Фатерлянд
Один (он же, впрочем, и единственный) комментарий к предыдущему посту побудил во мне желание написать как бы продолжение. Вот человек пишет, что меня понимает, а я догадываюсь, что нет. Хоть, может, это и не так плохо, что появилась вдруг иллюзия какого-то взаимопонимания: дескать, все мы родом из детства, в котором нам чего-то недодали. И вот если бы тот родитель, или другой родитель был бы со мной таков-то и таков, ах как бы жизнь моя состоялась... Но мой пост был, может быть, как раз наоборот.
Я хотела бы спросить - не только комментатора, но и многих своих знакомых, кто любит свою родину - РФ: а вас родители любили в детстве? Мне очень хочется понять, есть ли прямая связь между родительской любовью и любовью к «Родине». Потому что, как я еще заметила, нынешние патриоты уж очень любят попрекать таких как я, предавших «Родину», тем, что это, дескать, все равно что предать мать. Про отца не говорят, а про мать - ну сплошь и рядом: рожала, вскормила, взрастила... А вот ты, неблагодарная...
Вдруг я поняла, что у меня нет ассоциаций между «Родиной» и моей матерью. А вот между отцом и отечеством - есть. К отечеству я относилась всегда и продолжаю относиться и сейчас с одинаковыми чувствами - непонятной тяги, неприятия, отрицания, предательства, неправдоподобия, обманутости, сожаления... злости, желания забыть - ан-нет, не получается, ну хоть убей.
Как и страну - мое отечество, природа одарила щедро моего отца: и внешностью, и ростом, и фигурой, и талантами во многих областях, но недодала ума. Сверх меры наделила эгоизмом, упрямством, ленью, завистью, умением изворачиваться, врать, лицемерить, блядовать. И недодала любви ни к кому из своих ближних: ни к своим отцу и матери, ни к женщинам, ни к одному из собственных детей.
В детстве ребенок редко замечает недостатки даже самых отвратительных родителей, но чем дальше... Тем больше отношение к родителям становится взаимным. Взаимной стала нелюбовь моя к отцу. Вот так же и с отечеством. И на этой ноте повторю фразу из последнего поста:
Какой, интересно, стала моя жизнь, если бы отец любил меня?
Ведь это повлияло бы и на отношение к отечеству наверняка. И сейчас я, вполне возможно, была бы женской копией Павла Евгеньича - ватной, zиганутой. И хоть в отличие от других детей своего отца, Павел не был им отвергнут, не оставлен на попечение матери (одной из трех) и не был «безотцовщиной», но остался обиженным на своего родителя больше из всех нас четырех. Только он один так до сих пор и не увидел, что отец, на самом деле, не любил из нас ни одного.
То же самое - с отечеством.