Федотов, один из лучших и благороднейших умов России XX века, подчеркивает: свобода родилась из европейской культуры. У нас таких предпосылок не было (как и во всех иных культурах). Единственная надежда в том, что в Россию свобода придет из Европы (с Запада). Как уже приходили и привились Просвещение, образование, наука и т. д. Сами же ее мы породить не можем.
О том же говорит крупнейший американский историк России - Пайпс. Они оба не видят в нашем историческом прошлом предпосылок свободы. Если она здесь и возможна, то только как результат западного влияния:
«Свобода, в общественно-политическом смысле, не принадлежит к инстинктивным или всеобщим элементам человеческого общежития. Лишь христианский Запад выработал в своем трагическом средневековье этот идеал и осуществил его в последние столетия. Только в общении с Западом Россия времен Империи заразилась этим идеалом и стала перестраивать свою жизнь в согласии с ним. Отсюда… следует, что, если тоталитарный труп может быть воскрешен к свободе, то живой воды придется опять искать на Западе» (Там же. С 98-99):
Федотов раскрывает идеологические основы черносотенной Москвы. «За православием и самодержавием, т. е. за московским символом веры, легко различаются две основные тенденции: острый национализм, оборачивающийся ненавистью ко всем инородцам… и столь же острая ненависть к интеллигентам, в самом широком смысле слова… Ненависть к западному просвещению сливалась с классовой ненавистью… Самый термин “Черная сотня” взят из московского словаря, где он означает организацию (гильдию) низового, беднейшего торгового класса; для московского уха он должен был звучать, как для Токвиля “демократия”… “Черная сотня” есть русское издание или первый русский вариант национал-социализма»:
Помимо православия и самодержавия, в «основах» черносотенной Москвы находилась народность. Она «…не была только официальным лозунгом графа Уварова», но «удовлетворяла глубокой национальной потребности общества» (Там же. С. 158).
Федотов призывает: «Вглядимся в черты советского человека… Он очень крепок, физически и душевно, очень целен и прост, живет по указке и заданию, не любит думать и сомневаться, ценит практический опыт и знания. Он предан власти, которая подняла его… и сделала ответственным хозяином над жизнью сограждан. Он очень честолюбив и довольно черств к страданиям ближнего - необходимое условие советской карьеры. Но он готов заморить себя за работой, и его высшее честолюбие - отдать свою жизнь за коллектив: партию или родину, смотря по временам. Не узнаем ли во всём этом служилого человека XVI века?.. Он ближе к москвичу своим гордым национальным сознанием: его страна единственно православная, единственно социалистическая - первая в мире, Третий Рим. Он с презрением смотрит на остальной, т. е. западный мир, не знает его, не любит и боится его. И, как встарь, душа его открыта Востоку» (Там же. С. 96)
Почитайте Наказ («Настоящее и будущее русского мира») XXV съезда Всемирного русского народного собора, статьи статусного теперь Дугина - и вы увидите, что идеологическая площадка для строительства «православного Ирана» уже готова. И субъектом этого нео-черносотенного строя, его движущей силой является тот самый «московский человек»:
Торжествует современное черносотенство. Нескончаемым потоком оно льется с экранов телевизоров и заполняет все умственные, духовные и душевные пространства «homo postsoveticus».
Сегодня не видно социальных сил, которые способны хотя бы приостановить марш к «православному аятоллату». Ну, а бессмысленная и беспощадная война против Украины еще больше ожесточает сердца соотечественников, кровавым туманом застилает им глаза:
Нравственно и социально слепые, они превратились в некое подобие пластилина, из которого Власть лепит удобную и покорную себе фактуру.
Неужели мы обречены? И неизлечимы? Неужели не исполнятся надежды на спасительное действие русской культуры?" трим-c
Федотов, один из лучших и благороднейших умов России XX века, подчеркивает: свобода родилась из европейской культуры. У нас таких предпосылок не было (как и во всех иных культурах). Единственная надежда в том, что в Россию свобода придет из Европы (с Запада). Как уже приходили и привились Просвещение, образование, наука и т. д. Сами же ее мы породить не можем.
О том же говорит крупнейший американский историк России - Пайпс. Они оба не видят в нашем историческом прошлом предпосылок свободы. Если она здесь и возможна, то только как результат западного влияния:
«Свобода, в общественно-политическом смысле, не принадлежит к инстинктивным или всеобщим элементам человеческого общежития. Лишь христианский Запад выработал в своем трагическом средневековье этот идеал и осуществил его в последние столетия. Только в общении с Западом Россия времен Империи заразилась этим идеалом и стала перестраивать свою жизнь в согласии с ним. Отсюда… следует, что, если тоталитарный труп может быть воскрешен к свободе, то живой воды придется опять искать на Западе» (Там же. С 98-99):
Федотов раскрывает идеологические основы черносотенной Москвы. «За православием и самодержавием, т. е. за московским символом веры, легко различаются две основные тенденции: острый национализм, оборачивающийся ненавистью ко всем инородцам… и столь же острая ненависть к интеллигентам, в самом широком смысле слова… Ненависть к западному просвещению сливалась с классовой ненавистью… Самый термин “Черная сотня” взят из московского словаря, где он означает организацию (гильдию) низового, беднейшего торгового класса; для московского уха он должен был звучать, как для Токвиля “демократия”… “Черная сотня” есть русское издание или первый русский вариант национал-социализма»:
Помимо православия и самодержавия, в «основах» черносотенной Москвы находилась народность. Она «…не была только официальным лозунгом графа Уварова», но «удовлетворяла глубокой национальной потребности общества» (Там же. С. 158).
Федотов призывает: «Вглядимся в черты советского человека… Он очень крепок, физически и душевно, очень целен и прост, живет по указке и заданию, не любит думать и сомневаться, ценит практический опыт и знания. Он предан власти, которая подняла его… и сделала ответственным хозяином над жизнью сограждан. Он очень честолюбив и довольно черств к страданиям ближнего - необходимое условие советской карьеры. Но он готов заморить себя за работой, и его высшее честолюбие - отдать свою жизнь за коллектив: партию или родину, смотря по временам. Не узнаем ли во всём этом служилого человека XVI века?.. Он ближе к москвичу своим гордым национальным сознанием: его страна единственно православная, единственно социалистическая - первая в мире, Третий Рим. Он с презрением смотрит на остальной, т. е. западный мир, не знает его, не любит и боится его. И, как встарь, душа его открыта Востоку» (Там же. С. 96)
Почитайте Наказ («Настоящее и будущее русского мира») XXV съезда Всемирного русского народного собора, статьи статусного теперь Дугина - и вы увидите, что идеологическая площадка для строительства «православного Ирана» уже готова. И субъектом этого нео-черносотенного строя, его движущей силой является тот самый «московский человек»:
Торжествует современное черносотенство. Нескончаемым потоком оно льется с экранов телевизоров и заполняет все умственные, духовные и душевные пространства «homo postsoveticus».
Сегодня не видно социальных сил, которые способны хотя бы приостановить марш к «православному аятоллату». Ну, а бессмысленная и беспощадная война против Украины еще больше ожесточает сердца соотечественников, кровавым туманом застилает им глаза:
Нравственно и социально слепые, они превратились в некое подобие пластилина, из которого Власть лепит удобную и покорную себе фактуру.
Неужели мы обречены? И неизлечимы? Неужели не исполнятся надежды на спасительное действие русской культуры?" трим-c
Reply
Leave a comment