Экспериментальная понедельничная простыня
Вчера электричество, до этого долго моргавшее... Моргавшее так, что позавчера мы уже почти решили, что компьютер сдох, потому что он перезагружался каждые десять минут (а как ему не перезагружался, если в свое время моего невпупенного айкью оказалось недостаточно для того, чтобы решить, куда поставить ИБП), и я еле успела сохранить на флэшку мамины документы, что тоже, впрочем, бесполезно, потому что я забыла ее сегодня взять на работу. Зачем мне на работе флэшка с маминым протоколом? Затем, что принтер тоже сдох, причем на самом деле. Просто взял и не включился. И я даже не могу списать это на скачки напряжения, потому что он ведь был выключен. Нет, я, разумеется, могу сказать, что забыла выключить его вечером и он сгорел ночью, но это было бы уже слишком похоже на самооговор, потому что мне абсолютно незачем не только не выключать принтер, но и включать его. Мое участие в ФБ, пока я не дочитаю взятые в библиотеке книги, слегка притормозилось, да (и если меня за это расстреляют, я буду очень рада).
В общем, вчера вечером мне пришлось пойти гулять, причем одной. В процессе прогулки услышала, что с такой рожей, как у меня, только в фильмах ужасах сниматься. Повторяю: это сказала не я. Приятно встретить подтверждение собственного мнения от незаинтересованных людей. Бугага.
Да, кстати, не помню, писала я уже об этом или нет, заметила-то я это не сейчас, а несколько недель назад, когда гуляла всё по той же набережной, но с мамой. Я давно обращала внимание, что синие источники света - вроде светодиодных гирлянд, таких, какую я несбыточно мечтаю купить уже очень давно, - кажутся какими-то более лучистыми, чем гирлянды любого другого цвета. И только недавно поняла, что эта лучистость всё же какая-то ненормальная. Если смотреть на два находящихся примерно на одинаковом и довольно большом расстоянии совершенно однотипных фонаря, один из которых красный, а другой синий, то красный виден как четкий кружок, а синий - как туманный моток синего пуха. Если подойти поближе, красный останется четким кружком, а синий станет четким кружком в окружении решетки мелких синих точечек. И по такому делу я спросила у мамы, как с синим цветом обстоят дела у остальных людей. Оказалось, что нормально, это только у меня такой прикольный глюк. Только я до сих пор не могу понять, какова может быть его природа. Моих знаний анатомии для этого как-то не хватает. Не может же быть, чтобы в восприятии синего цвета приоритет был за левым глазом, а всех остальных - за правым.
Так вот, вчера электричество, до этого долго моргавшее, отключилось окончательно на несколько часов. За это время я успела помыть голову в романтическом полумраке, постричь ногти в тускнеющем закатном свете и посадить аккумулятор в ноуте, а также пропустить «Реальную сказку», которую я всё равно бы пропустила, но теперь зато не так обидно. Кроме того, я убедилась, что дать мне задание написать что-то терцинами без ограничения на размер - это какая-то апокалиптичная идея. Впрочем... ладно, об этом потом. Итак, я пыталась найти различие по цвету между ногтями и пальцами и безжалостно набивала на ноуте бесконечную историю из жизни арцисканцев. Человеки, более заслуживающие звания разумных, в это время пытались найти хранителя ключа от щитовой. Моя мама в их числе, но ее опередили (о, сколько страстей в этой реаловой жизни, сколько места для клятв и ссор может найтись вокруг одного-единственного телефонного номера, который один человек хочет знать, а другой человек не хочет, чтобы первый человек его знал). Так или иначе, свет появился только вечером, и я еле успела, памятуя, что по понедельникам мне к семи, проверить, записался ли начатый штишочек, обнаружить, что он не записался, помчаться снова включать ноут, вытаскивать свой файл из восстановленных копий...
А утром я, как уже было сказано, забыла взять флэшку.
Утро вообще заслуживает внимания, потому что я, объявив, что мне нужно прийти на работу к семи, сломала установленный мамой график, о-очень долго обгрызая куриные косточки, потом все-таки успела к банку к семи, а потом полчаса торчала на ветру в кофточке с от такенным вырезом (фенечка в форме большой буквы L ситуацию не очень изменяла), уныло наблюдая, как уборщица подметает двор, но не решаясь предложить свою криворукую помощь, и играла на телефоне в блэкджек, шепча при этом заклятия из области таких, за которые вылетают из Аргемоны. Я уже придумала, какими словами расскажу об этом вечером маме, чтобы и не соврать, и не упомянуть об этом торчании во дворе, но...
Она позвонила.
В тот самый момент, когда приехала инкассаторская машина и дверь наконец открыли, но все торчавшие во дворе вместе со мной (пришедшие на двадцать минут позже) еще не вошли и только шумно переговаривались.
Когда я никаким образом не смогла бы соврать в ответ на «Ты ведь еще снаружи, да?».
Как, ка-ак она догадалась?
Люди, вы меня пугаете.
Да, в конце концов оказалось, что как раз сегодня к семи не надо было приходить, потому что кассы вчера не работали, и что мне об этом в субботу сказали, но я прослушала. Ну чо тут скажешь? Ня!
В общем, вчера вечером мне пришлось пойти гулять, причем одной. В процессе прогулки услышала, что с такой рожей, как у меня, только в фильмах ужасах сниматься. Повторяю: это сказала не я. Приятно встретить подтверждение собственного мнения от незаинтересованных людей. Бугага.
Да, кстати, не помню, писала я уже об этом или нет, заметила-то я это не сейчас, а несколько недель назад, когда гуляла всё по той же набережной, но с мамой. Я давно обращала внимание, что синие источники света - вроде светодиодных гирлянд, таких, какую я несбыточно мечтаю купить уже очень давно, - кажутся какими-то более лучистыми, чем гирлянды любого другого цвета. И только недавно поняла, что эта лучистость всё же какая-то ненормальная. Если смотреть на два находящихся примерно на одинаковом и довольно большом расстоянии совершенно однотипных фонаря, один из которых красный, а другой синий, то красный виден как четкий кружок, а синий - как туманный моток синего пуха. Если подойти поближе, красный останется четким кружком, а синий станет четким кружком в окружении решетки мелких синих точечек. И по такому делу я спросила у мамы, как с синим цветом обстоят дела у остальных людей. Оказалось, что нормально, это только у меня такой прикольный глюк. Только я до сих пор не могу понять, какова может быть его природа. Моих знаний анатомии для этого как-то не хватает. Не может же быть, чтобы в восприятии синего цвета приоритет был за левым глазом, а всех остальных - за правым.
Так вот, вчера электричество, до этого долго моргавшее, отключилось окончательно на несколько часов. За это время я успела помыть голову в романтическом полумраке, постричь ногти в тускнеющем закатном свете и посадить аккумулятор в ноуте, а также пропустить «Реальную сказку», которую я всё равно бы пропустила, но теперь зато не так обидно. Кроме того, я убедилась, что дать мне задание написать что-то терцинами без ограничения на размер - это какая-то апокалиптичная идея. Впрочем... ладно, об этом потом. Итак, я пыталась найти различие по цвету между ногтями и пальцами и безжалостно набивала на ноуте бесконечную историю из жизни арцисканцев. Человеки, более заслуживающие звания разумных, в это время пытались найти хранителя ключа от щитовой. Моя мама в их числе, но ее опередили (о, сколько страстей в этой реаловой жизни, сколько места для клятв и ссор может найтись вокруг одного-единственного телефонного номера, который один человек хочет знать, а другой человек не хочет, чтобы первый человек его знал). Так или иначе, свет появился только вечером, и я еле успела, памятуя, что по понедельникам мне к семи, проверить, записался ли начатый штишочек, обнаружить, что он не записался, помчаться снова включать ноут, вытаскивать свой файл из восстановленных копий...
А утром я, как уже было сказано, забыла взять флэшку.
Утро вообще заслуживает внимания, потому что я, объявив, что мне нужно прийти на работу к семи, сломала установленный мамой график, о-очень долго обгрызая куриные косточки, потом все-таки успела к банку к семи, а потом полчаса торчала на ветру в кофточке с от такенным вырезом (фенечка в форме большой буквы L ситуацию не очень изменяла), уныло наблюдая, как уборщица подметает двор, но не решаясь предложить свою криворукую помощь, и играла на телефоне в блэкджек, шепча при этом заклятия из области таких, за которые вылетают из Аргемоны. Я уже придумала, какими словами расскажу об этом вечером маме, чтобы и не соврать, и не упомянуть об этом торчании во дворе, но...
Она позвонила.
В тот самый момент, когда приехала инкассаторская машина и дверь наконец открыли, но все торчавшие во дворе вместе со мной (пришедшие на двадцать минут позже) еще не вошли и только шумно переговаривались.
Когда я никаким образом не смогла бы соврать в ответ на «Ты ведь еще снаружи, да?».
Как, ка-ак она догадалась?
Люди, вы меня пугаете.
Да, в конце концов оказалось, что как раз сегодня к семи не надо было приходить, потому что кассы вчера не работали, и что мне об этом в субботу сказали, но я прослушала. Ну чо тут скажешь? Ня!