Куда пропал советский энтузиазм?
Мой комментарий на данный анонс книги.
Лейбович пишет, что в довоенном советском обществе установки максизма на построение коммунизма смешались с традиционным утопическим мышлением, что и вызывало всплеск трудового энтузиазма. Но в то же время это означало, что по мере модернизации общества более рационально настроенные следующие поколения эту утопичность мышления теряли, теряя и энтузиазм. Другими словами, государство, модернизируя общество, само готовило предпосылки для более скептического восприятия собственной социальной доктрины.
Лейбович ссылается на Мангейма ("Идеология и утопия"), при этом сам Мангейм указывает, что "в социалистической утопии это будущее характерным образом определяется значительно конкретнее как время гибели капиталистической культуры.". Таким образом, можно ли тут говорить о реальной утопии, как о недостижимой системе устройства общества? На мой взгляд, абсолютно нет. Мы ведь не называем утопией планы человечества по освоению космоса и расселению по другим планетам. Это не утопия, и даже не прогноз - это вполне понятная программа действий, которая уже активно реализуется. Естественно, невозможно сказать, когда это произойдёт, но то, что это произойдёт безусловно, нет никаких сомнений. Более того, это единственный путь по выполнению главной биологической программы - повышению выживаемости нашего вида. Ровно то же самое и с коммунизмом - это единственно возможный путь по разрешению противоречий капиталистического общества (при этом я не детализирую, как конкретно будет выглядеть коммунизм - в данном случае важно то, что он неизбежен и, следовательно, достижим).
На мой взгляд, наибольший энтузиазм раннего СССР был обусловлен наглядностью и скоростью тех достижений, что люди видели вокруг себя. По себе знаю - когда предлагаемые тобой идеи наглядно реализуются в проекте, это весьма вдохновляет на более активную работу. И наоборот, когда все твои усилия не приводят к желаемым результатам - энтузиазм заметно снижается. И если люди, не умевшие читать и писать всего 10-20 лет назад, становятся инженерами, конструкторами, творцами - это не может не вызывать энтузиазма и уверенности в правильности выбранного пути.
Что же произошло с энтузиазмом в послесталинские годы - тоже интересный вопрос. Я помню, что в 70-е годы молодые люди, приходившие на производство, были полны энтузиазма изменить мир и сделать что-то великое. Всё-таки система воспитания и образования в СССР была весьма хорошо развита в плане коммунистической идеологии. Но вот уже на производстве эта молодёжь сталкивалась с реальностью, которая была далека от коммунизма: если молодой специалист начинал проявлять инициативу, его же старшие коллеги давали ему понять, что он вредит коллективу - ведь если он покажет прирост производительности труда, то бригаде снизят расценки и повысят норму выработки. Другими словами, молодой человек с коммунистическим энтузиазмом попадал в коллектив, обладающий уже мелкобуржуазным сознанием типа "сделать поменьше - получить побольше". Вспомните фильм Соловьёва "Сто дней после детства" (1975) и историю с припиской одной из бригад себе чужой работы, чтобы получить премиальный компот. Вот это оно и есть - мелкобуржуазная психология. Само собой, с такой психологией невозможно ожидать некоего энтузиазма.
Но почему в надстройке, в культуре, в социальной жизни начали нарастать буржуазные черты? Очевидно, что определённым образом изменился базис - экономика, производство, производственные отношения. И таким образом мы снова приходим к тому, что экономические реформы в послесталинский период фактически привели к внедрению капиталистических принципов (гонка за прибылью и опора на персональное материальное поощрение, например) в социалистическую экономику. Прибыльность отдельного предприятия стала важнее, чем рост всей экономики в целом (по крайней мере, на уровне этих самых предприятий). Частное, личное благосостояние начало превалировать над общественным.
Лейбович пишет, что в довоенном советском обществе установки максизма на построение коммунизма смешались с традиционным утопическим мышлением, что и вызывало всплеск трудового энтузиазма. Но в то же время это означало, что по мере модернизации общества более рационально настроенные следующие поколения эту утопичность мышления теряли, теряя и энтузиазм. Другими словами, государство, модернизируя общество, само готовило предпосылки для более скептического восприятия собственной социальной доктрины.
Лейбович ссылается на Мангейма ("Идеология и утопия"), при этом сам Мангейм указывает, что "в социалистической утопии это будущее характерным образом определяется значительно конкретнее как время гибели капиталистической культуры.". Таким образом, можно ли тут говорить о реальной утопии, как о недостижимой системе устройства общества? На мой взгляд, абсолютно нет. Мы ведь не называем утопией планы человечества по освоению космоса и расселению по другим планетам. Это не утопия, и даже не прогноз - это вполне понятная программа действий, которая уже активно реализуется. Естественно, невозможно сказать, когда это произойдёт, но то, что это произойдёт безусловно, нет никаких сомнений. Более того, это единственный путь по выполнению главной биологической программы - повышению выживаемости нашего вида. Ровно то же самое и с коммунизмом - это единственно возможный путь по разрешению противоречий капиталистического общества (при этом я не детализирую, как конкретно будет выглядеть коммунизм - в данном случае важно то, что он неизбежен и, следовательно, достижим).
На мой взгляд, наибольший энтузиазм раннего СССР был обусловлен наглядностью и скоростью тех достижений, что люди видели вокруг себя. По себе знаю - когда предлагаемые тобой идеи наглядно реализуются в проекте, это весьма вдохновляет на более активную работу. И наоборот, когда все твои усилия не приводят к желаемым результатам - энтузиазм заметно снижается. И если люди, не умевшие читать и писать всего 10-20 лет назад, становятся инженерами, конструкторами, творцами - это не может не вызывать энтузиазма и уверенности в правильности выбранного пути.
Что же произошло с энтузиазмом в послесталинские годы - тоже интересный вопрос. Я помню, что в 70-е годы молодые люди, приходившие на производство, были полны энтузиазма изменить мир и сделать что-то великое. Всё-таки система воспитания и образования в СССР была весьма хорошо развита в плане коммунистической идеологии. Но вот уже на производстве эта молодёжь сталкивалась с реальностью, которая была далека от коммунизма: если молодой специалист начинал проявлять инициативу, его же старшие коллеги давали ему понять, что он вредит коллективу - ведь если он покажет прирост производительности труда, то бригаде снизят расценки и повысят норму выработки. Другими словами, молодой человек с коммунистическим энтузиазмом попадал в коллектив, обладающий уже мелкобуржуазным сознанием типа "сделать поменьше - получить побольше". Вспомните фильм Соловьёва "Сто дней после детства" (1975) и историю с припиской одной из бригад себе чужой работы, чтобы получить премиальный компот. Вот это оно и есть - мелкобуржуазная психология. Само собой, с такой психологией невозможно ожидать некоего энтузиазма.
Но почему в надстройке, в культуре, в социальной жизни начали нарастать буржуазные черты? Очевидно, что определённым образом изменился базис - экономика, производство, производственные отношения. И таким образом мы снова приходим к тому, что экономические реформы в послесталинский период фактически привели к внедрению капиталистических принципов (гонка за прибылью и опора на персональное материальное поощрение, например) в социалистическую экономику. Прибыльность отдельного предприятия стала важнее, чем рост всей экономики в целом (по крайней мере, на уровне этих самых предприятий). Частное, личное благосостояние начало превалировать над общественным.