Глава 1
- Здравствуйте, Вячеслав Игоревич! Меня зовут Елена, я представляю компанию "Розы и Фиалки". Наша фирма занимается поставками высококачественного...
/Боже мой, какое же у меня гадкое имя! Вячеслав. Вот о чем думали мои родители, когда выбирали, имя будущему первенцу? Диалог их был, наверняка, примерно следующим:
- Катюша, я так люблю ветчину, ну просто ни дня мне не прожить без ветчины. Давай назовем нашу дочку Ветчиной! Кстати, я преклоняюсь перед своими тещей и тестем за то, что они назвали тебя в честь великой боевой машины!
- Игорек, а что, если у нас родится мальчик?
- А мальчика назовем... Ветчислав!
- Какой же ты у меня находчивый!"
Я уже тридцать пять лет Вячеслав, а каждый раз, когда слышу свое имя, во рту невольно ощущаю привкус ветчины, той самой, из гуманитарной помощи, которой кормили голодных экс-пролетариев так и не загнившие Соединенные Штаты. Выдавалась она в таких длинных консервных банках квадратного сечения со специальным ключом, вставлявшимся в специальное же ушко, расположенное примерно в пяти сантиметрах от крышки. Ключ наматывал на себя стальную ленту, открывая тем самым банку. Впоследствии оказалось, что во всем мире все так открывается: и пачка сигарет, и коробка с печеньем, и упаковка с презервативами. А тогда, пятилетнему мальчику это казалось чем-то фантастическим. Вся гуманитарная помощь была фантастической, кроме содержимого пресловутой банки квадратно сечения. Вячена!
А это уменьшительное Слава. С самого первого класса меня все звали КПСС. Правда, у остальных погонялова были не лучше, взять хотя бы Навоза или Гизму, но они не вызывали ассоциаций с тленом, бронзовыми бюстами Ленина, красным знаменем и однотипными стариками в одинаковых, пропахших нафталином, костюмах, говорящих по телевизору черт знает о чем. А КПСС вызывал! Каждый раз, когда учительница, вызывая меня, произносила: "К доске пойдет Слава", Серега Смеркалов радостно выкрикивал: "КПСС!", после чего я вставал из-за парты под дружный гогот. Даже Елена Юрьевна пыталась побороть улыбку, но я-то все видел.
Именно поэтому моих детей зовут Александр и Ольга. Никто, включая их самих, никогда не исковеркает их имена, не будет издеваться над ни в чем не повинными детьми, названными неадекватными родителями черт знает как./
- ... вознаграждение обсуждается индивидуально. Скажите, пожалуйста, вас заинтересовало наше предложение?
- Лена, а вы любите ветчину?
- Что-что? Простите, я не уверена, что правильно вас расслышала.
- Не важно. Всего доброго.
Кстати, о ветчине - покушать сейчас было бы очень кстати, тем более в офис я сегодня приехал как раз к обеду.
Столовая в бизнес-центре располагается на первом этаже второго корпуса и представляет собой большой зал, увешанный кашпо с хлорофитумами, и уставленный одинаковыми круглыми столиками, рассчитанными на четырех человек. На кассе всегда сидит дородная тетя, настоящая советская буфетчица, в белом бумажном цилиндре на голове, приколотом к волосам заколкой-невидимкой. Чтобы добраться до столовой, я должен преодолеть неизвестно кем спроектированный длиннющий зигзагообразный коридор, по обе стороны которого за бесконечным количеством дверей с разнообразными табличками изо дня в день десятки молодых людей в строгих костюмах, стройных девушек в черных юбках чуть выше колена и на высоких каблуках, толстых женщин средних лет, седых мужчин с кожаными портфелями занимаются одним им известной работой, приносящей кому-то большие, а кому-то не очень, деньги. Коридор венчается дверьми лифта, блестящими своей отполированной стальной поверхностью, впускающими в свое чрево и выпускающими на свет божий весь этот современный рабочий класс, ничего тяжелее шариковой ручки в ручках же не державший. Спустившись с четвертого этажа, нужно преодолеть пост охраны, выйти во внутренний двор, превращенный с стихийную курилку и такую же парковку, пересечь его по диагонали и, дойдя до второго корпуса, попасть в царство пьянящих ароматов пюре, сосисок, жареного минтая с овощами и компота. Конечно, пригламуренные фифы и накачанные мальчики трапезничают в ресторане главного корпуса, но я привык за обедом все-таки обедать, а не глазки строить, поэтому сразу предпочел столовское самообслуживание невнятному сервису ресторана. Да и сама еда, прямо скажем, в столовке на порядок вкуснее.
- Теть Сонь, мне, пожалуйста, супчик, пару котлет с вермишелью и компот.
- Двести сорок три рубля. Ты, Слава, садись, я сейчас принесу.
- Балуете вы меня, спасибо.
- Да ну, что ты! Садись, садись.
Я всегда сажусь за столик у окна, выходящего во двор, чтобы наблюдать за курильщиками. Два года уже как не курю, а смотреть на людей, выпускающих сигаретный дым до сих пор нравится. Особенно интересно смотреть на них зимой. Молоденькие девчонки с тонкими сигаретками, ежась от холода, перебирая тонкими ножками в туфельках, жадно затягиваются, резко выдыхают дым сложенными трубочкой губами, также резко бросают окурки и мелкими шажками бегут обратно в теплое нутро бизнес-центра. Солидные дядьки, пышущие паром в расстегнутых пальто, вальяжно смолят, не переставая разговаривать по телефону. Выдыхают дым чаще сначала через нос, под конец сильным быстрым выдохом очищают легкие. Медленно тушат сигареты в пепельнице и неторопливо возвращаются на рабочие места, по дороге успевая наметанным взглядом оценить зябнущих девушек. Они всегда на несколько секунд задерживаются у дверей, чтобы пропустить вперед продрогших на морозе красавиц, открыв перед ними дверь, и перекинуться с ними парой ни к чему не обязывающих, но тем не менее приятных обеим сторонам фраз.
- Славочка, вот, пожалуйста. Рассольничек, котлетки, компот. Вот хлебушек еще, свежий, только привезли. Кушай на здоровье!
- Спасибо вам, тетя Соня.
Пожилая буфетчица улыбается своей доброй и очень домашней улыбкой и спешит обратно за стойку обслужить очередного посетителя. А я принимаюсь за еду, рассматривая симпатичную девушку среднего роста с вьющимися темными волосами, доходящими ей до лопаток, в темно-синей футболке и джинсах. Она стоит с курящими подругами, но сама не курит. Одну из подруг ее я уже здесь наблюдал, вторая - вообще моя сотрудница, а вот ее вижу впервые. И она очень даже ничего - стройная точеная фигурка, милое светлое личико, а когда смеется, так изящно откидывает назад голову. Надо будет у Кати спросить, с кем это она так мило беседовала сегодня во дворе.
От созерцания незнакомки меня отрывает зазвонивший телефон. Высвечивается номер службы охраны парковки.
- Алло.
- Вячеслав Игоревич, это охрана. Тут ваша машина соловьем заливается. Мы ее осмотрели, обнаружили вмятину на заднем крыле, сейчас записи с камер просматриваем. Вы подойдите, отключите сирену.
- Хорошо, спасибо, через три минуты буду.
Отлично! Не хватало только на новой машине элемент перекрашивать. Ну и какой ездун парковаться не умеет? Понакупят себе кредитомобилей, а ездить так и не научатся! С подпорченным настроением заканчиваю обедать и собираюсь идти разбираться с машиной. Бросаю взгляд в окно - ну конечно, ее уже нет. Встаю из-за столика, поднимаю со стула сумку, и направляюсь к выходу. Вокруг - звон ложек и вилок, обычный для столовой гомон, писк кассового аппарата - эдакий белый шум общепита.
- Спасибо, тетя Соня, хорошего дня, - говорю я буфетчице, проходя мимо ее стойки.
- Всего хорошего, Слава, - отвечает она, не отрываясь от раскладывания на подносе тарелок с едой для кого-то из сидящих в зале.
Я выхожу на улицу и направляюсь к парковке, расположенной во дворе, образованном четырьмя следующими корпусами бизнес-центра. Невольно осматриваю двор в поисках симпатичной незнакомки, но не найдя ее, ускоряю шаг. Почему-то вдруг вспоминаю об утреннем инциденте, произошедшем по пути на работу - в пробке я жестко нахамил другому водителю, вероятно, просто задумавшемуся о чем-то и отвлекшемуся от дороги, в чем сам почти сразу раскаялся, но неприятный осадок остался.
Во втором дворе, где я оставляю свою машину, работают промышленные альпинисты, устанавливают очередной блок кондиционера в очередной офис, задыхающийся очередным жарким летом. Они о чем-то переговариваются, но отчетливо слышны лишь нелитературные междометия да громкий смех. На парковке меня уже ждет сотрудник охранного предприятия - молодой крепкий коротко стриженый парень с лицом дебила. Машина к тому времени кричать уже перестала.
- Добрый день, вы мне звонили по поводу Крайслера. Что там произошло? - спрашиваю я, понимая, что в любом случае предстоит бумажная волокита с ГАИ и страховщиком, даже если виновника и удалось задержать, в чем я сильно сомневаюсь.
- Да, это... Крыло помял кто-то, - отвечает охранник.
- Номера-то хоть видны? Вы же записи с камер просмотрели? - надежда на скорый исход дела начинает пускать тоненькие корешки.
- Это вам к старшему смены нужно подойти, он там сидит у себя. Знаете, куда идти?
- Да, спасибо.
Я уже не раз бывал в будке охраны, оформляя пропуск сначала на одну машину, а потом и на другую, новую. Рядом с входом курит лысый коренастый дядька с усами, старший смены.
- Здравствуйте, я на счет Крайслера.
- Заходите, - сразу перебивает меня усатый охранник, - вот, смотрите, значит, белая Мазда, гос.номер Ольга пять пять три Николай Анна. Машина заезжала по гостевому пропуску и сразу после инцидента уехала.
- А остановить ее никак нельзя было?
- Ну мы пока поняли, какая машина кричит, пока записи нашли. Вы же сами понимаете, - спокойным тоном урезонил меня старший смены.
- Что ж, и на том спасибо, - отвечаю я.
Выйдя из будки охраны, я собираюсь сразу позвонить в ГАИ, но сунув руку в карман, не обнаруживаю там телефона. Неужели в столовке оставил? Беда одна не приходит! Там же все контакты. Говорил мне Паша, синхронизируй телефон с компьютером, а я, как обычно, отложил это дело на потом, вот и наказал сам себя. В надежде на сознательных граждан быстрым шагом направляюсь обратно в столовую - вдруг кто-то сейчас сидит там с моим телефоном и ждет законного владельца с целью вернуть потерянный гаджет. Вероятность, конечно, ничтожно мала, но я не перестаю верить в добро, хотя это и наивно в большинстве случаев. Сам я всегда по возможности стараюсь людям помогать.
Однажды, толкаясь в пробке на Жукова, увидел в правом ряду стоящую на аварийке маленькую Хонду со спущенным задним правым колесом и такую же миниатюрную владелицу автомобиля, тщетно пытающуюся подсунуть домкрат под порог. У меня и мыслей других не было, кроме как остановиться и помочь. За пять минут заменил ей колесо и поехал дальше. Настроение улучшилось в разы - помог ведь человеку, а так стояла бы эта девчушка еще часа полтора на месте, ковыряясь с непонятными железяками. Правда, дома от тогда еще будущей жены выслушал о себе много нового и не особенно приятного. Как оказалось, она ехала в то же время по тому же маршруту и наблюдала этот акт милосердия.
- Ну что, телефончик дала? - слышу я, только войдя в квартиру.
- Какой телефончик? Ты о чем вообще? - я совершенно не понимаю, о чем речь, поскольку с момента замены колеса до прибытия к дому прошло по меньшей мере минут двадцать, а за это время в моей голове проносится огромное количество мыслей, и подобные незначительные моменты тут же отправляются в архив памяти.
- Ну как же, добрый самаритянин, забыл уже? Может быть она тебя еще и в щечку поцеловала? Гайки крутит, сам улыбается, а эта курица рядом ножкой по асфальту шаркает, - тут я понимаю суть происходящего, но вот реакция такая ни в какие ворота не лезет.
- Послушай, дорогая моя, а вот если бы у тебя колесо спустило, что бы ты делала?
- Тебе бы позвонила, естественно, - невозмутимо отвечает Женька.
- А если я в этот момент на другом конце города нахожусь?
- Тогда бы мне кто-нибудь помог, мужиков мало что ли? - вот этого ответа я и ждал.
- Так какие могут быть ко мне претензии? Я ей помог колесо поменять и поехал дальше. Что в этом криминального? Сама же прекрасно знаешь, что в одиночку девушке тяжело разобраться даже в таком примитивном деле, как замена спущенного колеса на запасное.
- Да она, наверное, его специально спустила, чтобы какого-нибудь мужика склеить, - и тут Остапа понесло.
- Жень, давай закроем эту тему, она абсолютно бессмысленна, - говорю я, надеясь на завершение этого дурацкого разговора, потому что, если он не закончится сейчас, мы можем наговорить много гадостей друг другу.
- Конечно, закроем. Как к бабам на улице подкатывать, так он первый, а как заметили его за этим, так сразу тему закрыть хочет. Смотри, я тоже тему закрою, когда со мной кто-нибудь в пробке познакомится. Кстати, уже неоднократно такое бывало, если тебе это интересно.
- Ну и зачем ты мне это рассказываешь сейчас? Позлить хочешь? Завелась на ровном месте, себе настроение испортила, мне тоже. К чему это все?
- Да вы, мужики, все деревянные! Ни черта не доходит! - она развернулась и ушла на кухню.
- Леха, правую часть прихвати, там на одном анкере держится, - альпинисты продолжают крепить здоровый металлический ящик к кирпичной стене. - Я тут подержу, я ты заколоти еще пару, дырки там есть уже.
- Давай, держи. Слушай, Витек, молоток подай, я свой, похоже, на подоконнике оставил.
- Лови, - со смехом кричит Витек.
- Ты че?! Твою мать!!!
Я поднимаю голову на крик сверху, проходя прямо под установщиками кондиционера. Два лица с выпученными от ужаса глазами и открытыми ртами таращатся вниз с высоты четвертого этажа, и что-то совсем небольшое, вращаясь, летит прямо на меня.
/Боже мой, какое же у меня гадкое имя! Вячеслав. Вот о чем думали мои родители, когда выбирали, имя будущему первенцу? Диалог их был, наверняка, примерно следующим:
- Катюша, я так люблю ветчину, ну просто ни дня мне не прожить без ветчины. Давай назовем нашу дочку Ветчиной! Кстати, я преклоняюсь перед своими тещей и тестем за то, что они назвали тебя в честь великой боевой машины!
- Игорек, а что, если у нас родится мальчик?
- А мальчика назовем... Ветчислав!
- Какой же ты у меня находчивый!"
Я уже тридцать пять лет Вячеслав, а каждый раз, когда слышу свое имя, во рту невольно ощущаю привкус ветчины, той самой, из гуманитарной помощи, которой кормили голодных экс-пролетариев так и не загнившие Соединенные Штаты. Выдавалась она в таких длинных консервных банках квадратного сечения со специальным ключом, вставлявшимся в специальное же ушко, расположенное примерно в пяти сантиметрах от крышки. Ключ наматывал на себя стальную ленту, открывая тем самым банку. Впоследствии оказалось, что во всем мире все так открывается: и пачка сигарет, и коробка с печеньем, и упаковка с презервативами. А тогда, пятилетнему мальчику это казалось чем-то фантастическим. Вся гуманитарная помощь была фантастической, кроме содержимого пресловутой банки квадратно сечения. Вячена!
А это уменьшительное Слава. С самого первого класса меня все звали КПСС. Правда, у остальных погонялова были не лучше, взять хотя бы Навоза или Гизму, но они не вызывали ассоциаций с тленом, бронзовыми бюстами Ленина, красным знаменем и однотипными стариками в одинаковых, пропахших нафталином, костюмах, говорящих по телевизору черт знает о чем. А КПСС вызывал! Каждый раз, когда учительница, вызывая меня, произносила: "К доске пойдет Слава", Серега Смеркалов радостно выкрикивал: "КПСС!", после чего я вставал из-за парты под дружный гогот. Даже Елена Юрьевна пыталась побороть улыбку, но я-то все видел.
Именно поэтому моих детей зовут Александр и Ольга. Никто, включая их самих, никогда не исковеркает их имена, не будет издеваться над ни в чем не повинными детьми, названными неадекватными родителями черт знает как./
- ... вознаграждение обсуждается индивидуально. Скажите, пожалуйста, вас заинтересовало наше предложение?
- Лена, а вы любите ветчину?
- Что-что? Простите, я не уверена, что правильно вас расслышала.
- Не важно. Всего доброго.
Кстати, о ветчине - покушать сейчас было бы очень кстати, тем более в офис я сегодня приехал как раз к обеду.
Столовая в бизнес-центре располагается на первом этаже второго корпуса и представляет собой большой зал, увешанный кашпо с хлорофитумами, и уставленный одинаковыми круглыми столиками, рассчитанными на четырех человек. На кассе всегда сидит дородная тетя, настоящая советская буфетчица, в белом бумажном цилиндре на голове, приколотом к волосам заколкой-невидимкой. Чтобы добраться до столовой, я должен преодолеть неизвестно кем спроектированный длиннющий зигзагообразный коридор, по обе стороны которого за бесконечным количеством дверей с разнообразными табличками изо дня в день десятки молодых людей в строгих костюмах, стройных девушек в черных юбках чуть выше колена и на высоких каблуках, толстых женщин средних лет, седых мужчин с кожаными портфелями занимаются одним им известной работой, приносящей кому-то большие, а кому-то не очень, деньги. Коридор венчается дверьми лифта, блестящими своей отполированной стальной поверхностью, впускающими в свое чрево и выпускающими на свет божий весь этот современный рабочий класс, ничего тяжелее шариковой ручки в ручках же не державший. Спустившись с четвертого этажа, нужно преодолеть пост охраны, выйти во внутренний двор, превращенный с стихийную курилку и такую же парковку, пересечь его по диагонали и, дойдя до второго корпуса, попасть в царство пьянящих ароматов пюре, сосисок, жареного минтая с овощами и компота. Конечно, пригламуренные фифы и накачанные мальчики трапезничают в ресторане главного корпуса, но я привык за обедом все-таки обедать, а не глазки строить, поэтому сразу предпочел столовское самообслуживание невнятному сервису ресторана. Да и сама еда, прямо скажем, в столовке на порядок вкуснее.
- Теть Сонь, мне, пожалуйста, супчик, пару котлет с вермишелью и компот.
- Двести сорок три рубля. Ты, Слава, садись, я сейчас принесу.
- Балуете вы меня, спасибо.
- Да ну, что ты! Садись, садись.
Я всегда сажусь за столик у окна, выходящего во двор, чтобы наблюдать за курильщиками. Два года уже как не курю, а смотреть на людей, выпускающих сигаретный дым до сих пор нравится. Особенно интересно смотреть на них зимой. Молоденькие девчонки с тонкими сигаретками, ежась от холода, перебирая тонкими ножками в туфельках, жадно затягиваются, резко выдыхают дым сложенными трубочкой губами, также резко бросают окурки и мелкими шажками бегут обратно в теплое нутро бизнес-центра. Солидные дядьки, пышущие паром в расстегнутых пальто, вальяжно смолят, не переставая разговаривать по телефону. Выдыхают дым чаще сначала через нос, под конец сильным быстрым выдохом очищают легкие. Медленно тушат сигареты в пепельнице и неторопливо возвращаются на рабочие места, по дороге успевая наметанным взглядом оценить зябнущих девушек. Они всегда на несколько секунд задерживаются у дверей, чтобы пропустить вперед продрогших на морозе красавиц, открыв перед ними дверь, и перекинуться с ними парой ни к чему не обязывающих, но тем не менее приятных обеим сторонам фраз.
- Славочка, вот, пожалуйста. Рассольничек, котлетки, компот. Вот хлебушек еще, свежий, только привезли. Кушай на здоровье!
- Спасибо вам, тетя Соня.
Пожилая буфетчица улыбается своей доброй и очень домашней улыбкой и спешит обратно за стойку обслужить очередного посетителя. А я принимаюсь за еду, рассматривая симпатичную девушку среднего роста с вьющимися темными волосами, доходящими ей до лопаток, в темно-синей футболке и джинсах. Она стоит с курящими подругами, но сама не курит. Одну из подруг ее я уже здесь наблюдал, вторая - вообще моя сотрудница, а вот ее вижу впервые. И она очень даже ничего - стройная точеная фигурка, милое светлое личико, а когда смеется, так изящно откидывает назад голову. Надо будет у Кати спросить, с кем это она так мило беседовала сегодня во дворе.
От созерцания незнакомки меня отрывает зазвонивший телефон. Высвечивается номер службы охраны парковки.
- Алло.
- Вячеслав Игоревич, это охрана. Тут ваша машина соловьем заливается. Мы ее осмотрели, обнаружили вмятину на заднем крыле, сейчас записи с камер просматриваем. Вы подойдите, отключите сирену.
- Хорошо, спасибо, через три минуты буду.
Отлично! Не хватало только на новой машине элемент перекрашивать. Ну и какой ездун парковаться не умеет? Понакупят себе кредитомобилей, а ездить так и не научатся! С подпорченным настроением заканчиваю обедать и собираюсь идти разбираться с машиной. Бросаю взгляд в окно - ну конечно, ее уже нет. Встаю из-за столика, поднимаю со стула сумку, и направляюсь к выходу. Вокруг - звон ложек и вилок, обычный для столовой гомон, писк кассового аппарата - эдакий белый шум общепита.
- Спасибо, тетя Соня, хорошего дня, - говорю я буфетчице, проходя мимо ее стойки.
- Всего хорошего, Слава, - отвечает она, не отрываясь от раскладывания на подносе тарелок с едой для кого-то из сидящих в зале.
Я выхожу на улицу и направляюсь к парковке, расположенной во дворе, образованном четырьмя следующими корпусами бизнес-центра. Невольно осматриваю двор в поисках симпатичной незнакомки, но не найдя ее, ускоряю шаг. Почему-то вдруг вспоминаю об утреннем инциденте, произошедшем по пути на работу - в пробке я жестко нахамил другому водителю, вероятно, просто задумавшемуся о чем-то и отвлекшемуся от дороги, в чем сам почти сразу раскаялся, но неприятный осадок остался.
Во втором дворе, где я оставляю свою машину, работают промышленные альпинисты, устанавливают очередной блок кондиционера в очередной офис, задыхающийся очередным жарким летом. Они о чем-то переговариваются, но отчетливо слышны лишь нелитературные междометия да громкий смех. На парковке меня уже ждет сотрудник охранного предприятия - молодой крепкий коротко стриженый парень с лицом дебила. Машина к тому времени кричать уже перестала.
- Добрый день, вы мне звонили по поводу Крайслера. Что там произошло? - спрашиваю я, понимая, что в любом случае предстоит бумажная волокита с ГАИ и страховщиком, даже если виновника и удалось задержать, в чем я сильно сомневаюсь.
- Да, это... Крыло помял кто-то, - отвечает охранник.
- Номера-то хоть видны? Вы же записи с камер просмотрели? - надежда на скорый исход дела начинает пускать тоненькие корешки.
- Это вам к старшему смены нужно подойти, он там сидит у себя. Знаете, куда идти?
- Да, спасибо.
Я уже не раз бывал в будке охраны, оформляя пропуск сначала на одну машину, а потом и на другую, новую. Рядом с входом курит лысый коренастый дядька с усами, старший смены.
- Здравствуйте, я на счет Крайслера.
- Заходите, - сразу перебивает меня усатый охранник, - вот, смотрите, значит, белая Мазда, гос.номер Ольга пять пять три Николай Анна. Машина заезжала по гостевому пропуску и сразу после инцидента уехала.
- А остановить ее никак нельзя было?
- Ну мы пока поняли, какая машина кричит, пока записи нашли. Вы же сами понимаете, - спокойным тоном урезонил меня старший смены.
- Что ж, и на том спасибо, - отвечаю я.
Выйдя из будки охраны, я собираюсь сразу позвонить в ГАИ, но сунув руку в карман, не обнаруживаю там телефона. Неужели в столовке оставил? Беда одна не приходит! Там же все контакты. Говорил мне Паша, синхронизируй телефон с компьютером, а я, как обычно, отложил это дело на потом, вот и наказал сам себя. В надежде на сознательных граждан быстрым шагом направляюсь обратно в столовую - вдруг кто-то сейчас сидит там с моим телефоном и ждет законного владельца с целью вернуть потерянный гаджет. Вероятность, конечно, ничтожно мала, но я не перестаю верить в добро, хотя это и наивно в большинстве случаев. Сам я всегда по возможности стараюсь людям помогать.
Однажды, толкаясь в пробке на Жукова, увидел в правом ряду стоящую на аварийке маленькую Хонду со спущенным задним правым колесом и такую же миниатюрную владелицу автомобиля, тщетно пытающуюся подсунуть домкрат под порог. У меня и мыслей других не было, кроме как остановиться и помочь. За пять минут заменил ей колесо и поехал дальше. Настроение улучшилось в разы - помог ведь человеку, а так стояла бы эта девчушка еще часа полтора на месте, ковыряясь с непонятными железяками. Правда, дома от тогда еще будущей жены выслушал о себе много нового и не особенно приятного. Как оказалось, она ехала в то же время по тому же маршруту и наблюдала этот акт милосердия.
- Ну что, телефончик дала? - слышу я, только войдя в квартиру.
- Какой телефончик? Ты о чем вообще? - я совершенно не понимаю, о чем речь, поскольку с момента замены колеса до прибытия к дому прошло по меньшей мере минут двадцать, а за это время в моей голове проносится огромное количество мыслей, и подобные незначительные моменты тут же отправляются в архив памяти.
- Ну как же, добрый самаритянин, забыл уже? Может быть она тебя еще и в щечку поцеловала? Гайки крутит, сам улыбается, а эта курица рядом ножкой по асфальту шаркает, - тут я понимаю суть происходящего, но вот реакция такая ни в какие ворота не лезет.
- Послушай, дорогая моя, а вот если бы у тебя колесо спустило, что бы ты делала?
- Тебе бы позвонила, естественно, - невозмутимо отвечает Женька.
- А если я в этот момент на другом конце города нахожусь?
- Тогда бы мне кто-нибудь помог, мужиков мало что ли? - вот этого ответа я и ждал.
- Так какие могут быть ко мне претензии? Я ей помог колесо поменять и поехал дальше. Что в этом криминального? Сама же прекрасно знаешь, что в одиночку девушке тяжело разобраться даже в таком примитивном деле, как замена спущенного колеса на запасное.
- Да она, наверное, его специально спустила, чтобы какого-нибудь мужика склеить, - и тут Остапа понесло.
- Жень, давай закроем эту тему, она абсолютно бессмысленна, - говорю я, надеясь на завершение этого дурацкого разговора, потому что, если он не закончится сейчас, мы можем наговорить много гадостей друг другу.
- Конечно, закроем. Как к бабам на улице подкатывать, так он первый, а как заметили его за этим, так сразу тему закрыть хочет. Смотри, я тоже тему закрою, когда со мной кто-нибудь в пробке познакомится. Кстати, уже неоднократно такое бывало, если тебе это интересно.
- Ну и зачем ты мне это рассказываешь сейчас? Позлить хочешь? Завелась на ровном месте, себе настроение испортила, мне тоже. К чему это все?
- Да вы, мужики, все деревянные! Ни черта не доходит! - она развернулась и ушла на кухню.
- Леха, правую часть прихвати, там на одном анкере держится, - альпинисты продолжают крепить здоровый металлический ящик к кирпичной стене. - Я тут подержу, я ты заколоти еще пару, дырки там есть уже.
- Давай, держи. Слушай, Витек, молоток подай, я свой, похоже, на подоконнике оставил.
- Лови, - со смехом кричит Витек.
- Ты че?! Твою мать!!!
Я поднимаю голову на крик сверху, проходя прямо под установщиками кондиционера. Два лица с выпученными от ужаса глазами и открытыми ртами таращатся вниз с высоты четвертого этажа, и что-то совсем небольшое, вращаясь, летит прямо на меня.