национальный космос и националь-унтерменши
Очень большая и содержательная статья Павла Гурьянова «ВЫЗОВ». Одним из поводов для написания статьи о националистическом движении стало следующее (цитирую статью Павла):
В своих публикациях «СВ - Пермь» указало на скрытые и открытые симпатии пермских националистических активистов к нацистско-фашистскому наследию. Эти публикации вызвали бурю негодования в националистической среде. Гневную и абсолютно невразумительную реплику посвятил нам в своем блоге Константин Крылов, а на телефоны активистам пришло SMS-сообщение: «Мудаки вы, вечно вчерашние. Кургиняшки безмозглые. Вохра недобитая, мрази». Через социальные сети членам движения пришли послания, обвиняющие нас в «распространении жидовства» и «холуйстве на еврейских нацистов».
Лично мне тоже сообщили, что я не просто «жид», но даже и «обрезанный». Вдогонку к статье «ВЫЗОВ» хочу предложить некоторые общие размышления на национальную тему.
Нации существуют
Нации существуют. Мы находим себя в мире, сотканном из множества национальных пространств. Мы точно знаем, что люди готовы убивать и умирать за нации. Поэтому любые разговоры о том, что их нет, абсурдны: в каком смысле нет? В общественной жизни мы сталкиваемся с национальным как с данностью, и эта данность заявляет о себе, независимо от того, объяснили мы для себя хоть как-то ее существование или нет. Русские есть. Мы живем в стране русских людей.
Любая общность живет обменом. Люди обмениваются словами и символами - у них должен быть общий язык, должна быть общая культура. Люди обмениваются вещами - у них должна быть система экономических связей. Люди обмениваются людьми - выдают замуж своих дочерей и женят своих сыновей. Так возникает общий мир. Но этого мало.
Любая общность живет тем, что изъято из обмена. Тем, что она хранит. У людей есть общие святыни, общие исторические предания, общие герои, общие памятники. Москва, Кремль, могилы боевых генералов, вечный огонь, кафедральные соборы, шедевры литературы и искусства.
В большом плавящимся мире люди обучаются языкам других наций, пользуются товарами и услугами, получаемыми на глобальном рынке, выходят замуж в далеких странах или привозят жен из далеких стран. Значит ли это, что нации исчезают? Нет, это значит, что нации мерцают, пульсируют, находятся в движении.
Нация продолжает свою странную жизнь, независимо от того, что интегрируется в чужие рынки и впускает в свои семьи представителей других наций. Покуда внутринациональная система обменов не разрушена, покуда почитаются общие святыни, люди скрепляются национальным самосознанием. Оно часто не знает своих истоков, оно объясняет себя то генетической памятью, то «конструированием» (созданием представлений и внедрением их в реальную общественную жизнь). Общий генофонд существует. И процесс конструирования нации тоже существует. Но нации - это общества людей, проживающих в общих языках, экономиках, кровных связях. И хранящих общее «бесценное». И сохраняющих относительное единство самосознания. Все это образует особую вселенную, в нашем случае - русский мир.
Русскому миру угрожают не только мигранты, о которых следует говорить отдельно, - ему угрожают нормы ВТО, в которые нас втащили без особого сопротивления «русских националистов». Ему угрожает деградация системы образования. Ему угрожает массовое надругательство над нашими святынями. Ему угрожает катастрофический рост онкозаболеваний и вообще катастрофа национальной медицины.
Бывают и такие «националисты»
Есть, однако, силы, которые приветствуют интеграцию в глобальные рынки, но называют себя националистами. Они предлагают отказаться от «мифа о победе», но называют себя националистами. Им интересны только потоки обмена генами, только русская кровь. Константин Крылов, к примеру, прямо говорит, что его национализм есть отрицание патриотизма. Егор Просвирнин вообще считает, что русская нация закончилась в 1917-м, а мы - потомки самых тупых и подлых рабочих и крестьян. Александр Севастьянов предлагает сделать чистоту крови основным принципом и законом государственной жизни.
Тот национализм, который возобладал на «русских маршах», прост и лаконичен: борьба с «новой ордой» (потоками мигрантов из Кавказа и Средней Азии); отказ от имперско-патриотических «мифов» (особенно от сталинского «мифа» о войне); сохранение расовой чистоты.
Как могли многочисленные группы русских националистов принять столь усеченную версию «национальных интересов»? Во-первых, чем усеченнее, тем проще. Во-вторых, на первый план выдвинута одна тема - мигрантов. Мы точно знаем, что этническая преступность существует: в грандиозной криминальной дыре, в которую превратилось евразийское пространство, социальные структуры быстро криминализуются. Касается это и диаспор. Те организации национальных меньшинств, которые не провалились в криминальную преисподнюю, скупаются «нашими партнерами» из стран Запада и образуют натуральную пятую колонну. Криминализованные группы, организованные на этнической базе, стали настоящим бедствием для русской провинции, давно уже оставленной властью на произвол судьбы: бандитов, неурожаев, грабительских тарифов, оптимизации школ и пунктов медицинской помощи, алкоголизма, безработицы и просто депрессии. И вот еще и бандиты с характерными нерусскими акцентами.
Убийства, грабежи и изнасилования начинают виртуально множиться через социальные сети и СМИ. Медиасфера воет о зарезанной-изнасилованной пол-России. Начинается производство антимигрантского фольклора. Мы уже не имеем никакого представления о реальности. Статистика разными ведомствами приводится разная. Зато в социальных сетях ежедневно всплывают однотипные истории про вооруженных ножами азиатов, преследующих нечеченских мальчиков и нетаджикских девочек. Мы не можем ухватить реальность - и слышим только гул однообразных сюжетов: избили, ограбили, изнасиловали, зарезали, открыли стрельбу. В криминалистике важны конкретные факты: место, время, участники, мотивы, орудия преступления, свидетели, улики, приговоры. Но криминалистика не нужна. Ведь, «как известно», полиция скрывает реальные факты, отказывается заводить дела, да и сами жертвы в большинстве своем молчат. А если большинство молчит, то можно говорить о сотнях и тысячах зарезанных-изнасилованных ежедневно. Образ «новой орды» превратился в подобие ГУЛАГа - и скоро будет сказано, что насчитывается несколько десятков миллионов жертв оккупационного режима.
В этом ужасе кровавого фольклора, в условиях упрощенного сознания и появился ублюдочный тип национализма - без культуры, истории, суверенитета. Национализм сбережения русской крови. Но любая система жаждет домыслить себя в полноте, довести себя до логических вершин.
КТО говорит?
Украинский фактор послужил хорошим поводом проговорить недоговоренное. Хорошо подметил это Роман Носиков (см. его колонку «О зависти русских националистов к украинской катастрофе» на «Однако»), который и собрал цитаты, приводимые мною ниже. Популярнейший националь-блогер Егор Просвирнин, например, написал:
«Именно националисты поджигали автобусы, именно они оттесняли «Беркут», именно они фактически заставили украинские власти считаться с оппозицией.
Но многонациональная российская интеллигенция не замечала, что штурмуют «Беркут» исключительно националисты, продолжая радоваться промежуточной победе мирных европейских ценностей над злым совком. Победе, добытой добрыми европейскими эльфами с волшебными либеральными палочками в руках, не иначе.
Вообще, киевский протест преподнёс российскому гражданскому обществу хороший урок и наглядно показал, что протестное движение, неважно насколько широкое, не способно обрести субъектность без кулаков».
Просвирнин завидует Украине, он призывает Болотную учиться у Майдана, то есть передать инициативу радикалам, которые будут биться с ОМОНом. И эта зависть говорит о многом.
Националь-интеллектуал Константин Крылов подхватывает тему:
«Украинцы, конечно, очень круты, но не стоит забывать одну простую вещь. На Украине не был запрещён и репрессирован украинский национализм. Это вообще невозможно, так как вся незалежность стоит на единственной опоре - на украинской национальной идее. Запретить или репрессировать её НЕЛЬЗЯ, причём ни в каком виде и ни в каких формах. В отличие от России, которая стоит на прямо противоположной идее - власти нацменьшинств и подавления русских. Соответственно, уже которое поколение русских правых тихо удавлено или гниёт по тюрьмам.
А единственным отличием Майдана от Болотки - подчёркиваю, единственным! - является Правый Сектор. Который объединяет именно что отмороженных украинских националистов, «белую кость». Сформированную за двадцать с лишним лет легального развития правого движа. <…> на Украине ни за какую «славу Украине!» и за «бандеру» никогда не сажали и даже не думали, что такое возможно.
А без Правого Сектора весь майданный сценарий был бы абсолютно московский, включая традиционные фигуры «договаривающихся лидеров» и проч.
Отсюда и разница».
Крылов тоже любит «Правый сектор» - погромщиков-бандеровцев из среды футбольных фанатов. Пожалуй, этот самый правый сектор евромайдана не в пример круче «болота». Однако вдумайтесь: русские националисты восхищаются силами, выступающими с радикально антирусской позиции. В данном случае «крутость» фактор более фундаментальный, чем антирусскость. В этом секрет лженационализма: «движ», «круть» и погром первичны, национальные интересы - по боку. Чтобы мы не сомневались в позиции Константина Крылова, он пишет:
«Так вот, примерно так воспринимают украинцы выбор между ТС и ЕС. Как выбор между ПОМОЙКОЙ, на которой воняет гнилью и где обитают мерзкие твари, потерявшие человеческий облик - и тем самым магазинчиком. Где придётся работать, заработки будут не такие уж большие, и никаких тебе кокосов-ананасов. Но это БЕЛЫЙ МИР. Белый, чистый мир, где не воняет. НЕ ВОНЯЕТ, да. Россия в глазах украинцев - это именно ПОГАНОЕ МЕСТО. И неважно, сколько ништяков в этом поганом месте можно найти. Есть, конечно, небрезгливые люди. Да и брезгливые - ежели будет маза по дешёвке купить помойный цветмет для перепродажи, почему бы и нет. Но пойти ЖИТЬ в ПОГАНОЕ МЕСТО - нет, это невыносимо. И хотят жить подальше от поганой российской помойки ЛУЧШИЕ. Авангард нации, её кованое золото».
Россия - «вонючая», «поганая», заселенная «мерзкими тварями». А Европа - белый мир. То есть Крылов (и поверьте, не он один) считает русскую землю фундаментально оскверненной, а русское население - … кем же он нас-то считает? Правильно, унтерменшами. Националист - тот, кто ставит интересы своей нации превыше всего. Нацист - это тот, кто свою нацию (расу, цивилизацию) считает избранным хозяином мира, а прочих - прахом под ногами чистых белых людей. А как же назвать тех, кто солидарен с нацистами из других стран и родную нацию считает унтерменшами, погаными выродками? Предлагаю называть их националь-унтерменшами. Конечно же, такой лженационализм отрицает патриотизм - тут Крылов не соврал. Это просто экзистенциальный, нутряной, впитанный в подкорку коллаборационизм.
Вычитание из нации культурных традиций, святынь и исторического наследия - это либо полное оскотинивание, либо присяга традициям, святыням и наследию какой-то иной общности (хочешь войти в чужую систему обменов - сожги свою систему необмениваемого). Зигующая школота - это результат деятельности по оскотиниванию (у них нет никаких традиций и святынь), а идеологические выверты а-ля Просвирнин и Крылов - это духовный коллаборационизм (присяга иноземной русофобии). Коллаборантам нужен скот вместо людей. В этом и заключается подлинная логика лженационализма. Загнанные в оскотинивание мальчишки бегут на зов коллаборационистов.
Итак. Нация - сложный исторический организм, появившийся в поле общей культуры, общего рынка, общего языка и удерживаемый священными камнями, в которых сосредоточен национальный дух. Разумеется, этот организм имеет общий генофонд. Когда выкидывается все, кроме генофонда, то делается это потому, что: а) нацию превращают в популяцию (стадо); б) свое проклинается как поганое, а чужое признается как белое и чистое. Так гитлеровско-бандеровская концепция «русского унтерменша» укореняется в России под ложным именем национализма.
Но нам, конечно же, скажут, что мы бредим и замутняем чистый источник русского дела, потакая тем, кто нас режет и насилует - несметному «игу» с Востока. Это самое «иго» стало главным орудием продвижения идеологии националь-унтерменшей. И оно будет с воем выставляться всякий раз, когда мы будем догадываться о том, что коллаборационизм наступает.