заметки о коммунизме
1. КПРФ, карго-коммунизм
Недавно меня попросили высказать мнение по поводу статьи «Карго коммунизм» в блоге businessmsk. Я написал следующее:
Не уверен, что активисты КПРФ так уж из рук вон плохо подготовлены в части классического марксизма-ленинизма. Стоит учесть, что КПРФ - это идеологически эклектичное движение. В ВЛКСМ довольно много убежденных ленинцев, почитателей диамата и пропагандистов атеизма. Есть среди них и много таких, кто не признает ценности нации, государства и т.д. Всё это не относится, однако, к Г.А.Зюганову, который, кажется, в ходе выборной гонки 1996 года направо и налево говорил, что считает краеугольными камнями нашей жизни церковь, армию и традиционную семью. Тут же есть господин Никитин, который издаёт чудовищные конспирологические брошюрки про "Комитет 300" и занимается "русским ладом" (в своих брошюрках ругает Коммунистический Интернационал и т.п.). Есть в КПРФ ленинцы-антисталинисты, есть сталинисты-ленинцы, есть чистые марксисты... Чего там только нет! Поэтому даже боюсь представить образовательные программы этих партийных школ. Там будут обучать марксизму-ленинизму? Тогда что в партии делает Никитин? Там будут изучать национально-освободительную борьбу? Тогда как на это посмотрят правоверные ленинцы? Идеологическая неопределенность, красная эклектика, вялое манипулирование карго-фетишами - это идейная основа КПРФ. Если КПРФ всерьез займется идеологией, то это будет уже не КПРФ. Нужно понять, что это рискованно, накладно, чревато расколами. Да и вообще - зачем это нужно (Зюганову, Никитину, Обухову)?
Проблема построения коммунистического мировоззрения для третьего тысячелетия стоит остро. Простое обращение к истмату, диамату, научному коммунизму уже не сыграет чисто политически. Нельзя сегодня организовывать марксистские кружки и читать в них "Капитал". Точнее, в каком-то смысле это очень круто - и я бы, например, с удовольствием поизучал неторопливо классиков в кругу единомышленников. Но это будет нечто совсем не политическое, нечто политически бессмысленное, по моему убеждению. Такие кружки уже не дадут искомого политического результата.
Наверное, моя мысль понятна, но - просто чтобы довести дело до конца - конкретизирую свою позицию о коммунистическом мировоззрении в XXI веке. Я, кстати, избиратель КПРФ - и иногда могу помечтать о том, какой могла бы быть КПРФ (системная коммунистическая партия, объединяющая основные электоральные ресурсы левых).
2. Коммунистическое Предание
Коммунизм - это не марксизм. Марксизм - это коммунистическое течение/учение, базирующееся на известных текстах полуторавековой давности. Гениальные и, безусловно, актуальные до сих пор тексты Маркса писались в условиях доминирования других парадигм социально-гуманитарного знания, в условиях другого естествознания, в условиях, наконец, на порядок менее сложного исторического процесса. Во времена Маркса не было общества потребления, не было фашизма, постмодернизма - и, кстати, Зазеркалья в таких масштабах не было. Зазеркалья, то есть мира нетранспарентного, непрозрачного элитного процесса, в котором пространство организовано наркотрафиком, оружейным трафиком, детским бизнесом, интересами транснациональных корпораций, циничными сговорами, закрытыми элитными клубами (по сравнению с которыми масонство - это сентиментальные кружки духовно ищущих аристократов). Зазеркалье не искажало в такой степени весь исторический процесс. Само это Зазеркалье появилось, конечно, под действием Марксовых законов социального отчуждения - мир отчужденных сущностей разросся, и количество перешло в качество. Короче говоря, тексты Маркса написаны в другой реальности. Из этих текстов был составлен некоторый книжный канон, выделены отточенные формулы и методология социальных исследований. Все это стало марксизмом.
Коммунизм - это нечто другое (сразу оговариваюсь, что не представляю современного коммунизма без Маркса, который остается ключевым коммунистическим мыслителем). Коммунизм не теория и не учение, а своего рода Предание - всечеловеческое Предание свободы и братства, в котором живут различные теории и учения. Коммунизм зиждется на нескольких простых постулатах: а) человек живет в социальных отношениях, сеть которых делает его, человека, неполным и неподлинным; б) преодоление этих социальных отношений возможно на путях любви и братства как деятельной всечеловеческой любви; в) целью новых отношений является сам человек - в его полноте, подлинности, безграничности. Коммунизм - мечта человека об обретении себя в братстве с другими людьми. Значит, коммунизм нуждается в некоторой антропологии (учении о человеке), социологии (учении об обществе), некоторой утопии (учении о желаемом будущем). Между историей и сверхисторией на карте коммунистической историософии располагается Революция, скачок в царство свободы. Коммунистический дискурс о Революции - важнейший компонент политического коммунизма. Коммунизм как философия - это антропоцентричная онтология и метафизика развития. Коммунизм как реальность - это красный проект и практика его реализации. Соответственно, коммунизм есть обширное Предание, поверяемое простой и чистой мечтой и вполне конкретной исторической практикой.
Маркс и Ленин - классики коммунистического Предания. При этом Маркс многое дал для коммунистической антропологии и, особенно, коммунистической социологии. Ленин внес огромный вклад в политический коммунизм и был выдающимся практиком красного проекта. И оба они не чужды поискам в области коммунистической философии.
Итак, коммунизм - это широкое Предание, плодотворно развивавшееся долгое время в форме марксизма. Когда-то Клод Леви-Стросс, анализировавший различные варианты тотемных мифов, ритуалов и основанных на них институциях, заявил, что тотемизм - это академическая иллюзия, за которой скрывается многообразие форм. Не является ли марксизм политической иллюзией? Одни встраивают Маркса в теорию постиндустриального общества, другие алхимическим путем скрещивают Маркса с Кьеркегором, третьи - держатся ленинской классики, четвертые - шаманят вокруг «отчуждения» и «ложного сознания»… Маркс - на знаменах ленинцев, сталинистов, маоистов, сторонников «теологии освобождения», феминистов, троцкистов, постмодернистов…
Если завтра всем станет очевидно, например, что пролетариат вовсе не является исторической силой для вхождения в будущее, то коммунизм не умрет. Потому что мечта человека об обретении себя в братстве с другими не привязана к классовым интересам пролетариата. Если классовые интересы пролетариата окажутся неразрывно связанными с буржуазным миропорядком, то это будет большая трагедия для коммунизма как движения, но коммунизм-то на этом не закончится. Коммунисты уже и сейчас ведут поиски тех социальных групп, то есть реальных исторических сил, которые могут прорвать цепь капитализма. И к классическому пролетариату эти поиски отнюдь не сводятся.
Что добавили эти более чем полтора столетия к «Манифесту коммунистической партии»? Во-первых, пролетариат пока не стал могильщиком капитала. Уже Ленин настаивал, что пролетариат становится революционным классом в союзе с революционной интеллигенцией. Еврокоммунисты усердно ищут альтернативные силы в мире культурных меньшинств. Латиноамериканский социализм ищет опорные группы в церкви. Таким образом, классика классовой борьбы весьма серьезно корректируется. Коммунисты работают на сплочение всех социальных сил, заинтересованных в конце капитализма. Хотя вопрос этот весьма запутан и далеко не все коммунисты готовы признать в качестве прогрессивных исторических сил церковь или, например, сексуальные меньшинства. И это именно то, на чем разойдутся политические течения внутри коммунизма.
Во-вторых, внутри коммунизма уже нет места теоретической гегемонии диалектического материализма. Мы видим, что коммунизм опирается на антропоцентричные философские системы - будь то широкий гуманизм в духе Эриха Фромма, экзистенциализм Сартра или философия франкфуртской школы. Хотя диалектику никто не отменял.
В-третьих, классический марксизм явно недооценивал роль проективности в историческом процессе. Конкуренция исторических проектов попадает в зону внимания коммунистов хотя бы потому, что налицо несколько исторических альтернатив, несводимых к противостоянию капитализма и социализма (фашизм, фундаментализм, классический модерн, постмодерн).
В-четвертых, стало очевидно, что переход из капитализма в социализм далеко не запрограммирован траекторией исторического процесса. Коммунисты уже встретились лицом к лицу с фашизмом, в который стремительно провалился буржуазный модерн после Первой мировой. И этот фашизм имел все шансы снести всё здание исторического прогресса. В риторике коммунистов все чаще появляются тезисы в духе: либо коммунизм, либо апокалипсис. Или: либо рай на земле, либо ад на земле. Коммунизм осознает, что его главным врагом становится не классический капитализм, а фашистский посткапитализм, к которому движется мир отчуждения. Красная революция встречается с Черной революцией.
В-пятых, столкнувшись с новой реальностью, коммунисты признают огромную роль духовного в историческом процессе. Коммунизм XXI века медленно, но верно осваивает территорию смыслов, не удовлетворяясь уже территорией классовых интересов. Признавая фундаментальную роль духовной культуры, коммунисты становятся именно защитниками культуры против современной цивилизации, защитниками культурного многообразия против культурного глобализма. Коммунистический интернационализм - это великая альтернатива унифицирующей глобализации, альтернатива открытого диалога между суверенными нациями, культурными традициями, цивилизациями. Коммунисты видят в духовной культуре, в культурной сложности подлинную ценность истории, которую предстоит именно высвободить из оков экономического детерминизма и классовой борьбы.
Трагической сложностью в рамках коммунизма наделяется банальный вопрос о традициях и новациях. Историческая новизна, которой жаждут коммунисты, легко переходит в исторический разрыв. С одной стороны, коммунисты отрицают благость исторического бытия прошлого, с другой - они не могут отказываться от исторического наследия. Коммунистическая революция должна стать не отрицанием истории, а её обновлением, усилением, раскрепощением. Как такое возможно при осознании, что мир прошлого есть мир насилия, эксплуатации, несправедливости? Можно ли тащить в будущее наследие, когда оно пронизано отношениями отчуждения? Подлинная диалектика Революции заключается именно в том, что коммунисты берутся осуществить кардинальный разрыв при сохранении всей полноты наследования. Этот момент также будет дискутироваться.
3. «Марксистские кружки»
Коммунизм - это не марксизм. Марксизм - политическая иллюзия, скрывающая некоторое множество исторически или волюнтаристски обусловленных традиций интерпретации текстов Маркса и его последователей. Коммунизм - еще менее упорядоченное множество идеологических течений, имеющих более широкую базу - мечту человека об обретении себя в братстве с другими. А теперь я возвращаюсь к вопросу: чем же должны заниматься коммунистические кружки сегодня? Во-первых, конечно, изучать марксизм - и основные традиции его развития и интерпретации (евромарксизм и советский марксизм в их основных фазах и течениях). Во-вторых, опыт реального социализма (СССР и не только). В-третьих, современный мир, его политические, экономические, информационные контуры.
Коммунисты (и особенно разного рода марксисты) всегда гордились тем, что опираются на научные исследования и сложные теоретические модели общества. Очевидно, что комплексный научный взгляд на социальный мир сегодня не может игнорировать следующие вопросы:
1) Постиндустриальные технологии и их воздействие на надстройку;
2) Феномен масс-медиа;
3) «Идентификационная революция», актуализация культурных идентичностей и политические игры вокруг старых и новых идентичностей;
4) Глобализация, вооруженная глобализация, ответная локализация, вооруженная локализация;
5) Интерпретация вооруженных конфликтов;
6) Обсуждение так называемых «цивилизаций» (в какой степени цивилизационные общности вообще существуют и как они воздействуют на исторический процесс?);
7) Конкуренция мировоззрений (просветительского, религиозного, постмодернистского);
8) Постмодерн как дискурс и реальность;
9) Теория элит.
Сложность возросла. И в жизни, и в науке (игнорировать спектр научных обществоведческих, политологических, культурологических проблем - это тупик). Но постижение этой сложности превращает гипотетические «коммунистические кружки» в какие-то народные университеты. Возможно, об этом сегодня и должна идти речь. Только нужно помнить, что в хорошем университете студенты обязательно занимаются наукой и проходят производственную практику. Народные коммунистические университеты (назовем их НКУ) не могут быть интеллектуальными клубами - они должны вести позиционную войну в государственных университетах, в СМИ, в социальных сетях, на круглых столах и практических конференциях. Народные университеты должны выходить с лекциями к общественным организациям. Они должны посредством знаний менять общественное мнение и надстройку в целом.
НКУ против НКО!
Недавно меня попросили высказать мнение по поводу статьи «Карго коммунизм» в блоге businessmsk. Я написал следующее:
Не уверен, что активисты КПРФ так уж из рук вон плохо подготовлены в части классического марксизма-ленинизма. Стоит учесть, что КПРФ - это идеологически эклектичное движение. В ВЛКСМ довольно много убежденных ленинцев, почитателей диамата и пропагандистов атеизма. Есть среди них и много таких, кто не признает ценности нации, государства и т.д. Всё это не относится, однако, к Г.А.Зюганову, который, кажется, в ходе выборной гонки 1996 года направо и налево говорил, что считает краеугольными камнями нашей жизни церковь, армию и традиционную семью. Тут же есть господин Никитин, который издаёт чудовищные конспирологические брошюрки про "Комитет 300" и занимается "русским ладом" (в своих брошюрках ругает Коммунистический Интернационал и т.п.). Есть в КПРФ ленинцы-антисталинисты, есть сталинисты-ленинцы, есть чистые марксисты... Чего там только нет! Поэтому даже боюсь представить образовательные программы этих партийных школ. Там будут обучать марксизму-ленинизму? Тогда что в партии делает Никитин? Там будут изучать национально-освободительную борьбу? Тогда как на это посмотрят правоверные ленинцы? Идеологическая неопределенность, красная эклектика, вялое манипулирование карго-фетишами - это идейная основа КПРФ. Если КПРФ всерьез займется идеологией, то это будет уже не КПРФ. Нужно понять, что это рискованно, накладно, чревато расколами. Да и вообще - зачем это нужно (Зюганову, Никитину, Обухову)?
Проблема построения коммунистического мировоззрения для третьего тысячелетия стоит остро. Простое обращение к истмату, диамату, научному коммунизму уже не сыграет чисто политически. Нельзя сегодня организовывать марксистские кружки и читать в них "Капитал". Точнее, в каком-то смысле это очень круто - и я бы, например, с удовольствием поизучал неторопливо классиков в кругу единомышленников. Но это будет нечто совсем не политическое, нечто политически бессмысленное, по моему убеждению. Такие кружки уже не дадут искомого политического результата.
Наверное, моя мысль понятна, но - просто чтобы довести дело до конца - конкретизирую свою позицию о коммунистическом мировоззрении в XXI веке. Я, кстати, избиратель КПРФ - и иногда могу помечтать о том, какой могла бы быть КПРФ (системная коммунистическая партия, объединяющая основные электоральные ресурсы левых).
2. Коммунистическое Предание
Коммунизм - это не марксизм. Марксизм - это коммунистическое течение/учение, базирующееся на известных текстах полуторавековой давности. Гениальные и, безусловно, актуальные до сих пор тексты Маркса писались в условиях доминирования других парадигм социально-гуманитарного знания, в условиях другого естествознания, в условиях, наконец, на порядок менее сложного исторического процесса. Во времена Маркса не было общества потребления, не было фашизма, постмодернизма - и, кстати, Зазеркалья в таких масштабах не было. Зазеркалья, то есть мира нетранспарентного, непрозрачного элитного процесса, в котором пространство организовано наркотрафиком, оружейным трафиком, детским бизнесом, интересами транснациональных корпораций, циничными сговорами, закрытыми элитными клубами (по сравнению с которыми масонство - это сентиментальные кружки духовно ищущих аристократов). Зазеркалье не искажало в такой степени весь исторический процесс. Само это Зазеркалье появилось, конечно, под действием Марксовых законов социального отчуждения - мир отчужденных сущностей разросся, и количество перешло в качество. Короче говоря, тексты Маркса написаны в другой реальности. Из этих текстов был составлен некоторый книжный канон, выделены отточенные формулы и методология социальных исследований. Все это стало марксизмом.
Коммунизм - это нечто другое (сразу оговариваюсь, что не представляю современного коммунизма без Маркса, который остается ключевым коммунистическим мыслителем). Коммунизм не теория и не учение, а своего рода Предание - всечеловеческое Предание свободы и братства, в котором живут различные теории и учения. Коммунизм зиждется на нескольких простых постулатах: а) человек живет в социальных отношениях, сеть которых делает его, человека, неполным и неподлинным; б) преодоление этих социальных отношений возможно на путях любви и братства как деятельной всечеловеческой любви; в) целью новых отношений является сам человек - в его полноте, подлинности, безграничности. Коммунизм - мечта человека об обретении себя в братстве с другими людьми. Значит, коммунизм нуждается в некоторой антропологии (учении о человеке), социологии (учении об обществе), некоторой утопии (учении о желаемом будущем). Между историей и сверхисторией на карте коммунистической историософии располагается Революция, скачок в царство свободы. Коммунистический дискурс о Революции - важнейший компонент политического коммунизма. Коммунизм как философия - это антропоцентричная онтология и метафизика развития. Коммунизм как реальность - это красный проект и практика его реализации. Соответственно, коммунизм есть обширное Предание, поверяемое простой и чистой мечтой и вполне конкретной исторической практикой.
Маркс и Ленин - классики коммунистического Предания. При этом Маркс многое дал для коммунистической антропологии и, особенно, коммунистической социологии. Ленин внес огромный вклад в политический коммунизм и был выдающимся практиком красного проекта. И оба они не чужды поискам в области коммунистической философии.
Итак, коммунизм - это широкое Предание, плодотворно развивавшееся долгое время в форме марксизма. Когда-то Клод Леви-Стросс, анализировавший различные варианты тотемных мифов, ритуалов и основанных на них институциях, заявил, что тотемизм - это академическая иллюзия, за которой скрывается многообразие форм. Не является ли марксизм политической иллюзией? Одни встраивают Маркса в теорию постиндустриального общества, другие алхимическим путем скрещивают Маркса с Кьеркегором, третьи - держатся ленинской классики, четвертые - шаманят вокруг «отчуждения» и «ложного сознания»… Маркс - на знаменах ленинцев, сталинистов, маоистов, сторонников «теологии освобождения», феминистов, троцкистов, постмодернистов…
Если завтра всем станет очевидно, например, что пролетариат вовсе не является исторической силой для вхождения в будущее, то коммунизм не умрет. Потому что мечта человека об обретении себя в братстве с другими не привязана к классовым интересам пролетариата. Если классовые интересы пролетариата окажутся неразрывно связанными с буржуазным миропорядком, то это будет большая трагедия для коммунизма как движения, но коммунизм-то на этом не закончится. Коммунисты уже и сейчас ведут поиски тех социальных групп, то есть реальных исторических сил, которые могут прорвать цепь капитализма. И к классическому пролетариату эти поиски отнюдь не сводятся.
Что добавили эти более чем полтора столетия к «Манифесту коммунистической партии»? Во-первых, пролетариат пока не стал могильщиком капитала. Уже Ленин настаивал, что пролетариат становится революционным классом в союзе с революционной интеллигенцией. Еврокоммунисты усердно ищут альтернативные силы в мире культурных меньшинств. Латиноамериканский социализм ищет опорные группы в церкви. Таким образом, классика классовой борьбы весьма серьезно корректируется. Коммунисты работают на сплочение всех социальных сил, заинтересованных в конце капитализма. Хотя вопрос этот весьма запутан и далеко не все коммунисты готовы признать в качестве прогрессивных исторических сил церковь или, например, сексуальные меньшинства. И это именно то, на чем разойдутся политические течения внутри коммунизма.
Во-вторых, внутри коммунизма уже нет места теоретической гегемонии диалектического материализма. Мы видим, что коммунизм опирается на антропоцентричные философские системы - будь то широкий гуманизм в духе Эриха Фромма, экзистенциализм Сартра или философия франкфуртской школы. Хотя диалектику никто не отменял.
В-третьих, классический марксизм явно недооценивал роль проективности в историческом процессе. Конкуренция исторических проектов попадает в зону внимания коммунистов хотя бы потому, что налицо несколько исторических альтернатив, несводимых к противостоянию капитализма и социализма (фашизм, фундаментализм, классический модерн, постмодерн).
В-четвертых, стало очевидно, что переход из капитализма в социализм далеко не запрограммирован траекторией исторического процесса. Коммунисты уже встретились лицом к лицу с фашизмом, в который стремительно провалился буржуазный модерн после Первой мировой. И этот фашизм имел все шансы снести всё здание исторического прогресса. В риторике коммунистов все чаще появляются тезисы в духе: либо коммунизм, либо апокалипсис. Или: либо рай на земле, либо ад на земле. Коммунизм осознает, что его главным врагом становится не классический капитализм, а фашистский посткапитализм, к которому движется мир отчуждения. Красная революция встречается с Черной революцией.
В-пятых, столкнувшись с новой реальностью, коммунисты признают огромную роль духовного в историческом процессе. Коммунизм XXI века медленно, но верно осваивает территорию смыслов, не удовлетворяясь уже территорией классовых интересов. Признавая фундаментальную роль духовной культуры, коммунисты становятся именно защитниками культуры против современной цивилизации, защитниками культурного многообразия против культурного глобализма. Коммунистический интернационализм - это великая альтернатива унифицирующей глобализации, альтернатива открытого диалога между суверенными нациями, культурными традициями, цивилизациями. Коммунисты видят в духовной культуре, в культурной сложности подлинную ценность истории, которую предстоит именно высвободить из оков экономического детерминизма и классовой борьбы.
Трагической сложностью в рамках коммунизма наделяется банальный вопрос о традициях и новациях. Историческая новизна, которой жаждут коммунисты, легко переходит в исторический разрыв. С одной стороны, коммунисты отрицают благость исторического бытия прошлого, с другой - они не могут отказываться от исторического наследия. Коммунистическая революция должна стать не отрицанием истории, а её обновлением, усилением, раскрепощением. Как такое возможно при осознании, что мир прошлого есть мир насилия, эксплуатации, несправедливости? Можно ли тащить в будущее наследие, когда оно пронизано отношениями отчуждения? Подлинная диалектика Революции заключается именно в том, что коммунисты берутся осуществить кардинальный разрыв при сохранении всей полноты наследования. Этот момент также будет дискутироваться.
3. «Марксистские кружки»
Коммунизм - это не марксизм. Марксизм - политическая иллюзия, скрывающая некоторое множество исторически или волюнтаристски обусловленных традиций интерпретации текстов Маркса и его последователей. Коммунизм - еще менее упорядоченное множество идеологических течений, имеющих более широкую базу - мечту человека об обретении себя в братстве с другими. А теперь я возвращаюсь к вопросу: чем же должны заниматься коммунистические кружки сегодня? Во-первых, конечно, изучать марксизм - и основные традиции его развития и интерпретации (евромарксизм и советский марксизм в их основных фазах и течениях). Во-вторых, опыт реального социализма (СССР и не только). В-третьих, современный мир, его политические, экономические, информационные контуры.
Коммунисты (и особенно разного рода марксисты) всегда гордились тем, что опираются на научные исследования и сложные теоретические модели общества. Очевидно, что комплексный научный взгляд на социальный мир сегодня не может игнорировать следующие вопросы:
1) Постиндустриальные технологии и их воздействие на надстройку;
2) Феномен масс-медиа;
3) «Идентификационная революция», актуализация культурных идентичностей и политические игры вокруг старых и новых идентичностей;
4) Глобализация, вооруженная глобализация, ответная локализация, вооруженная локализация;
5) Интерпретация вооруженных конфликтов;
6) Обсуждение так называемых «цивилизаций» (в какой степени цивилизационные общности вообще существуют и как они воздействуют на исторический процесс?);
7) Конкуренция мировоззрений (просветительского, религиозного, постмодернистского);
8) Постмодерн как дискурс и реальность;
9) Теория элит.
Сложность возросла. И в жизни, и в науке (игнорировать спектр научных обществоведческих, политологических, культурологических проблем - это тупик). Но постижение этой сложности превращает гипотетические «коммунистические кружки» в какие-то народные университеты. Возможно, об этом сегодня и должна идти речь. Только нужно помнить, что в хорошем университете студенты обязательно занимаются наукой и проходят производственную практику. Народные коммунистические университеты (назовем их НКУ) не могут быть интеллектуальными клубами - они должны вести позиционную войну в государственных университетах, в СМИ, в социальных сетях, на круглых столах и практических конференциях. Народные университеты должны выходить с лекциями к общественным организациям. Они должны посредством знаний менять общественное мнение и надстройку в целом.
НКУ против НКО!