К миру сему
Пришло время - так велит внутренний календарь - вернуться в Журнал. Жизнь вокруг прекрасна и тревожна. Прекрасны цветущие деревья и увядающие деревья, прекрасны дети и старики. Они же рождают тревогу - как без тревоги смотреть на детей? Лучше всего выражают эту связь красоты и тревоги японские поэты и миниатюристы. Самое страшное в мире стихотворение написала Тиё-ни:
О, мой ловец стрекоз!
Куда в неведомую даль
Ты нынче забежал?
Кстати, о детях. Друг рассказал о своем первом посещении музея современного искусства. Во время отпуска он решил объездить с детьми все музеи нашего города (а их, кстати, немало). И добрался до цитадели постмодернизма, поставангарда и постискусства - некогда руководимого Маратом Гельманом PERMM. Перед этим он уже показал детям классическую галерею, в которой есть немало добротных работ отечественных и европейских мастеров. Разумеется, если б он вступил в обитель дизайна и концепта один, без детей, эффект был бы иной: он увидел бы массу штучек-дрючек, лучащихся иронией и игрой ума. Но, держа за руку ребенка, он узрел безобразие. И срочно захотел свозить детей в Эрмитаж или Третьяковку. Разумеется, здесь нет места ужасу и отвращению. Дети открывают нам не тёмные бездны современной культуры, а её выпуклое уродство, поблескивающее снобизмом в свете нашей доверчивости.
Прийти в Эрмитаж - и долго смотреть в глаза Мадонн Леонардо. Прийти в Третьяковку - и сесть у подножья скульптуры Марка Антокольского «Не от мира сего». И самому быть мальчишкой, играющим с голубями возле отрешенной христианки.
Но взрослые люди обречены возвращаться к делам и материям мира сего.