Алексей Чадаев О механике идеологической войны
Позавчера делал доклад для узкого круга специальных людей про механику идеологической войны. Целиком по понятным причинам выложить не могу, но некоторые тезисы из этой сборки представляю на ваш суд.
1. Есть известная речь Перикла над трупами юношей, павших в одном из первых сражений Пелопоннесской войны. Она была о том, насколько мудры и справедливы порядки в Афинах, и почему за их защиту не стыдно отдать свою молодую жизнь. Я бы хотел посмотреть на современного Перикла, произносящего подобную речь над гробами, идущими с Донбасса, по поводу порядков и установлений в РФ - но, скорее всего, никто не рискнёт. Нет тех, кто назовёт наши порядки и установления мудрыми, справедливыми и лучшими в мире, и окажется способен качественно и убедительно это обосновать. Однако это не мешает тем, кто сейчас на передовой, строить свой собственный образ стороны, за которую они воюют.
2. Моя версия ответа на вопрос «что такое государство?» такова: государство - это в первую очередь феномен сознания. На языке русской традиции это называется «царь в голове». Ключевой институт, создающий и пересоздающий государство - это образование; оно «создаёт образы» - в том числе и образ тех ценностей, за которые в предельных ситуациях случается рисковать и даже жертвовать жизнью. Но надо ясно отдавать себе отчёт: образ страны, за которую воюют сегодня наши, имеет очень косвенное отношение к существующему государству РФ.
3. Это очень хорошо, на почти интуитивном уровне, чувствуют и наши наиболее упоротые враги. Не случайно польский премьер Моравецкий в своём известном программном тексте призвал уничтожить не РФ, а «идеологию русского мира» - нечто такое, что поди ещё найди как выглядит, чтобы уничтожить.
4. Я, начиная с 2014 года, всегда говорил про фразу «Крым наш» так: ключевое в ней - это вопрос о том, кто такие «мы». Потому что если «мы» - это постсоветская РФ, возникшая в Беловежской пуще, то Крым не наш и никогда им не был; мы взяли чужое. Но если «мы» - это историческая Россия, которой не тридцать без малого, а больше тысячи - тогда, разумеется, он наш; но в этом случае мы - враг номер один для сил «конца истории». И это вопрос времени, когда они объявят это открыто. Времени, как теперь уже оказалось, не столь уж долгого.
5. Если верна пелевинская максима «режим - это все те, кому хорошо при режиме», то вовсе не случайно в рядах противников СВО оказалось большинство ключевых бенефициаров «постсоветского периода», то есть тех, для кого именно формат постсоветской РФ был «режимом наибольшего благоприятствования» во всех смыслах. Мы «обнулили» - и на самом деле не сейчас, а ещё тогда, в 14-м - итоги 1991-го. Сделали вид, что их не было, а миропорядок как был установлен после 1945-го, так в основе своей и не менялся. Разумеется, это вызов, и его будут опровергать все те, для кого 89-91 в гораздо большей степени осевое время и точка отсчёта, чем 39-45.
6. Проблема не в том, что из Украины делали анти-Россию. Проблема в том, что из России делали анти-Россию, и достаточно далеко продвинулись по этому пути. Украина, которая в упаковке «декоммунизации» производила дерусификацию, является «порождающим образцом» для «прекрасной России будущего», которая рано или поздно должна была победить у нас.
7. Мы сейчас - главные панки этого глобуса. Поддерживать Россию в современном мировом контексте равно «идти против системы», в отличие от множества старых симулякров протестности, на поверку все как один являющиеся вариациями мейнстрима. Но мы пока не удовлетворяем мировой запрос на полноформатную альтернативу «концу истории» - бубубу про «многополярный мир» никак не тянет на позитивную программу. Мы слишком много говорим о себе и о том, как нас все обижают - объяснимо, но стратегически бесперспективно. Нужен шаг от разговоров о многополярности к тому образу мира, который стоит за нашим бунтом. Мира для всех, не только для самих себя.
https://t.me/s/chadayevru
1. Есть известная речь Перикла над трупами юношей, павших в одном из первых сражений Пелопоннесской войны. Она была о том, насколько мудры и справедливы порядки в Афинах, и почему за их защиту не стыдно отдать свою молодую жизнь. Я бы хотел посмотреть на современного Перикла, произносящего подобную речь над гробами, идущими с Донбасса, по поводу порядков и установлений в РФ - но, скорее всего, никто не рискнёт. Нет тех, кто назовёт наши порядки и установления мудрыми, справедливыми и лучшими в мире, и окажется способен качественно и убедительно это обосновать. Однако это не мешает тем, кто сейчас на передовой, строить свой собственный образ стороны, за которую они воюют.
2. Моя версия ответа на вопрос «что такое государство?» такова: государство - это в первую очередь феномен сознания. На языке русской традиции это называется «царь в голове». Ключевой институт, создающий и пересоздающий государство - это образование; оно «создаёт образы» - в том числе и образ тех ценностей, за которые в предельных ситуациях случается рисковать и даже жертвовать жизнью. Но надо ясно отдавать себе отчёт: образ страны, за которую воюют сегодня наши, имеет очень косвенное отношение к существующему государству РФ.
3. Это очень хорошо, на почти интуитивном уровне, чувствуют и наши наиболее упоротые враги. Не случайно польский премьер Моравецкий в своём известном программном тексте призвал уничтожить не РФ, а «идеологию русского мира» - нечто такое, что поди ещё найди как выглядит, чтобы уничтожить.
4. Я, начиная с 2014 года, всегда говорил про фразу «Крым наш» так: ключевое в ней - это вопрос о том, кто такие «мы». Потому что если «мы» - это постсоветская РФ, возникшая в Беловежской пуще, то Крым не наш и никогда им не был; мы взяли чужое. Но если «мы» - это историческая Россия, которой не тридцать без малого, а больше тысячи - тогда, разумеется, он наш; но в этом случае мы - враг номер один для сил «конца истории». И это вопрос времени, когда они объявят это открыто. Времени, как теперь уже оказалось, не столь уж долгого.
5. Если верна пелевинская максима «режим - это все те, кому хорошо при режиме», то вовсе не случайно в рядах противников СВО оказалось большинство ключевых бенефициаров «постсоветского периода», то есть тех, для кого именно формат постсоветской РФ был «режимом наибольшего благоприятствования» во всех смыслах. Мы «обнулили» - и на самом деле не сейчас, а ещё тогда, в 14-м - итоги 1991-го. Сделали вид, что их не было, а миропорядок как был установлен после 1945-го, так в основе своей и не менялся. Разумеется, это вызов, и его будут опровергать все те, для кого 89-91 в гораздо большей степени осевое время и точка отсчёта, чем 39-45.
6. Проблема не в том, что из Украины делали анти-Россию. Проблема в том, что из России делали анти-Россию, и достаточно далеко продвинулись по этому пути. Украина, которая в упаковке «декоммунизации» производила дерусификацию, является «порождающим образцом» для «прекрасной России будущего», которая рано или поздно должна была победить у нас.
7. Мы сейчас - главные панки этого глобуса. Поддерживать Россию в современном мировом контексте равно «идти против системы», в отличие от множества старых симулякров протестности, на поверку все как один являющиеся вариациями мейнстрима. Но мы пока не удовлетворяем мировой запрос на полноформатную альтернативу «концу истории» - бубубу про «многополярный мир» никак не тянет на позитивную программу. Мы слишком много говорим о себе и о том, как нас все обижают - объяснимо, но стратегически бесперспективно. Нужен шаг от разговоров о многополярности к тому образу мира, который стоит за нашим бунтом. Мира для всех, не только для самих себя.
https://t.me/s/chadayevru