вдоль трассы поселки, брошенные вообще, и разруха эта угнетает. Столько лет, буквально, на крови и костях осваивался этот край. А потом, вдруг, все взяли и бросили за ненадобностью.
Перед поселком Большевик, вправо, ответвление другой дороги на Магадан, так называемая, Тенькинская трасса.
Уходя дугой, довольно таки далеко, потом, перед Магаданом, у поселка с названием Палатка, она вновь вливается в эту дорогу.
После продолжительного подъема выходим на перевал, где делаем остановку. Здесь площадка- стоянка, на которой предпочитают отдыхать водители дальнобойщики, а чуть в стороне мемориал в память о погибших при строительстве дороги и освоении золотоносного края заключенных. Дальше у трассы будет еще один подобный мемориал.
Больше о прошлом, с которым, у большинства из нас ассоциируется слово Колыма, внешне здесь ничего не напоминает. Разве, что сама трасса, как и предыдущая, Хандыгская. Наверное, это и есть самый большой им памятник.
Проезжаем Сусуман. Это райцентр и еще один город на Колыме. Собственно, в Магаданской области их всего два, Магадан и Сусуман, остальные поселки. В жилом поселке Дебин, Колымскую трассу пересекает река Колыма. Теперь у меня уже никаких сомнений, что я действительно на Колыме.
Примерно через полторы сотни километров бывший поселок Стрелка. Давно хотел сюда попасть, повидать деда Прохора Прохорова. Человека, судьба которого пример, какой пушинкой на ветрах истории она может быть. Мне о нем рассказывал знакомый режиссер, снимавший на Колыме фильм о сталинских лагерях. Я видел его в фильме и на фотографиях. Но, к моему великому сожалению, оказалось, что Прохор умер два года назад. Теперь в его доме, единственном, что осталось от поселка, живет, как он представился, Валера Кривой, сын начальника отдела снабжения тех самых лагерей. Ловит хариусов, коптит, вялит, да продает проезжим водителям.
Следующий - бывший поселок Мякит, с бывшим памятником Ленину. На фото трехлетней давности я видел этот памятник еще почти целым. Правда, уже с отстреленным пулей лицом и в черной зековской шапке. Теперь вот все что от него осталось.
Через тридцать километров перевал Дедушкина Лысина. Отсюда, дорога к Магадану идет под уклон, и машины катятся веселей. Справа по борту, проезжаем Черное озеро. Говорят, у него дурная слава. Вроде как, и живность у него не селится и рыба в нем не водится. Еще несколько перевалов, и Магадан уже не за горами.
Появляется асфальт. Карамкен, Палатка, Стекольный со стеклозаводом и живыми глухарями на обочине, поселок Сокол с поворотом на магаданский аэропорт, а там уже, можно сказать пригород. За десяток, полтора, километров от Магадана, солнечную ясную погоду сменяет туманная морось. Попутчики говорят, что это здесь часто. Такое место выбрали основатели для столицы Колымы. В Магадане и рядом туман и морось, а отъедешь ясно, и светит солнце.
В этой туманной мороси и въезжаем в Магадан. Справа, вверху на сопке над городом, «Маска скорби» работы Эрнста неизвестного. А если пересечь расположенный на холмах город, то дорога упрется в бухту Охотского моря. Если не считать дороги в порт, это и есть конец главной дороги на Восток, ее последней части, федеральной трассы Колыма.
Потом была ловля корюшки прямо с пирса в городе и рыбалка на Оле,
реке впадающей в Охотское море в сорока километрах от Магадана. Кету на блесну, а морскую мальму на удочку в проводку на кетовую икру. Объедался морошкой на нависшем над морем Колымском нагорье.
.
Затем не менее интересное возвращение назад. Опять по Колымской и Хандыгской трассам до Якутска. С интересной хариусовой рыбалкой на впадающей в Усть-Майю небольшой колымской речушке Адыгалах. С встречей с промышляющими золото старателями-хищниками. С душистой настоящей банькой по-черному в глухой колымской деревушке. С ночной встречей с не желавшим уступать мне дорогу к палатке и костру на берегу реки медведем. И конечно, выбором мест для будущих интересных мне путешествий.
Только в начале сентября проехав от Тынды до Северобайкальска по БАМу и три дня попутешествовав по северной оконечности Байкала, я ощутил, что мне хочется домой. За два месяца самостоятельного путешествия, как губка я впитал в себя столько интереснейших впечатлений, сколько едва ли можно набрать и за десяток лет привычной для многих, обыденной жизни. Но, самое главное, что дало мне это первое большое самостоятельное путешествие - это понимание того, что возможно все. И тогда, пока еще есть интерес к путешествиям, многое из этого «все» еще впереди.
Стальные двери. Распродажа: замена замков металлические двери.
С людьми путешествующими автостопом я познакомился не случайно. За путешествие «по работе» приходится платить в виде тех или иных обязательств. А тут свобода выбора, и самая расходная часть путешествия - дорога, фактически бесплатна. На просьбу объяснить, как это в ощущениях, опытные автостопщики порекомендовали попробовать самому. И я попробовал. В итоге, имея опыт автономного существования в дикой природе, в сочетании с опытом автолюбителя, мне не сложно было освоить этот способ передвижения. А еще оказалось, что путешествие автостопом и интереснее и познавательнее, чем путешествие на поезде, самолете. Непередаваемо ощущение свободы, когда нет никакого расписания, и ты в любой момент сам решаешь, куда и когда тебе ехать, где сказать водителю стоп, если захочется сойти, чтобы впитать в себя новые, незнакомые тебе прежде грани мира медленно, с удовольствием.
Посвятив июль неспешному самостоятельному путешествию на восток, и на пике лета добравшись до Якутска, я решил посмотреть страну и дальше. То есть до Магадана, пока не кончится главная дорога. Позади тысячи километров сменяющихся федеральных трасс, Енисей у Дивногорска и сказочной красоты берега Байкальского острова Ольхон, степи и сопки Забайкалья. А здесь, у поселка Нижний Бестях, от которого в Якутск, на другой берег Лены паромная переправа, длинной в двенадцать километров, кончалась трасса «Амур», называемая местными по старинке Амуро-Якутской магистралью и начинала свой отсчет самая восточная федеральная трасса России - «Колыма».
Условно трассу «Колыма» можно разделить на несколько этапов. Первый, от поселка Нижний Бестях до Хандыги и сотней километров далее, до поворота на Тополиное. Летом в сухую погоду, на всем протяжении это вполне приличный, отсыпанный камнем, периодически грейдируемый проселок с реально существующим пассажирским и грузовым движением. По сторонам дороги от Бестяха, вначале сосняк, затем природа средней полосы, с березками зелеными полянками и пасущимися стадами коров и лошадей, а ближе к реке Алдан, от Уолбы к паромной переправе, более свойственная этим местам тайга, с преобладанием лиственницы. В немногочисленных поселках встречаются заправки и чайные, где можно перекусить и утолить жажду вкуснейшим брусничным морсом. У всего здесь, заметный восточно-азиатский акцент. Будь то, встречающийся повсеместно символ якутского гостеприимства коновязь или традиционное разведение коров и коней на мясо. И это в краю, где зимой морозы за минус пятьдесят.
Оказалось, что якуты там, что называется Якутией или Саха, исторически народ пришлый. Об этом говорит хотя бы то, что якутский язык принадлежит к тюркской группе. А попали они сюда, вроде как поднявшись некогда по Лене, уходя от притеснений прибайкальских кочевников. Настораживают слухи о, якобы, культивируемом в некоторых поселка якутском национализме. По информации от путешественников и местных жителей якутов, на первом участке трассы этим «славится» поселок Чурапча.
На границе Чурапчинского и Таттинского улусов обязательная остановка.
Здесь место, называемое якутами Лома, где путники задабривают местных духов, привязывая на специальную постройку разноцветные ленточки, оставляя монетки, сигареты.
Через Алдан паромная переправа. Паромы ходят только в светлое время суток без расписания, по мере накопления машин до полной загрузки.
За рекой до Хандыги примерно сорок километров сосновым лесом и все тем же отсыпанным камнем проселком. По пути есть съезды на живописные берега Алдана. Центр поселка Хандыга удивляет обилием продуктовых магазинчиков с дагестанскими названиями, и ценами в них, примерно в полтора раза выше московских. При небольших здешних зарплатах и работе, которой хватает далеко не на всех, это подталкивает к некоторым размышлениям. Разговорившись с якуткой из поселка Усть-Майя, я узнал, что хищническая добыча золота обычное там занятие и что скупает это золото отнюдь не государство.
За Хандыгой, в семидесяти километрах по трассе поселок Теплый ключ. Здесь последняя перед следующим, менее обитаемым участком трассы заправка и действующий аэропорт. Построен он еще в годы Второй мировой, как запасной, для перегона купленных по ленд-лизу в Америке и перегоняемых к линии фронта самолетов.
От поворота на Тополиное, в тридцати километрах от Теплого ключа, дорога меняется, становясь из равнинной горной.
На двести пятидесяти километровом участке до Кюбюме она пересекает несколько отрогов Верхоянского хребта. В пятидесяти километрах от Теплого ключа это Сеттте-Дабан, еще через двадцать пять километров хребет Скалистый, а затем, через семьдесят километров хребет Сунтар-Хаята. Здесь уже надо быть готовым к соответствующим горным условиям сюрпризам. То есть обрывам, камнепадам, ручьям и рекам, после первого дождя способным превратиться в дикие, сносящие мосты и пробивающие насквозь полотно дороги потоки.
.
Мне с погодой на пути к Магадану повезло. Жарко было днем и не холодно в спальном мешке и палатке ночью. Почти не было комаров. В лазури небес светило солнце, с вершин скалистых гор струились хрустальные ручьи, шумели на каменистых перекатах, вполне мирные, не враждебные путешественнику реки. До Магадана от поворота на Тополиное одна тысяча пятьсот четыре километра. Не смотря на то, что машины здесь уже редки, варианты уехать автостопом все же есть. В основном, с дорожниками обслуживающими трассу и отсыпающими по болотам новый участок этой дороги на Усть-Неру. Участок, который в Усть-Нере будет соединять эту дорогу собственно с Колымской трассой. (сейчас уже действует)
Во избежание путаницы следует пояснить, что традиционно Колымской трассой называется дорога от Магадана на север, на Усть-Неру. А та, что называется федеральной трассой «Колыма» соединяет в себе относительно новую дорогу от Якутска до Хандыги и отстроенную еще заключенными дорогу Хандыга - Кадыкчан, поселок на девятьсот каком-то километре Колымской трассы. Другого пути, по которому можно было бы проехать от Якутска до Магадана тем летом(2006 г), здесь еще не было.
За поворотом на Тополиное, дорога становится не только на порядок менее обитаемой, но и очень живописной.
Добравшись до первого перевала, что называется, на перекладных, ближе к вечеру мне повезло встретить здесь двух приятелей магаданцев возвращавшихся на стареньких L-200 и Паджере, из отпуска из Владивостока. Если, прочитав это, вы засомневались, я повторю. Два приятеля Анатолий и Константин, действительно проехали тут из Магадана до Владивостока в конце июня и сейчас, точно так же, совершенно обыденно возвращались обратно. Правда сейчас у джипа Анатолия были проблемы с креплением рессоры, из-за чего та могла рассыпаться на любом ухабе. Под мое согласие, в случае чего, разделить на равных с ними тяготы и лишения связанные с ремонтом или вытаскиванием застрявшей где-либо машины, я занял пассажирское место во втором неаварийном джипе. Горный участок до Кюбюме прошли без приключений. По пути проехали поселок и базу дорожников под названием Развилка, за ним поворот на бывший поселок и прииск «Нежданинский». На пятьсот восемьдесят шестом километре от Якутска перевал «Ласточкино гнездо», ручей с названием «608 км» и за ним, через километр, самый опасный участок этой горной дороги, так называемый, «Желтый прижим». Перед ним щит, вмещающий на себе, наверное, все возможные в горах предупреждения об опасностях. На деле, это узкий уступ, вырубленный в крае скалы, над которым сверху нависают огромные камни и осыпи, а с другой стороны обрыв в каменистое русло немноговодной сейчас реки. Говорят там и сейчас лежат три трупа вместе с улетевшей с обрыва машиной. Ну, и конечно спуск от прижима, который сейчас не представляет особой опасности. Но, можно представить то, как здесь все непросто зимой в снег и гололед. Вскоре за Желтым прижимом и другой, менее сложный прижим «Черный».
За ним река Никон-Ня с деревянным мостом и рядом старым мостом, разрушенным половодьем. На шестьсот семьдесят втором километре еще один сложный участок, серпантин под названием «Заячья петля».
На шестьсот девяносто шестом километре, на одном из перевалов расположилась метеостанция «Восточная».
После спуска с перевала горы расступаются, и дорога спускается в живописную зеленую, с голубыми озерами и белоснежными наледями долину. Это начало Оймяконского нагорья. Здесь, за водоразделом, все ручьи и реки уже текут не в Лену, а в Индигирку. Со слов местных жителей, реки бассейна Индигирки славятся своей рыбалкой. Тихо вздыхая, и с трудом сдерживая себя от соблазна остановить машину и сойти, еду мимо. Не хочется упускать удачу и возможность добраться до Магадана с Анатолием и Константином одним броском. Успокаиваю себя тем, что я уже знаю, где на обратном пути задержусь на неделю-другую и впитаю в себя все это великолепие. На семьсот пятьдесят первом километре рядом с дорогой стометровая наледь. Вскоре за ней, ответвление на новую ( тогда строящуюся) дорогу на Усть-Неру и, наверное, самая сложная на пути в Магадан переправа через реку Кубюме, перед одноименным поселком. Бродов здесь несколько и проходимы они по разному. Короче, надо знать, где ехать. Анатолий и Константин знали. Сначала по дуге, через первую протоку на остров. С него, с острова на остров через остальные протоки. Тем, лезет в воду не зная брода, местные могут показать брод за сто рублей, а тех, кто сунется сам, вытаскивает дежурящий здесь обычно и подрабатывающий этим КРАЗ. В таком случае цена уже пятьсот рублей. Впрочем, если в верховьях пройдет дождь не поможет и он. И тогда остается лишь ждать спада воды, от недели и более.
В Кубюме есть заправка. (теперь заправка на новой дороге, недалеко от отворота) О девяносто пятом бензине здесь можно забыть, а вот, а вот восьмидесятым, если повезет, девяносто вторым или соляркой вполне можно разжиться. Через двадцать пять километров, слева от дороги большое озеро Красное, за ним мост через реку Сунтар и площадка, где мы останавливаемся на ночлег.
Утром выезжаем рано. Здесь вдоль дороги тоже иногда попадаются километровые столбы. Только старые, и цифры на них ведут отсчет километров не от Якутска, а от Хандыги.
А вокруг Оймяконское нагорье, наверное, одно из самых красивых мест на Земле. Примерно в пятидесяти километрах от Кубюме останавливаемся у изгороди и строений, похожих издали на фермерское хозяйство. Со двора нам навстречу уже спешит хозяин этого хозяйства, неведомо как попавший в эти края человек по кличке Гуцул. На нем ручной вязки свитер, армейский камуфляж, болотные сапоги. С виду это крепкий мужик, про которого никак не скажешь, что ему за семьдесят, если бы не седая борода и изрезанное морщинами лицо. Вроде бы добродушно улыбается, а глаза с хитринкой. Фотографирую с ним «на память» Анатолия и Константина, обещаю заехать на обратном пути и «по коням». Старец просит нас передать посылку метеорологу в Агаякан. Нам это по пути, через пятьдесят километров.
По дороге то и дело шмыгают почти черные, как измазавшиеся углем, зайцы, с обочин веером взлетают и летят прямо перед лобовым стеклом, полярные куропатки. Кажется, высунь руку и можно поймать их за хвост. Рукой едва ли но, например, сачком, типа тех, которыми ловят бабочек, думаю легко.
Весь Агаякан это один жилой дом и двор с метеопостройками. Первыми к нам выскакивают две решительно настроенных лайки, за ними выходит и метеоролог Александр, в отделанных бархатом тапочках и красивом махровом халате. В общем, картина еще та. Передаем ему посылку, немного общаемся. Александр говорит, что живет здесь один, но почему-то кажется, что вот-вот, и из двери дома высунется чья ни будь милая пушистая головка.
Еще через шестьдесят километров, справа, в стороне от дороги большой поселок эвенов оленеводов Ючугей. С дороги его не видно, лишь пасутся стада оленей и лошадей. Различать их издали легко. Если с рогами, то олени, а если с хвостами, лошади.
Говорят, что эвены могут обидеться на тех, кто примет их за якутов. Похоже, что эти народы, коренные и исторически пришлые, не очень то дружат. Мне рассказывали, что когда распались колхозы, и оленей поделили, эвены вновь объединили своих оленей в стада и стали пасти их на коллективных началах. При этом у якутов оленей в свои стада брать отказывались. А поскольку все оленеводы здесь эвены, вышло так, что якуты были вынуждены забить и съесть своих оленей и теперь держат лишь коров да лошадей на мясо.
А лошади здесь особенные. В пятидесятиградусные морозы они, не только не замерзают, но и сами добывают себе еду, как олени, копытя ее из-под снега.
Еще чуть больше полста километров пути и мы в Томторе. Это место известно как полюс холода. Рядом с дорогой памятный знак, говорящий о том, что здесь была зарегистрирована температура, минус семьдесят два и две десятых градуса. Бррр, даже представить жутко.
.
Хорошо, что сейчас лето и плюс двадцать шесть. На другой стороне дороги небольшой мемориал с колоколом и металлическая табличка. На ней слова: « Жертвам политических репрессий, строителям дороги Магадан-Хандыга». Той самой, по которой мы сейчас едем. Дорога буквально отсыпана по их костям. Чтобы не рыть могил, погибших от холода и истощения, засыпали скальником прямо в дорогу.
.
В большой горе за поселком два зарешеченных входа. Это что-то вроде большого холодильника. А у кладбища чуть в стороне памятник в виде штыка. Анатолий спрашивает проходящего мимо якута: «Кому памятник?».
Тот говорит, что во времена установления здесь Советской власти, там «замочили» каких то красноармейцев.
«Ваши?» - спрашивает его Анатолий. Тот кивает, улыбаясь: «Ага"...
Неподалеку от Томтора, справа от дороги, аэропорт Оймякон. Сам райцентр Оймякон находится в сорока двух километрах по дороге уходящей влево, на реке Индигирке. За Томтором поселок Куйдусун. Здесь, останавливаемся, чтобы еще раз осмотреть состояние аварийной рессоры. Пока Анатолий и Константин укрепляют ее подручными средствами, осматриваюсь вокруг. Узнаю у местных девчонок, что гостиница «Куйдусун» не работает, как и пост ГАИ, чей пустой «скворечник» со шлагбаумом стоит у дороги. В пути постоянно заглядываю в распечатанный на бумажке отчет прошедших тут год назад путешественников. С ним удобнее, потому как едешь не вслепую. В соответствии с ним, где-то здесь есть продающая хлеб на вес пекарня. Внешне ее ничто не выдает. Не пахнет и хлебом. По мои сведениям, буханка хлеба из этой пекарни может обойтись, что-то около пятидесяти рублей. Потому тем, кто не может в пути без хлеба, лучше позаботиться о его запасах заранее. Мужики укрепили рессору и решили, что «дойдет». Это если ехать аккуратно, что здесь невозможно в принципе. С тем и поехали.
За Куйдусуном переезжаем реку, и вновь по обе стороны ширь Оймяконского нагорья. Обрамленного горами, все больше и больше напоминающими сопки.
Отсюда начинается самый труднопроходимый автостопом участок трассы «Колыма». Если раньше в семидесяти четырех километрах отсюда еще стояли связисты, то с месяц назад их оттуда сняли. Этот участок дороги, от Кубюме до Колымской трассы и бывшего поселка Кадыкчан, официально уже перестал быть частью федеральной трассы. И это притом, что другой дороги, по которой можно попасть на Колымскую трассу и в Магадан, пока не существует (уже существует).
На выпасах, по обе стороны дороги, встречаются домики времянки больше похожие на капитальные жилые избы. Некоторое расстояние от Томтора, в сторону Колымы, можно подъехать на машинах местных, едущих на рыбалку или охоту.
Из Оймякона летом периодически ходит вездеход, возящий туристов на озеро Лабыткыр. Это озеро, находящееся в сотне километров от трассы, привлекает туристов, якобы, обитающим там чудовищем, подобным Лох-Несскому. А меня оно привлекает хариусами, со слов местных, достигающих там веса в три килограмма. Общаясь с бывающими там рыбаками, я слышал, что, хотя чудовища никто из них не видел, нечто необычное там все же есть. Рассказывали, что у них был случай, когда моторная лодка в штиль, посреди озера, где большая глубина, налетела на невидимую преграду и едва не перевернулась. Проведенное тут же исследование водной толщи эхолотом, не обнаружило ничего. На машине до этого озера не доехать.
По большому деревянному мосту, переезжаем Индигирку. Это пятьсот первый километр от Хандыги. Изумрудной прозрачности вода, наносы топляка на отмелях. Это еще одно место, где на обратном пути мне хочется задержаться и впитать в себя окружающий дикий мир, неспешно, в деталях.
Вскоре проезжаем и Куранах-Сала. Если верить километровому столбику, до Хандыги отсюда пятьсот пятьсот один километр, до Магадана девятьсот двадцать один. Несколько капитальных сооружений, двухэтажный жилой дом, и какие то люди, уже приступившие к разборке строений. Судя по настороженным взглядам, похоже, что они просто разворовывают оставленную связистами базу.
За Куранах-Сала, свежих следов машин на дороге уже нет. За то, все чаще на дороге попадаются следы жизнедеятельности медведей. Здесь начинается самый сложный для прохождения на автомобиле участок.
По подсчетам Анатолия и Константина, на границе Якутии и Колымы двадцать три лужи при прохождении которых, если идти неправильно, можно не только залить движок или сесть на камень днищем, но и вовсе рюхнуться в ямку, по крышу джипа. Перед каждой из луж остановка и промер глубин. Для этой цели у колымчан есть резиновые штаны.
На одной машине, если это не большой вездеход, ехать здесь очень рискованно. Если идти двумя, есть кому, в случае чего, вытащить. Так и едем, от лужи к луже. А вокруг, то сосновый лес, то долины, то сопки с кедровым стланником. На одном их участков видим встречный УАЗ. Завидев магаданский номер, мужики останавливаются и идут брататься с земляками. Но, оказывается, что это цыгане, арендовавшие в Магадане машины и едущие в Якутию, "торговать дерматиновыми куртками". Следом подходит и второй их УАЗ. Интересно, кому в Якутии нужны их куртки?
Потихоньку доезжаем до границы Якутии и Колымы. Здесь, с одной стороны небольшой речки знак, вещающий о начале ЯАССР и Оймяконского района, с другой остатки знака некогда говорившего о начале Магаданской области. На границе стоит грузовик с лапой-краном, груженый металлоломом. Это люди с Колымы, якобы ездившие в Якутию за металлоломом. В компании с ними молодой священник, едущий автостопом на Колыму. У "металлистов" с собой карабин, и они огорчены что мы, проехав по дороге перед ними, распугаем оленей, лосей и медведей. Советуем им отдохнуть здесь и отправиться в путь ближе к вечеру, а сами в три часа по полудни, переезжаем речку рядом с остатками моста, вброд и въезжаем на Колыму.
Сразу за бродом переваливаем через небольшую сопку, а за ней все та же картина. Живописные сопки, долины, наледи, только дорога стала еще хуже. Больше и глубже стали лужи. Местами ручьи текут прямо по трассе. А там где дорога идет по уступам, местами она просто проваливается и «утекает» по склону. Те, кому нужно проехать закладывают эти дырки деревянными чурбаками из напиленных тут же деревьев, мешками с окаменевшим цементом и чугунными радиаторами отопления. Нам повезло, мы прошли без особых проблем. Даже на пятидесятикилометровый участок с двадцатью тремя посчитанными и учтенными лужами было затрачено всего три часа. Останавливаемся напротив одной из наледей, размером с три футбольных поля.
Анатолий рассказывает, как на пути во Владивосток они спугнули здесь прямо с дороги двух медведей. Сейчас медведей нигде не видно но, судя по свежим следам, нет никаких сомнений, что здесь их много. Потому, не смотря на окружающую красоту, мне не хотелось бы остаться здесь, как говорится, одному и без оружия. Даже сейчас, когда у медведей достаточно корма, они реальная опасность для человека. Со слов тех, кто живет здесь постоянно, медведи в этих местах крайне бесцеремонны.
Проезжаем мимо необычного вида осыпей. Кажется, что весь склон засыпан потемневшей щепой. И снова ручьи, речки, остатки мостов. Говорят, что еще в 1986 году на Колымском участке Хандыгской трассы по большинству из имевшихся здесь деревянных мостов уже нельзя было проехать, и что почти десять лет здесь не видели дорожников. Судя по состоянию дороги, все это очень похоже на правду.
Встречаем два Камаза с вахтовками. Они идут из Магадана в Якутию на прииск Нежданинский. На прииске, разрабатывающем рудное золото, персонала около двухсот человек, и из Магадана, почти за полторы тысячи километров, туда возят молодых женщин работающим там вахтовым методом официантками, горничными.
В начинающихся сумерках, после очередного брода и разрушенного с одной стороны моста, проезжаем поворот на Адыгалах.
Сама деревня в паре километров от дороги. Постоянно в ней живет лишь один человек. Летом приезжают заготовщики сена, ягодники и старатели. Через еще сорок километров, съезжаем к реке и останавливаемся на ночлег. До выезда на Колымскую трассу и бывшего поселка Кадыкчан, отсюда шесть километров и день пути до столицы Колымы. Самый сложный участок пройден. Если все будет хорошо, завтра к вечеру будем в Магадане.
Утром, форсируем реку в брод и вскоре выезжаем на широкую грейдерную дорогу.Это и есть знаменитая Колымская трасса.
Напротив поворота, вдали «новенькие» пятиэтажки бывшего поселка Кадыкчан. А нам направо, теперь по прямой до Магадана.
Голые, местами с порослью стланника, с живописными осыпями, сопки. Изрытые и превращенные золотодобычей в «лунный пейзаж» долины ручьев и рек. Брошенные по причине дороговизны содержания и последующей централизации поселки, и трасса, широкая пыльная трасса. Когда за проехавшей встречной машиной некоторое время впереди вообще ничего не видно, и горящие фары следующей машины выныривают из подсвеченной солнцем пыли опасно близко. Впрочем, как говорят магаданцы, сейчас здесь машин не много. Движение по трассе, в основном, составляют наливники, везущие на прииски горючее. Раньше, когда в поселках вдоль трассы жили люди, движение было таковым, что, вся дорога до Магадана и обратно проходила в коридоре висящей над трассой пыли. Сейчас жилые поселки вдоль трассы можно пересчитать по пальцам. Чаще встречаются прииски.
Для своих баз умело используют брошенные поселки. Так, почти в каждом брошенном поселке обжита часть территории под контору, общагу, гараж и ремонтные мастерские. Все это огорожено и, как гласят предупреждения, под вооруженной охраной. Золото моют буквально рядом с дорогой. Причем по тем же местам, где его в сталинские времена мыли заключенные, а потом, уже без них, государство и теперь частные артели.
И золото опять есть. Оно, конечно здесь не растет. Просто заключенные, работавшие на золотодобыче, вскрывали и промывали золотоносные пески на глубину до трех метров, государство, потом, до глубины пять - шесть метров. А частные старательские артели сейчас, используя японскую технику, берут пески для промыва на глубинах до десяти метров и более.
Есть вдоль трассы поселки, брошенные вообще, и разруха эта угнетает. Столько лет, буквально, на крови и костях осваивался этот край. А потом, вдруг, все взяли и бросили за ненадобностью.
Перед поселком Большевик, вправо, ответвление другой дороги на Магадан, так называемая, Тенькинская трасса.
Уходя дугой, довольно таки далеко, потом, перед Магаданом, у поселка с названием Палатка, она вновь вливается в эту дорогу.
После продолжительного подъема выходим на перевал, где делаем остановку. Здесь площадка- стоянка, на которой предпочитают отдыхать водители дальнобойщики, а чуть в стороне мемориал в память о погибших при строительстве дороги и освоении золотоносного края заключенных. Дальше у трассы будет еще один подобный мемориал.
Больше о прошлом, с которым, у большинства из нас ассоциируется слово Колыма, внешне здесь ничего не напоминает. Разве, что сама трасса, как и предыдущая, Хандыгская. Наверное, это и есть самый большой им памятник.
Проезжаем Сусуман. Это райцентр и еще один город на Колыме. Собственно, в Магаданской области их всего два, Магадан и Сусуман, остальные поселки. В жилом поселке Дебин, Колымскую трассу пересекает река Колыма. Теперь у меня уже никаких сомнений, что я действительно на Колыме.
Примерно через полторы сотни километров бывший поселок Стрелка. Давно хотел сюда попасть, повидать деда Прохора Прохорова. Человека, судьба которого пример, какой пушинкой на ветрах истории она может быть. Мне о нем рассказывал знакомый режиссер, снимавший на Колыме фильм о сталинских лагерях. Я видел его в фильме и на фотографиях. Но, к моему великому сожалению, оказалось, что Прохор умер два года назад. Теперь в его доме, единственном, что осталось от поселка, живет, как он представился, Валера Кривой, сын начальника отдела снабжения тех самых лагерей. Ловит хариусов, коптит, вялит, да продает проезжим водителям.
Следующий - бывший поселок Мякит, с бывшим памятником Ленину. На фото трехлетней давности я видел этот памятник еще почти целым. Правда, уже с отстреленным пулей лицом и в черной зековской шапке. Теперь вот все что от него осталось.
Через тридцать километров перевал Дедушкина Лысина. Отсюда, дорога к Магадану идет под уклон, и машины катятся веселей. Справа по борту, проезжаем Черное озеро. Говорят, у него дурная слава. Вроде как, и живность у него не селится и рыба в нем не водится. Еще несколько перевалов, и Магадан уже не за горами.
Появляется асфальт. Карамкен, Палатка, Стекольный со стеклозаводом и живыми глухарями на обочине, поселок Сокол с поворотом на магаданский аэропорт, а там уже, можно сказать пригород. За десяток, полтора, километров от Магадана, солнечную ясную погоду сменяет туманная морось. Попутчики говорят, что это здесь часто. Такое место выбрали основатели для столицы Колымы. В Магадане и рядом туман и морось, а отъедешь ясно, и светит солнце.
В этой туманной мороси и въезжаем в Магадан. Справа, вверху на сопке над городом, «Маска скорби» работы Эрнста неизвестного. А если пересечь расположенный на холмах город, то дорога упрется в бухту Охотского моря. Если не считать дороги в порт, это и есть конец главной дороги на Восток, ее последней части, федеральной трассы Колыма.
Потом была ловля корюшки прямо с пирса в городе и рыбалка на Оле,
реке впадающей в Охотское море в сорока километрах от Магадана. Кету на блесну, а морскую мальму на удочку в проводку на кетовую икру. Объедался морошкой на нависшем над морем Колымском нагорье.
.
Затем не менее интересное возвращение назад. Опять по Колымской и Хандыгской трассам до Якутска. С интересной хариусовой рыбалкой на впадающей в Усть-Майю небольшой колымской речушке Адыгалах. С встречей с промышляющими золото старателями-хищниками. С душистой настоящей банькой по-черному в глухой колымской деревушке. С ночной встречей с не желавшим уступать мне дорогу к палатке и костру на берегу реки медведем. И конечно, выбором мест для будущих интересных мне путешествий.
Только в начале сентября проехав от Тынды до Северобайкальска по БАМу и три дня попутешествовав по северной оконечности Байкала, я ощутил, что мне хочется домой. За два месяца самостоятельного путешествия, как губка я впитал в себя столько интереснейших впечатлений, сколько едва ли можно набрать и за десяток лет привычной для многих, обыденной жизни. Но, самое главное, что дало мне это первое большое самостоятельное путешествие - это понимание того, что возможно все. И тогда, пока еще есть интерес к путешествиям, многое из этого «все» еще впереди.
Стальные двери. Распродажа: замена замков металлические двери.