Внутри Чак-Чака
Обувь необходимо было снять перед входом в храм, что мы и сделали. Внутри было очень чисто, полы только что вымыты. И поразительно скромно. Фактически внутри храма, созданного внутри скалы, не было ничего, кроме металлической стойки для огня, ведра, в которое падала вода, делая свое непрестанное "кап-кап", хрустальной люстры вполне в советском стиле и старого дерева с широченным стволом.
Легенда гласит, что сасанидская принцесса Никбану, бежавшая от арабского нашествия в 7 веке нашей эры и оказавшая у этой горы, не имея возможности отступить, взмолилась Ахура-Мазде о защите от врагов. В ответ на ее молитвы гора расступилась и укрыла ее от захватчиков. Внутри горы находится неиссякаемый источник (название храма и происходит от звуков падающих капель воды). Согласно все той же легенде, вода источника это слезы, источаемые горой в память о принцессе. Рядом с источником растет огромное дерево.
Немного правее, у окна, на книжном шкафу висел воображаемый портрет Заратуштры 18 века, над которым были закреплены искусственные цветы. К слову сказать, в Иране часто встречаются искусственные цветы, чаще, чем у нас, и, судя по всему, они гораздо более приемлемы.
Рядом стояли современные фотографии людей.
На мраморном полу холодно было стоять босиком долгое время, и мы примостились на стоявшей у окна длинной лавке, откуда открывался прекрасный вид.
Уже уходя, спускаясь вниз по дороге, мы встретили человека, несущего дрова для огня.
Отчего-то осталось грустное ощущение у меня от этого храма, будто бы жизнь утекла из этой религии. Строго говоря, так оно и было. Не знаю, что заставляет этих людей идти наперекор всему и продолжать верить в своего бога. Но, наверное, пока эти люди есть, и бог их жив. А может дело в том, что в храме в этот момент не было службы (или как называется их ритуал?) и не было вообще ни души, кроме старого смотрителя. Думаю, что храм не может быть одновременно живым и пустым. Хотя поток посетилетей был постоянным - когда мы подходили, несколько немолодых иранцев спускались в низ, в свою очередь, когда мы шли к машине, на дороге появились новые посетители. Но это совсем разные вещи - приходить в храм как в храм, или как в музей. Или дело в том, что эта религия обречена, уже давно, и невыносимо видеть попытки обреченного выглядеть живым и смотреть в будущее? Так или иначе, отчего-то грустно мне все это вспоминать.
Легенда гласит, что сасанидская принцесса Никбану, бежавшая от арабского нашествия в 7 веке нашей эры и оказавшая у этой горы, не имея возможности отступить, взмолилась Ахура-Мазде о защите от врагов. В ответ на ее молитвы гора расступилась и укрыла ее от захватчиков. Внутри горы находится неиссякаемый источник (название храма и происходит от звуков падающих капель воды). Согласно все той же легенде, вода источника это слезы, источаемые горой в память о принцессе. Рядом с источником растет огромное дерево.
Немного правее, у окна, на книжном шкафу висел воображаемый портрет Заратуштры 18 века, над которым были закреплены искусственные цветы. К слову сказать, в Иране часто встречаются искусственные цветы, чаще, чем у нас, и, судя по всему, они гораздо более приемлемы.
Рядом стояли современные фотографии людей.
На мраморном полу холодно было стоять босиком долгое время, и мы примостились на стоявшей у окна длинной лавке, откуда открывался прекрасный вид.
Уже уходя, спускаясь вниз по дороге, мы встретили человека, несущего дрова для огня.
Отчего-то осталось грустное ощущение у меня от этого храма, будто бы жизнь утекла из этой религии. Строго говоря, так оно и было. Не знаю, что заставляет этих людей идти наперекор всему и продолжать верить в своего бога. Но, наверное, пока эти люди есть, и бог их жив. А может дело в том, что в храме в этот момент не было службы (или как называется их ритуал?) и не было вообще ни души, кроме старого смотрителя. Думаю, что храм не может быть одновременно живым и пустым. Хотя поток посетилетей был постоянным - когда мы подходили, несколько немолодых иранцев спускались в низ, в свою очередь, когда мы шли к машине, на дороге появились новые посетители. Но это совсем разные вещи - приходить в храм как в храм, или как в музей. Или дело в том, что эта религия обречена, уже давно, и невыносимо видеть попытки обреченного выглядеть живым и смотреть в будущее? Так или иначе, отчего-то грустно мне все это вспоминать.