Коломенская лирика
Нынче утром совершенно неожиданно Лешке стукнул тридцатник, каковую дату мы решили тихо, по-семейному отметить в Коломенском. Скамеечки у набережной сгруппированы по три, хотя ничто не мешало расставить их по одной на приличном расстоянии. Отголоски коллективизма, видимо.
Поэтому сначала мы устроились на камнях у воды, организуя утиные бега за хлебом ручной выпечки, а чуть позже, когда публика слегка рассосалась (вы интеллигентные люди и все правильно поймете), сели на центральную скамеечку, надеясь, что никто не пристроится по бокам.
Наиболее социально адаптированные все-таки пристраивались, и тогда мы плавно переключались с Бродского и Шопенгауэра на бывших любовников, не особенно даже вдаваясь в детали. Через минуту жертва улетала, треща крыльями, а мы снова наслаждались уединением и покоем.
Поэтому сначала мы устроились на камнях у воды, организуя утиные бега за хлебом ручной выпечки, а чуть позже, когда публика слегка рассосалась (вы интеллигентные люди и все правильно поймете), сели на центральную скамеечку, надеясь, что никто не пристроится по бокам.
Наиболее социально адаптированные все-таки пристраивались, и тогда мы плавно переключались с Бродского и Шопенгауэра на бывших любовников, не особенно даже вдаваясь в детали. Через минуту жертва улетала, треща крыльями, а мы снова наслаждались уединением и покоем.