Глава 4
Чудовищная пробка растянулась по Петергофскому шоссе примерно от первой трети Полежаевского парка, если за начало взять вантовый мост с якорем, и до проспекта Маршала Жукова, как минимум. Весь этот автомобильный хвост стоял без движения вот уже двадцать две минуты. Некоторые водители не выдерживали и разворачивались прямо через двойную сплошную, благо встречного транспорта не было, не считая двух-трех машин, пролетавших с интервалом в пять минут, что наводило на печальные мысли о неработающем на перекрестке светофоре или каком-то крупном ДТП. Виктор Николаевич, статный мужчина шестидесяти пяти лет, каким-то чудом сумевший сохранить на голове густую шевелюру без единого седого волоска, наличие которой автоматически делало его в глазах окружающих моложе лет на десять, сидел в своей шестой Мазде в последнем кузове, слушал новостной канал по радио и сильно нервничал, поскольку, учитывая простой в заторе, уже серьезно опаздывал на встречу с адвокатом, который должен был представлять интересы его двадцатисемилетнего сына, оскорбившего сотрудника дорожно-постовой службы и находящегося уже третьи сутки под арестом.
Володя, сын Виктора Николаевича, с детства был довольно своенравным, в школе часто конфликтовал с учителями, отчего Виктор Николаевич с супругой были частыми гостями у классного руководителя отпрыска. Будучи уже учеником выпускного класса, Володя повздорил с учительницей химии, работавшей в школе с начала учебного года. Химия ему совсем не давалась, и он решил для себя, что тратить время и силы на этот предмет нет никакого смысла, тем более в жизни данная наука амбициозному юноше, решившему стать бизнесменом, а не прозябать еще пять лет в институте, уж точно не пригодится, о чем он незамедлительно сообщил преподавателю. Ближе к концу третьей четверти Ирина Павловна после урока в дверях остановила Володю и пригрозила ему, что с таким отношением к предмету, он рискует получить в году непроходной балл и вместо отмечания выпуска вылететь из школы с позором, на что тот ответил в своей обычной манере:
- А теперь послушайте меня, Ирина Пална. Я в этой школе учусь с самого первого класса, и у меня прекрасные отношения и с директором, и с завучем, а вот вы здесь неполный год работаете, поэтому еще не известно, кто отсюда первым вылетит.
По окончании занятий класс, в котором учился Володя, был вынужден остаться ввиду экстренного педсовета, собранного по причине, известной юному бунтарю, и являвшейся загадкой для остальных учеников.
На разбор полетов явился весь педагогический состав класса, а также завуч Ольга Васильевна, души не чаявшая в Володе, видимо, за его умение отстаивать свою точку зрения с пеной у рта, в отличие от ее собственного сына, выросшего совершенно не приспособленным к самостоятельной взрослой жизни, человеком робким и ведомым. Володя был не таким, он всегда знал, чего хочет, за словом в карман не лез и, даже если и ошибался в чем-то, не стеснялся признать свою неправоту, что делало его в глазах одноклассников и некоторых учителей, включая завуча, личностью на голову выше окружающих.
- Вам, наверное, интересно, почему мы попросили задержаться весь класс? - начала Лидия Романовна, учитель истории и по совместительству классный руководитель 11-го "а". - А произошло вот что - один из учеников нашего класса сегодня в грубой форме оскорбил преподавателя химии, Ирину Павловну, человека тактичного и деликатного. Я сейчас не буду называть имени этого ученика, надеюсь он сам выступит чуть позже, а пока мне хотелось бы дать слово самой Ирине Павловне.
- Я бы не стала так уж категорично утверждать... - начала тихо мямлить себе под нос пострадавшая учительница.
- Ирина Павловна, не нужно его сейчас защищать. Такое хамское поведение необходимо немедленно пресекать, чтобы впредь ни у кого из учеников нашей школы не возникало даже малейшего желания оскорблять учителя, - перебила ее Лидия Романовна. - Вы не зря сообщили мне об инциденте, и сейчас мы все здесь собрались именно для того, чтобы разрешить проблему раз и навсегда.
То, как химичка пыталась дальше что-то членораздельное из себя выдавить, Волдя не слушал, он с первых слов убедился в ее полнейшей несостоятельности как педагога, и дальнейшее выступление его совершенно не интересовало. Юноша думал о том, как бы уговорить родителей не ехать в эти выходные на дачу, чтобы он смог пригласить туда друзей и, конечно же, Аню из параллельного класса, девушку видную, влюбившую в себя половину мужской части старшеклассников, ради которой эта поездка в общем-то и затевалась. Володя уже не раз недвусмысленно давал понять Ане, что она ему нравится, и он, в отличие от остальных воздыхателей, не намерен со стороны любоваться ею, а готов к самым решительным действиям, чем сама прелестница была безусловно довольна, хотя всем своим видом показывала, как любая уважающая себя девушка шестнадцати лет, полное равнодушие.
Из приятных мыслей Володю вырвала реплика его одноклассника Валеры Никифорова:
- Пусть этот хам, как вы изволили его назвать, встанет, извинится, и мы все пойдем по домам!
Класс притих, учителя заинтересованно подняли головы от столов, за которыми сидели и не особенно вникали в суть происходящего: им самим хотелось поскорее покончить с этим внеочередным собранием и отправиться домой проверять тетради с домашним заданием, готовить ужин для своих семей и постараться хотя бы сегодня лечь спать пораньше.
- Валера, а ты чего раздухарился? Вот я встал, но извиняться не буду, - спокойным голосом парировал Володя. - Я не раз говорил Ирине Павловне, что абсолютно никаким боком не понимаю химию, и, что характерно, это непонимание никуда не делось, хотя год учебный уже заканчивается. Не кажется ли тебе, Валера, а также всем собравшимся, что проблема тут не столько во мне, сколько в учителе, не способном объяснить не самому тупому ученику свой предмет? Уважаемые члены педсовета, спросите любого человека в классе, хорошо ли он понимает суть предмета, который преподает Ирина Павловна. Я уверен, что за исключением пары-тройки заучек, меня поддержит весь класс. Почему-то конфликт ученика и учителя на почве непонимания одним материала, а другим неумения его правильно преподнести, каким-то образом трансформировался в личную неприязнь, хотя это совсем не так.
Ольга Васильевна после такой речи прониклась еще большей симпатией к выделявшемуся из серой массы ученику.
- Ирина Павловна, - произнесла завуч, - я считаю, что вы просто с Володей не правильно друг друга поняли. Он только что объяснил нам всем, что именно имел в виду, и я обязательно возьму разрешение сложившейся ситуации под личный контроль.
- Ольга Васильевна, я бы все-таки хотел извиниться перед Ириной Павловной. Вероятно, какая-то моя фраза, произнесенная слишком эмоционально, могла ее обидеть, - с чуть заметной улыбкой, не ускользнувшей от опытного взгляда завуча, сказал Володя.
- Да-да, конечно, - ответила химичка, - конфликт исчерпан.
После этого педсовета никаких проблем у Володи с химией не было, в году он получил три балла, так и не сдав ни одной контрольной работы.
- Возомнил себя безнаказанным, дурак великовозрастный! Джип купил, так все можно теперь? К тому же, который год даже на день рождения к отцу заехать не может, неотложные дела у него, бизнесмен хренов, автомойку открыл, а ведет себя как директор Газпрома, а, как самого прижало, так сразу - папа, помоги, выручи, пропадаю! Как будто у меня какие-то связи есть. Нет, я, конечно, в хороших отношениях с начальником семьдесят восьмого отдела, все-таки и служили в одной части, и на охоту частенько вместе выбираемся, но они теперь сами всего боятся, взялись в конце концов и за правоохранительные органы - вон недавно полковника одного показательно посадили, так что он даже слушать меня не будет, а уж тем более рисковать погонами ради сопляка, не умеющего язык за зубами держать.
Видя, как все больше водителей, не выдержав, разворачиваются, Виктор Николаевич включил указатель левого поворота и, пропустив последний автомобиль, пошел на разворот. В один прием завершить маневр не получилось, а низкая посадка машины не позволяла захватить бордюрный камень, поэтому Виктор Николаевич сдал немного назад и, включив первую передачу, рванул с места. В этот самый момент Крайслер, стоявший позади него в трех машинах, вывернув колеса влево, выкатился, перекрыв своим блестящим полировкой бортом всю дорогу. Виктор Николаевич вдавил педаль тормоза в пол, не успев выжать сцепления - машина буквально закопалась носом в асфальт и заглохла. Пассажирское стекло Крайслера опустилось, и сидевший за рулем хорошо одетый молодой парень лет тридцати, обложил остолбеневшего водителя Мазды трехэтажным матом:
- Мужик, твою мать, ты че думаешь, сам развернулся, на остальных похер?! Куда ты летишь-то? Один тут что ли?! Глаза разуй, мудила!
Закончив маневр, огромный серебристый американский седан с номером 777 рванул прочь, на прощание надменно взвизгнув покрышками.
Виктор Николаевич давно начал замечать за собой, что время от времени как бы выпадает из окружающих событий на долю секунды, но и этого мгновения бывает достаточно для возникновения критической ситуации, особенно на дороге.
- Сам виноват, старею, - не без прискорбия признался себе он. - Хотя, какое право имеет этот нувориш орать на меня матом!? Козлы, мать их! Один полицейского матом обложил, этот на ровном месте человека старше его как минимум в два раза позволяет себе оскорблять!
Открыв окно он крикнул без всякой надежды быть услышанным, но с целью снять нервное напряжение:
- Да сам ты мудила, молокосос! Чтоб у тебя хер во лбу вырос!
Виктор Николаевич отдышался, огляделся по сторонам, заметил, что остальные водители, улыбаясь, смотрят на него с определенной долей снисхождения. Он все еще стоял посреди дороги, мешая поезду, о чем ему не поленились сообщить своими клаксонами сзади стоящие машины.
- Да пошли вы все! - уже тихо, больше для себя, бросил он, завел машину и тронулся с места.
Доехав до бизнес-центра, несколько офисов в котором занимала адвокатская контора Артема Шкловского, Виктор Николаевич долго искал место для парковки - он дважды объехал все шесть корпусов и на последнем круге наконец заметил подходящий просвет между стоящими рядком машинами, но, как назло, перед ним медленно полз маленький красный Пежо. Виктор Николаевич нервно нажал на клаксон. Деваха, сидевшая за рулем "пыжика" тут же очень эмоционально замахала руками, но, занимавшая пассажирское кресло, ее подруга указала на свободное парковочное место, которое они и заняли, с третьего раза вписавшись в узкий просвет между Тойотой и Нивой.
- Курицы! - со злостью произнес Виктор Николаевич и добавил в сторону, - Да куда тут машину-то поставить?!
Из внутреннего двора выезжала продуктовая Газель.
- А чего это я сразу не подумал во двор заехать? Наверняка, заплатить придется, зато хоть мучиться не надо, - резонно рассудил он и поспешил к пропускному автомату.
Опустив стекло и нажав светящуюся зеленую кнопку, Виктор Николаевич дождался, пока из прорези вылезет парковочная карта и поднимется шлагбаум. Въехав на парковку, он сразу нашел место, на котором мог оставить машину. Заглушив двигатель и порывшись в дипломате, проверяя наличие необходимых адвокату бумаг и документов, Виктор Николаевич набрал номер юриста:
- Артем, добрый день! Это Виктор, я подъехал.
На другом конце совершенно невозмутимый голос произнес:
- Добрый день, Виктор! Я прошу прощения, но мне пришлось отлучиться по важному делу. Вы можете обратиться к любому сотруднику в офисе...
- Подождите, Артем, я договаривался лично с вами, вас мне посоветовал мой хороший знакомый, и, как вы можете догадаться, у меня нет никакого желания общаться с любым сотрудником, - раздраженно ответил Виктор Николаевич. - Вы могли мне позвонить, предупредить, в конце концов, я час простоял в пробках, приехал на другой конец города не для того, чтобы вы меня отправили к своим сотрудникам.
- Еще раз приношу свои извинения. Наша встреча была запланирована на половину двенадцатого. В полдень меня срочно вызвали. Я решил, что вы уже не приедете - такое бывает - клиент, передумав и не предупредив, отменяет встречу в одностороннем порядке, - все так же спокойно сказал адвокат. - Если вам будет удобно, я готов вас принять завтра в два часа дня.
Для Виктора Николаевича разговор с Артемом стал точкой невозврата, после которой он уже не мог трезво мыслить и адекватно оценивать происходящее - слишком много стрессовых ситуаций за последние дни пришлось на его долю, а уж о событиях сегодняшних и говорить никакого смысла нет. Он нажал отмену разговора на телефоне, бросил его на пассажирское кресло, включил заднюю передачу и рванул с парковочного места, совершенно не убедившись в отсутствии помех движению. Раздался глухой звук удара, и вой сирены охранной сигнализации. Посмотрев наконец в зеркало заднего вида, Виктор Николаевич понял, что натворил - позади стоял серебристый американец с сильно вмятым задним крылом.
- Вот мы и квиты, - нервно подумал он, рассмотрев запоминающийся номер Крайслера.
Никак не выражая своих эмоций, водитель белой Мазды, выехал с парковки, сунув в автомат карту и пятидесятирублевую банкноту. Он спокойно выкатился на дорогу и направился в сторону дома. Проверять повреждения на своей машине он не стал. Рассудив, что уж ему-то лично старый армейский товарищ подмахнет нужную бумажку для страховой компании, Виктор Николаевич окончательно успокоился. Все нервное напряжение вдруг разом прошло, он почувствовал легкость и криво усмехнулся сам себе:
- А потому что нечего, нечего хамить старшим.
Общее комфортное состояние омрачал тот факт, что придется искать другого адвоката для сына - не в правилах Виктора Николаевича было беганье за заносчивыми необязательными людьми, но эту мысль он тут же прогнал прочь, включил любимое ретро-радио и довольно замурлыкал себе под нос мотив старой надоедливой песни, зазвучавшей из динамиков.
Володя, сын Виктора Николаевича, с детства был довольно своенравным, в школе часто конфликтовал с учителями, отчего Виктор Николаевич с супругой были частыми гостями у классного руководителя отпрыска. Будучи уже учеником выпускного класса, Володя повздорил с учительницей химии, работавшей в школе с начала учебного года. Химия ему совсем не давалась, и он решил для себя, что тратить время и силы на этот предмет нет никакого смысла, тем более в жизни данная наука амбициозному юноше, решившему стать бизнесменом, а не прозябать еще пять лет в институте, уж точно не пригодится, о чем он незамедлительно сообщил преподавателю. Ближе к концу третьей четверти Ирина Павловна после урока в дверях остановила Володю и пригрозила ему, что с таким отношением к предмету, он рискует получить в году непроходной балл и вместо отмечания выпуска вылететь из школы с позором, на что тот ответил в своей обычной манере:
- А теперь послушайте меня, Ирина Пална. Я в этой школе учусь с самого первого класса, и у меня прекрасные отношения и с директором, и с завучем, а вот вы здесь неполный год работаете, поэтому еще не известно, кто отсюда первым вылетит.
По окончании занятий класс, в котором учился Володя, был вынужден остаться ввиду экстренного педсовета, собранного по причине, известной юному бунтарю, и являвшейся загадкой для остальных учеников.
На разбор полетов явился весь педагогический состав класса, а также завуч Ольга Васильевна, души не чаявшая в Володе, видимо, за его умение отстаивать свою точку зрения с пеной у рта, в отличие от ее собственного сына, выросшего совершенно не приспособленным к самостоятельной взрослой жизни, человеком робким и ведомым. Володя был не таким, он всегда знал, чего хочет, за словом в карман не лез и, даже если и ошибался в чем-то, не стеснялся признать свою неправоту, что делало его в глазах одноклассников и некоторых учителей, включая завуча, личностью на голову выше окружающих.
- Вам, наверное, интересно, почему мы попросили задержаться весь класс? - начала Лидия Романовна, учитель истории и по совместительству классный руководитель 11-го "а". - А произошло вот что - один из учеников нашего класса сегодня в грубой форме оскорбил преподавателя химии, Ирину Павловну, человека тактичного и деликатного. Я сейчас не буду называть имени этого ученика, надеюсь он сам выступит чуть позже, а пока мне хотелось бы дать слово самой Ирине Павловне.
- Я бы не стала так уж категорично утверждать... - начала тихо мямлить себе под нос пострадавшая учительница.
- Ирина Павловна, не нужно его сейчас защищать. Такое хамское поведение необходимо немедленно пресекать, чтобы впредь ни у кого из учеников нашей школы не возникало даже малейшего желания оскорблять учителя, - перебила ее Лидия Романовна. - Вы не зря сообщили мне об инциденте, и сейчас мы все здесь собрались именно для того, чтобы разрешить проблему раз и навсегда.
То, как химичка пыталась дальше что-то членораздельное из себя выдавить, Волдя не слушал, он с первых слов убедился в ее полнейшей несостоятельности как педагога, и дальнейшее выступление его совершенно не интересовало. Юноша думал о том, как бы уговорить родителей не ехать в эти выходные на дачу, чтобы он смог пригласить туда друзей и, конечно же, Аню из параллельного класса, девушку видную, влюбившую в себя половину мужской части старшеклассников, ради которой эта поездка в общем-то и затевалась. Володя уже не раз недвусмысленно давал понять Ане, что она ему нравится, и он, в отличие от остальных воздыхателей, не намерен со стороны любоваться ею, а готов к самым решительным действиям, чем сама прелестница была безусловно довольна, хотя всем своим видом показывала, как любая уважающая себя девушка шестнадцати лет, полное равнодушие.
Из приятных мыслей Володю вырвала реплика его одноклассника Валеры Никифорова:
- Пусть этот хам, как вы изволили его назвать, встанет, извинится, и мы все пойдем по домам!
Класс притих, учителя заинтересованно подняли головы от столов, за которыми сидели и не особенно вникали в суть происходящего: им самим хотелось поскорее покончить с этим внеочередным собранием и отправиться домой проверять тетради с домашним заданием, готовить ужин для своих семей и постараться хотя бы сегодня лечь спать пораньше.
- Валера, а ты чего раздухарился? Вот я встал, но извиняться не буду, - спокойным голосом парировал Володя. - Я не раз говорил Ирине Павловне, что абсолютно никаким боком не понимаю химию, и, что характерно, это непонимание никуда не делось, хотя год учебный уже заканчивается. Не кажется ли тебе, Валера, а также всем собравшимся, что проблема тут не столько во мне, сколько в учителе, не способном объяснить не самому тупому ученику свой предмет? Уважаемые члены педсовета, спросите любого человека в классе, хорошо ли он понимает суть предмета, который преподает Ирина Павловна. Я уверен, что за исключением пары-тройки заучек, меня поддержит весь класс. Почему-то конфликт ученика и учителя на почве непонимания одним материала, а другим неумения его правильно преподнести, каким-то образом трансформировался в личную неприязнь, хотя это совсем не так.
Ольга Васильевна после такой речи прониклась еще большей симпатией к выделявшемуся из серой массы ученику.
- Ирина Павловна, - произнесла завуч, - я считаю, что вы просто с Володей не правильно друг друга поняли. Он только что объяснил нам всем, что именно имел в виду, и я обязательно возьму разрешение сложившейся ситуации под личный контроль.
- Ольга Васильевна, я бы все-таки хотел извиниться перед Ириной Павловной. Вероятно, какая-то моя фраза, произнесенная слишком эмоционально, могла ее обидеть, - с чуть заметной улыбкой, не ускользнувшей от опытного взгляда завуча, сказал Володя.
- Да-да, конечно, - ответила химичка, - конфликт исчерпан.
После этого педсовета никаких проблем у Володи с химией не было, в году он получил три балла, так и не сдав ни одной контрольной работы.
- Возомнил себя безнаказанным, дурак великовозрастный! Джип купил, так все можно теперь? К тому же, который год даже на день рождения к отцу заехать не может, неотложные дела у него, бизнесмен хренов, автомойку открыл, а ведет себя как директор Газпрома, а, как самого прижало, так сразу - папа, помоги, выручи, пропадаю! Как будто у меня какие-то связи есть. Нет, я, конечно, в хороших отношениях с начальником семьдесят восьмого отдела, все-таки и служили в одной части, и на охоту частенько вместе выбираемся, но они теперь сами всего боятся, взялись в конце концов и за правоохранительные органы - вон недавно полковника одного показательно посадили, так что он даже слушать меня не будет, а уж тем более рисковать погонами ради сопляка, не умеющего язык за зубами держать.
Видя, как все больше водителей, не выдержав, разворачиваются, Виктор Николаевич включил указатель левого поворота и, пропустив последний автомобиль, пошел на разворот. В один прием завершить маневр не получилось, а низкая посадка машины не позволяла захватить бордюрный камень, поэтому Виктор Николаевич сдал немного назад и, включив первую передачу, рванул с места. В этот самый момент Крайслер, стоявший позади него в трех машинах, вывернув колеса влево, выкатился, перекрыв своим блестящим полировкой бортом всю дорогу. Виктор Николаевич вдавил педаль тормоза в пол, не успев выжать сцепления - машина буквально закопалась носом в асфальт и заглохла. Пассажирское стекло Крайслера опустилось, и сидевший за рулем хорошо одетый молодой парень лет тридцати, обложил остолбеневшего водителя Мазды трехэтажным матом:
- Мужик, твою мать, ты че думаешь, сам развернулся, на остальных похер?! Куда ты летишь-то? Один тут что ли?! Глаза разуй, мудила!
Закончив маневр, огромный серебристый американский седан с номером 777 рванул прочь, на прощание надменно взвизгнув покрышками.
Виктор Николаевич давно начал замечать за собой, что время от времени как бы выпадает из окружающих событий на долю секунды, но и этого мгновения бывает достаточно для возникновения критической ситуации, особенно на дороге.
- Сам виноват, старею, - не без прискорбия признался себе он. - Хотя, какое право имеет этот нувориш орать на меня матом!? Козлы, мать их! Один полицейского матом обложил, этот на ровном месте человека старше его как минимум в два раза позволяет себе оскорблять!
Открыв окно он крикнул без всякой надежды быть услышанным, но с целью снять нервное напряжение:
- Да сам ты мудила, молокосос! Чтоб у тебя хер во лбу вырос!
Виктор Николаевич отдышался, огляделся по сторонам, заметил, что остальные водители, улыбаясь, смотрят на него с определенной долей снисхождения. Он все еще стоял посреди дороги, мешая поезду, о чем ему не поленились сообщить своими клаксонами сзади стоящие машины.
- Да пошли вы все! - уже тихо, больше для себя, бросил он, завел машину и тронулся с места.
Доехав до бизнес-центра, несколько офисов в котором занимала адвокатская контора Артема Шкловского, Виктор Николаевич долго искал место для парковки - он дважды объехал все шесть корпусов и на последнем круге наконец заметил подходящий просвет между стоящими рядком машинами, но, как назло, перед ним медленно полз маленький красный Пежо. Виктор Николаевич нервно нажал на клаксон. Деваха, сидевшая за рулем "пыжика" тут же очень эмоционально замахала руками, но, занимавшая пассажирское кресло, ее подруга указала на свободное парковочное место, которое они и заняли, с третьего раза вписавшись в узкий просвет между Тойотой и Нивой.
- Курицы! - со злостью произнес Виктор Николаевич и добавил в сторону, - Да куда тут машину-то поставить?!
Из внутреннего двора выезжала продуктовая Газель.
- А чего это я сразу не подумал во двор заехать? Наверняка, заплатить придется, зато хоть мучиться не надо, - резонно рассудил он и поспешил к пропускному автомату.
Опустив стекло и нажав светящуюся зеленую кнопку, Виктор Николаевич дождался, пока из прорези вылезет парковочная карта и поднимется шлагбаум. Въехав на парковку, он сразу нашел место, на котором мог оставить машину. Заглушив двигатель и порывшись в дипломате, проверяя наличие необходимых адвокату бумаг и документов, Виктор Николаевич набрал номер юриста:
- Артем, добрый день! Это Виктор, я подъехал.
На другом конце совершенно невозмутимый голос произнес:
- Добрый день, Виктор! Я прошу прощения, но мне пришлось отлучиться по важному делу. Вы можете обратиться к любому сотруднику в офисе...
- Подождите, Артем, я договаривался лично с вами, вас мне посоветовал мой хороший знакомый, и, как вы можете догадаться, у меня нет никакого желания общаться с любым сотрудником, - раздраженно ответил Виктор Николаевич. - Вы могли мне позвонить, предупредить, в конце концов, я час простоял в пробках, приехал на другой конец города не для того, чтобы вы меня отправили к своим сотрудникам.
- Еще раз приношу свои извинения. Наша встреча была запланирована на половину двенадцатого. В полдень меня срочно вызвали. Я решил, что вы уже не приедете - такое бывает - клиент, передумав и не предупредив, отменяет встречу в одностороннем порядке, - все так же спокойно сказал адвокат. - Если вам будет удобно, я готов вас принять завтра в два часа дня.
Для Виктора Николаевича разговор с Артемом стал точкой невозврата, после которой он уже не мог трезво мыслить и адекватно оценивать происходящее - слишком много стрессовых ситуаций за последние дни пришлось на его долю, а уж о событиях сегодняшних и говорить никакого смысла нет. Он нажал отмену разговора на телефоне, бросил его на пассажирское кресло, включил заднюю передачу и рванул с парковочного места, совершенно не убедившись в отсутствии помех движению. Раздался глухой звук удара, и вой сирены охранной сигнализации. Посмотрев наконец в зеркало заднего вида, Виктор Николаевич понял, что натворил - позади стоял серебристый американец с сильно вмятым задним крылом.
- Вот мы и квиты, - нервно подумал он, рассмотрев запоминающийся номер Крайслера.
Никак не выражая своих эмоций, водитель белой Мазды, выехал с парковки, сунув в автомат карту и пятидесятирублевую банкноту. Он спокойно выкатился на дорогу и направился в сторону дома. Проверять повреждения на своей машине он не стал. Рассудив, что уж ему-то лично старый армейский товарищ подмахнет нужную бумажку для страховой компании, Виктор Николаевич окончательно успокоился. Все нервное напряжение вдруг разом прошло, он почувствовал легкость и криво усмехнулся сам себе:
- А потому что нечего, нечего хамить старшим.
Общее комфортное состояние омрачал тот факт, что придется искать другого адвоката для сына - не в правилах Виктора Николаевича было беганье за заносчивыми необязательными людьми, но эту мысль он тут же прогнал прочь, включил любимое ретро-радио и довольно замурлыкал себе под нос мотив старой надоедливой песни, зазвучавшей из динамиков.