не обсуждая самих героев Шекспира, возьмем лишь имена как показательно нарицательные.
несколько ранее знаменательной встречи у каждого было свое представление о том, что допустимо в "отношениях", а что - "давать повод". при встрече можно было сделать умное лицо и обсудить каждую из точек зрения, заключив по результатам некоторый пакт. но когда ситуация перестанет быть гипотетической, границы допустимости (как для себя, так и для другого) могут оказаться совсем иными, и в сценарии появляется еще одна роль - Ревность.
новый персонаж представляется мне мужичком с колотушкой, что ходит по периметру и шумит, обозначая, что территория охраняема, а не просто так. и тут принципиально важно, по какую сторону от "забора" он несет свою службу.
кому-то важно знать, что именно он контролирует и процесс, и другого. он точно знает, что каждый может предать и доверять можно только себе. остальных - подчинить. такой Отелло выставляет охрану за периметром. он тщательно минирует все тайные подходы и лишь парадный остается торжественно чист, чтобы с чувством выполненного долга расположиться самому и наслаждаться видом. но когда мелочь попадется в одну из ловушек, Дездемона успеет уйти без препятствий.
другому важно, что в случае беды не ему б оказаться виновным. такая Дездемона найдет способ, чтобы и ее Отелло выставил охрану. да только поставит он ее внутри и пока благоверная станет заигрывать с новым персонажем, отправится облюбовывать черный ход - на волю, на волю, на волю ...
первого типа ревность гложет и сводит с ума, выскальзывает водоплавающей змеей и все норовит ужалить. вторая ноет, не дает уснуть комариным писком, не приближаясь пока. первая похожа на состояние аффекта, она требует доказательств любви (к себе) и верности (своим идеалам); вторая подленько интересуется: "а ты правда ревнуешь или делаешь вид? и если делаешь вид, то значит - не любишь?" в первом случае Отелло уверен в праве душить Дездемону, во втором сам страдает гипоксией. и в следующий раз они не редко меняются ролями.
или бывает, что первый Отелло встретит вторую Дездемону и на вечных качелях от ненависти до любви будут жить они очень не скучно. разве что бедный мужичок со своей колотушкой измается бегать внутрь и наружу.
оставшаяся пара если сойдется, что будет? быть может, бывший сторож окажется чУдным дядькой (а то и нянькой - женщины такими сторожами не редко работали), а колотушка его - погремушкой?