Aug 17, 2005 10:46
В ночь читал «Три Толстяка». Нет, не сказку, известную всем, а пьесу, переработанную Юрием Карловичем, год спустя после её опубликования, в 1929-м году (а написана она была ещё в 1924-м). Для постановки в детских театрах. И что же вышло у «коллекционера метафор», безмерно радующегося празничности и торжественности слова «протуберанец»?
Вышел Олеша. Грустный и прекрасный сказочник, словами останавливающий время.
Когда продавец шаров влетает в окно кухни, на которой повара готовят Трём Толстякам огромнейший торт и плюхается прямо в его кремово-цукатную середину, знаете, что говорит Первый поварёнок?
-ОН ВЛЕТЕЛ, КАК ПЫЛИНКА, ПРЕДВЕЩАЮЩАЯ ПИСЬМО.
Многие сцены в пьесе - буквально предвещают А. Введенского с его чёрно-белой драматургией.
Повариха. Если бы я была поэтом, я бы сравнила тебя с лебедем.
Первый поварёнок. Если б я был прачкой, я сравнил бы тебя с горой мыльной пены…
…..
Продавец. Не надо меня есть. Я очень невкусный. Мокро. Что это? Крем? Я чувствую насморк. Я очень болезненный.
(Его уносят в обеденный зал). До свиданья. Я очень вежливый.
Это - совсем другое произведение. Запомните. Пьеса «Три Толстяка». Её надо внимательно читать. Потому что там фонари - как шары, наполненные ослепительным кипящим молоком.
Вот теперь - до свиданья. Я очень вежливый.