Кровь Вишневского
Еще больше, чем тромбоциты, в донорстве утомляет бюрократия. «В каких странах вы были за последние три года?» - «Эээээ...» Украина, Италия, Мексика, США, Канада - это только за последние три месяца. Раньше я честно пытался впихнуть полный перечень в половину строки; сейчас уже просто пишу «Северная Америка, Западная Европа», никто не придирается. Ну ладно, со странами понятно еще, вдруг я желтую лихорадку привезу из Эфиопии, но зачем каждый раз указывать адрес с телефоном? С первой же донации вся информация хранится в единой базе, доступной в любом пункте переливания, и внимательно изучается трансфузиологом. Впрочем, основная анкета везде одинаковая, я наловчился не глядя ее заполнять. Да и вообще, как выяснилось, счастья своего не понимал.
А вчера поехал в Институт хирургии им. Вишневского, соблазнившись территориальной близостью, так мне там пять (!) бланков пришлось исписать. Ну и после нарядного ФНКЦ (до которого, напомню, семь верст на оленях) детская моя психика травмирована была, конечно. Галя наша балована, она привыкла к индивидуальным шкафчикам, удобным креслам, красивой кухне, зеленым холлам, корректному обращению и вообще цивилизации. Галя, в принципе, может войти в бедственное положение бюджетной медицины, подняться на второй этаж по замызганным ступенькам мимо обшарпанных стен и скрючиться в видавшем виды кресле, изводя бумагу и оттачивая каллиграфию, но ей непонятно, зачем медсестра общается с донорами как с говном пренебрежительно и грубо. Вежливость и предупредительность в стране победившей духовности не особенно котируются, но и бог бы с ними, достаточно спокойной и нейтральной интонации, она же не стоит ничего. Еще Галя недоумевает, почему отделение переливания крови воняет табаком так, будто весь персонал каждые полчаса собирается на перекур, причем не на лестничной клетке, а прямо в холле.
После донации положено спокойно посидеть минут десять и выпить сладкого чая с печеньками, чтобы на улице в обморок не шлепнуться, чего доброго, и раньше я методично следовал этим рекомендациям, но в этот раз сбежал, как только руку перебинтовали. Пришел в себя на работе уже и утешался тем, что кровь Вишневского - она как мазь: вонючая, но полезная. В следующий раз наведаюсь в Морозовскую больницу, пожалуй. Красные клеточки везде нужны.
А вчера поехал в Институт хирургии им. Вишневского, соблазнившись территориальной близостью, так мне там пять (!) бланков пришлось исписать. Ну и после нарядного ФНКЦ (до которого, напомню, семь верст на оленях) детская моя психика травмирована была, конечно. Галя наша балована, она привыкла к индивидуальным шкафчикам, удобным креслам, красивой кухне, зеленым холлам, корректному обращению и вообще цивилизации. Галя, в принципе, может войти в бедственное положение бюджетной медицины, подняться на второй этаж по замызганным ступенькам мимо обшарпанных стен и скрючиться в видавшем виды кресле, изводя бумагу и оттачивая каллиграфию, но ей непонятно, зачем медсестра общается с донорами как с говном пренебрежительно и грубо. Вежливость и предупредительность в стране победившей духовности не особенно котируются, но и бог бы с ними, достаточно спокойной и нейтральной интонации, она же не стоит ничего. Еще Галя недоумевает, почему отделение переливания крови воняет табаком так, будто весь персонал каждые полчаса собирается на перекур, причем не на лестничной клетке, а прямо в холле.
После донации положено спокойно посидеть минут десять и выпить сладкого чая с печеньками, чтобы на улице в обморок не шлепнуться, чего доброго, и раньше я методично следовал этим рекомендациям, но в этот раз сбежал, как только руку перебинтовали. Пришел в себя на работе уже и утешался тем, что кровь Вишневского - она как мазь: вонючая, но полезная. В следующий раз наведаюсь в Морозовскую больницу, пожалуй. Красные клеточки везде нужны.