Распутин умер
Ушел из жизни Валентин Распутин. Это случилось 14 марта; писатель умер, не выходя из комы.
Распутин родился 15 марта 1937 года в селе Аталанка Иркутской области. Свою любовь, полную скорби и тревоги, к крестьянской культуре, к деревенскому быту писатель воплотил в лучших своих произведениях. Наряду с Василием Беловым, Валентин Распутин числился главой «деревенской прозы» в русской советской литературе. Явление совершенно особое, отнюдь не тематическое, а во всех смыслах духовное.
Есенинская тоска и боль по уходящей деревне носила характер не столько личный, сколько всечеловеческий. Однако выражал Есенин этот всечеловеческий смысл как лирик - глубоко интимно. Писатели-деревенщики это апокалиптическое событие (закат крестьянского мира) положили в основу эпоса. «Прощание с Матерой» - это метасюжет всей деревенской прозы, да и всей русской жизни.
О чем пишет Распутин? О тайне деревни. О подлинности её. О духовных основах крестьянской жизни. И о трагическом финале крестьянской цивилизации. В его поздних уже рассказах (метафизических вещах «В ту же землю», «Изба») выступает на первый план иное - вечный дух крестьянской культуры. Таинственный мир деревни оказывается бессмертным. Хотя слишком это похоже на бессмертие града Китежа.
Тяжелая вещь «Последний срок», неровная и чрезмерно публицистичная вещь «Пожар». Пронзительный, грустный роман «Живи и помни» - один из самых важных текстов советской литературы. Этот роман, как и «Прощание с Матерой», будут читать. Продираться сквозь мрачную атмосферу, сквозь распутинский, целиком настоящий, язык.
У Распутина нет детских книг. Но «Уроки французского» почему-то рекомендуют школьникам. Хорошо, что рекомендуют.
Советская литература распутинско-трифоновского периода отделилась от революции окончательно. Революция была уже только преданием, она более не одаривала пафосом. Да и Война уже становилась преданием. В литературе, под советской маской, народилось два течения - в глубинах своих антисоветских, конечно. Деревенская проза была выражением почвенного сознания - выражением, на мой взгляд, не менее глубоким, нежели национально-консервативная литература XIX века. Городская проза («трифоновская») содержала своеобразный либеральный (если лишить этот термин сегодняшних коннотаций) взгляд на мир. Деревенское, почвенное, распутинское мне лично бесконечно ближе. Как и деревня - ближе, чем город. Это было отступление от Вселенной Блока и Платонова, но - отступление в глубину. Такими опытами нельзя пренебрегать, это судьба советской культуры.
Валентин Григорьевич Распутин всегда оставался критиком современности. И, с переходом из советского в постсоветское, его боль, его гнев, его критика усиливались. Принимали они и открыто националистический характер («Дочь Ивана, мать Ивана»). Но главное - боль и гнев вырывались изнутри, из того истока, с которым связывает нас творчество Распутина.