Еще раз о «русских письменах»
Еще раз о «русских письменах» Т. А. Иванова
(К 1000 летию со дня смерти Константина-Кирилла)
Более ста лет продолжается спор о том, что представляли собой «русские письмена», какими были написаны евангелие и Псалтырь, найденные Константином Философом в Корсуне: обрѣтє жє тѹ єѵаггєлїє и ψалтирь · рѹсьскъıми письмєнъı писано · и чловѣка ѡбрѣтъ глаголюща тою бєсѣдою · и бєсѣдова съ нимъ и силѹ рѣчи прїимъ · своєи бєсѣдѣ прикладаа различнаа писмєна · гласнаа и съгласнаа, и къ богѹ молитвѹ творѧ · въскорѣ начѧтъ чєсти и съказати · и мнози сѧ ємѹ дивлѧхѹ · бога хвалѧщє ¹. В других списках имеется: «рѹшкъıмъ писмєнємъ» и «росъскъı писмєнъ» ².
Многие авторы, придерживающиеся мнения, что у славян существовала письменность до Кирилла и Мефодия, используют это сообщение VIII главы Жития Кирилла и определяют «русские» в смысле «восточнославянские». Ср., например, следующее высказывание П. Я. Черных: «Естественно думать, что корсунские книги были написаны не только русскими буквами, но и на древнерусском языке. Это подтверждается дальнейшим рассказом Жития о том, что Константин научился читать эти книги очень скоро, так что его спутникам - грекам - показалось, будто произошло великое чудo. На самом деле никакoго чуда не было;... Константин (Кирилл) и его брат Мефодий были македонскими славянами и говорили на языке, очень близком к древнерусскому » ³.
Однако вряд ли такое объяснение верно. Многие ученые (Ц. Тодоров, И. Гошев, В. Ф. Мареш и др.) встретили эту точку зрения критически, и мы уже имели случай признать справедливой и вполне убедительной аргументацию их замечаний ⁴.
Вопрос о том, можно ли считать славянскими так называемые «русские письмена», упомянутые в пространном Житии Константина-Кирилла, был поставлен перед учеными в 1963 г. на V съезде славистов в Софии (вопрос № 16). Лишь один Е. Георгиев ответил на него положительно ⁵.
Снова к этому вопросу он вернулся в статье «За началото на българската и славянската писменост», в третьем разделе которой привел интересный, разнообразный, но, к сожалению, не вполне достоверный материал о народе, который греки называли именем 'Ρῶς,. Народ этот, пишет Е. Георгиев, по указанию разных источников, был крещен при Византийском императоре Василии Македонце, имел у себя «епископа и пастыря» и, следовательно, нуждался в богослужебных книгах, евангелии и псалтыри. Более того, в «Подробном повествовании о том, как был крещен русский народ», впервые изданном в первой половине XVIII в. Ансельмом Бандури, сообщается, что два греческих миссионера, Кирилл и Афанасии, люди, «добродетельные, умные и ученые», сочли 24 греческих буквы недостаточными для росов и «дали им 35 и по тем их учили» ⁶.
Все эти введения представляются Е. Георгиеву вполне достаточными, чтобы не вызвать больше сомнения в том, что «росьское» письмо евангелия и псалтыри, найденных Кириллом в Корсуне, было письмом «росов», т. е. восточных славян, так как греки именем Ῥῶς вазывали, с точки зре-ния Е. Георгиева, именно их, а не какой-либо другой народ. Это, довольно произвольное, отождествление «росов» Фотия и других греческих авторов с обладателями «росъского» письма из Жития Кирилла дозволяет Е. Георгиеву не только сделать далеко идущие выводы о наличии в докирилловский период у восточных славян письменности, но и противопоставить приверженцам готской теории «новый сокрушительный аргумент»: корсунские евангелие и псалтырь не могут быть готским переводом епископа Вульфилы, так как готы были крещены задолго до второй половины IX в., а «росы», по Фотию, были язычниками, недавно принявшими христианство ⁷.
Однако этот аргумент мог бы иметь «сокрушительную силу», если нет сомнений в том, что «росы» - это действительно восточные славяне. Но такие сомнения были, есть и будут. При настоящем состоянии исторических источников возможны и другие решения этого вопроса. Так, например, Я. Отрембский в статье, посвященной слову Русь, утверждает, что греки именем ῾Ρῶς называли не славян, а варягов-норманов, а поэтому даже их язык назван «русским» - ίρωσίστί, как у Константина Порфирородного. Но вместе с тем Я. Отрембский не считает имя Русь скандинавским по происхождению ⁸. Г. Б. Акопов также высказывает сомнение относительно «варяжского» происхождения термина «рус», и на другом материале показывает, что древние авторы этим словом называли разные народы, которые они нередко противопоставляли славянам ⁹. Поэтому, безусловно, прав был А. И. Соболевский, когда писал Н. К. Никольскому о его работе, посвященной «русским письменам»: «...горе в том, что слова “русъскъ” и “Русь” в течение всего домонгольского периода в разных местах Европы имели разные значения» ¹⁰. Но не только это отождествление «росов» с восточными славянами ошибочно в построениях Е. Георгиева. Его теория о том, что «росъскы» письмена - это докирилловское славянское письмо, становится совершенно несостоятельной, если признать (как это делает и на что ссылается в своей статье сам Е. Георгиев) достоверным сообщение разных источников о том, что «росы» были крещены при Василии Македонце. Последний, как известно, был императором Византии в 867-886 гг., т. е. после Михаила III (842 - 867), в царствование которого Константин Философ был послан сначала в хозарскую миссию (861 г.), а затем и в славянскую (863 г.). Следовательно, корсунские евангелие и псалтырь не могли принадлежать народу, в то время еще языческому.
Таким образом, новая попытка доказать, что росьскъı писмєна - это славянская докирилловская азбука, представляется неубедительной.
В 1924 г. Г. А. Ильинский высказал предположение, что чтение роусьскыми писменъı возникло в результате простого искажения при переписке первоначального фрѫжьскъıми → проушскъıми → рѹшскъıми, т. е. «русские» следует понимать в смысле франкские, или готские. «Малые причины вызывают большие последствия, - писал в заключение Г. А. Ильинский, - и в данном случае ничтожное само по себе орфографическое недоразумение явилось причиной возникновения целой легенды о русских евангелии и псалтыри в Херсонесе Таврическом в самой середине IX в.» ¹¹. О том, что такие искажения вполне вероятны, писал А. Вайан, обративший внимание на то, что в. XVI главе Жития Кирилла вместо обычного соури имеется в ряде списков рꙋси ¹². Эта форма, вероятно, с непреднамеренной перестановкой букв послужила А. Вайану одним из оснований созданной им и развитой Р. Якобсоном теории, о том, что под «русским» письмом следует понимать «сирийское» письмо ¹³. В дальнейшем В. Ф. Мареш, признав точку зрения Вайана - Якобсона «наиправдоподобнейшей», привел и другие примеры подобных искажений. Так, при переводе лат. «Qod enim graece angelus, hoc latine nuntius dictur» в Беседах папы Григория Великого в рукописи XIII в. имеется: ѥжє бо по грьчьскѹ ан҃глъ, то по рѹмьскꙋ сълъ нарєчєть сѧ, но в рукописи XVII в. уже читается: а по рѹскомѹ соль нарицаєтсѧ ¹⁴.
В настоящее время, когда опубликована еще одна переработка «Сказания о письменах» Храбра, недавно обнаруженная в Музее сербской церкви в Сборнике из коллекции Радослава Груича под № 219, следует согласиться с автором публикации Б. Стипчевич, что гипотеза Вайана - Якобсона находит в открытой ею рукописи дополнительное подтверждение ¹⁵. Данная рукопись, как и другая переработка «Сказания» Храбра из Берлинского сборника, впервые опубликованная В. Караджичем в 1857 г., содержит форму рѹсомь вместо обычной формы асирєѡмъ, асѵриѡмь ¹⁶, т. е. «сирийцам», в других списках «Сказания»: Пєрсомъ и Хальдєѡмь, Рѹсомь дас(ть) звѣздочатиє. Особенно важно для решения вопроса о рѹсьскъıхъ (рѹшькъıхъ) евангелии и псалтыри то, что в этой переделке «Сказания» язык, на котором говорил Адам, назван не «сирийским», как во всех других списках, а рѹшшкимь : нєс(ть) Б(ог)ъ створиль жидовскихь, ни рѹмєнскихь, єлинска, нѹ рѹшшкимь єзикомь Ад(а)мꙋ г(лаго)лю.
Если в отношении «русских» («рушких», «росских») евангелии и псалтыри с большей или меньшей долей вероятия можно предполагать все что угодно, то в отношении языка, на котором говорил библейский Адам, этого сделать нельзя: по преданию, которым воспользовался Храбр, он говорил на сирийском, а не на древнерусском, готском или ином языке.
О том, что язык корсунских книг действительно мог быть одним из древнесемитских языков, косвенно свидетельствует содержание VIII главы Жития, предшествующее сообщению об обретении Кириллом в Корсуне «русских» евангелия и псалтири. Из этой главы мы узнаем, что, придя в Корсунь, Константин Философ вначале научисѧ тѹ жидовьстѣи бєсѣдѣ и кнїгамъ, затем он встретился там с неким самаритянином, который принес ему самарєнскъı книги, и Константин вскоре отъ бога разѹмъ приимъ, чєсти начѧ книгъı бєс порока, и только после этого обрѣтє тѹ єѵаггєлиє и ψалтирь рѹсьскъıми писмєнъı писано ¹⁷. Таким образом, «русский» оказывается в одном ряду с древнееврейским и самаритянским.
Кроме того, Константину, чтобы научиться читать «русские» книги, пришлось усвоить различїє писмєнь гласнаа и съгласнаа, т. е. такой алфавит, который отличался от греческого в передаче гласных и согласных, что и было характерно для древнеарамейских алфавитов, передававших гласные системой различных значков ¹⁸. Сирийский же алфавит, имевший эту характерную особенность древнеарамейских алфавитов, вместе с тем, по начертанию букв существенно отличался от древнееврейского и самаритяского (разновидности древнееврейского) алфавитов. Однако Константин, уже читавший древнееврейские и самаритянские книги, конечно, мог без особого труда усвоить и сирийский алфавит, тем более, что содержание книг, которые он читал (евангелие и псалтырь), было ему более чем хорошо известно. Тем более, что сирийский язык, на котором они были написаны, был близок к языку, которым Константин владел в совершенстве. Как сообщает В. Кипарский, ссылаясь на финских ориенталистов А. Салонена и Ю. Аро, в IX в. разница между еврейским и сирийским языками была незначительной, приблизительно такой же, как между современным шведским и исландским или немецким и голландским. В связи с этим весьма показателен тот эксперимент, о котором пишет В. Кипарский: «Я сам хорошо знаю немецкий и шведский языки, но никогда не занимался специально ни голландским, ни исландским. И вот, взяв сперва голландскую, потом исландскую газету, я убедился, что при помощи немецкого и шведского без всякой подготовки (грамматики, словаря и т. п.) понимаю суть голландской и исландской передовиц. Ручаюсь, что «вскоре», не позже чем через неделю я бы при известном усердии научился читать и понимать свободно и по-голландски и по-исландски, а ведь Кирилл был, несомненно, гораздо способнее меня. Таким образом, если Кирилл хорошо знал еврейский (а он не только хорошо знал, но даже составил еврейскую «грамматику в восьми частях»...), то он понимал суть сирийских текстов без всякой подготовки, а через недели две мог научиться читать их свободно и даже болтать по-сирийски» ¹⁹. Следовательно, тот скептический взгляд некоторых ученых, что Константин не мог въскорѣ научиться читать и понимать евангелие и псалтырь, написанные рѹсьскъıми писмєнъı, если это письмо не было славянским, не имеет достаточных оснований. Все вышеизложенное позволяет признать гипотезу А. Вайана о «русском» - сирийском письме корсунских книг наиболее убедительной.
____________________________
1. П. А. Лавров. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Л.‚1930, стр.12.
2. Там же, стр. 49.
3. П. Я. Черных, Язык и письмо. «История культуры древней Руси», т. II, М.- Л., 1951, стр. 131.
4. Т. А. Иванова. Вопросы возникновения славянской письменности в трудах советских и болгарских ученых за последнее десятилетие (1950 - 1960). «Известия АН СССР», Серия лит-ры и языка, т. ХХII, вып. 2, 1963, стр.132.
5. Славянска филология. т. II. Отговори на въпросите за научната анкета по литературознание. София, 1963, стр. 68 - 69.
6. Е. Георгиев. За началото на българската и славянската писменост. «Език и литература», год. XXI, № 1, 1966, стр. 64.
7. Там же, стр. 65. ч.
8. J. Otrębski. Noch einmal über Rusь. «Die Welt der Slaven», Bd. IX. 1-2, 1966.
9. Г. Б. Акопов. Этимология названия «рус» в свете теории этнической консолидации. «Вестник общественных наук АН Арм. ССР», 1967, № 6, стр. 89-101.
10. Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 247, оп. 3, д. 376, л. 37.
11. Г. А. Ильинский. Один эпизод из корсунского периода жизни Константина Философа. «Slavia», r. III, seš. I, 1924, s. 64.
12. И. В. Ягич. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке. «Исследования по русскому языку», т. I, СПб., 1895, стр. 291.
13. А. Vaillant. Les «lettres russes» de la Vie de Constantin, - «Reune des études slaves, t. 15, 1 - 2, Paris, 1935 См. также: R.Jakobson. Saint Constantin et la langue syriaque. «Annuaire de l’ Institut de philologie et d'histoire orientales et slaves», t. 7. New York, 1939 - 1944.
14. Славянска филология, т. II. Отговори на въпросите за научната анкета по литературознание. София, 1963, стр. 69.
15. В. Stipče ič. Marčanska varijanta «Skazanja о sloveseh» Čronisca Hrabra «Slovo», t. 14. Zagreb, 1964, a. 52 - 57.
16. К. М. Куев. Черноризец Храбър. София, 1967, стр. 190, 193, 196 и др.
17. П. А. Лавров. Указ. соч., стр. 11-12.
18. И. Гошев. С какво писио са били написани двете книги, които създателят на славянского писмо намерил в Херсон. «Език и литература», год. XIII, 4, 1958, стр. 249.
19. В. Кипарский. О происхождении глаголицы. «Климент Охридски. Материали за неговото чествуване по случаи 1050 години от смъртта му». София» 1968, стр. 95.
Источник: Иванова Т. А. Еще раз о «русских письменах» // Советское славяноведение. 1969. № 4. С. 72 - 75.
(К 1000 летию со дня смерти Константина-Кирилла)
Более ста лет продолжается спор о том, что представляли собой «русские письмена», какими были написаны евангелие и Псалтырь, найденные Константином Философом в Корсуне: обрѣтє жє тѹ єѵаггєлїє и ψалтирь · рѹсьскъıми письмєнъı писано · и чловѣка ѡбрѣтъ глаголюща тою бєсѣдою · и бєсѣдова съ нимъ и силѹ рѣчи прїимъ · своєи бєсѣдѣ прикладаа различнаа писмєна · гласнаа и съгласнаа, и къ богѹ молитвѹ творѧ · въскорѣ начѧтъ чєсти и съказати · и мнози сѧ ємѹ дивлѧхѹ · бога хвалѧщє ¹. В других списках имеется: «рѹшкъıмъ писмєнємъ» и «росъскъı писмєнъ» ².
Многие авторы, придерживающиеся мнения, что у славян существовала письменность до Кирилла и Мефодия, используют это сообщение VIII главы Жития Кирилла и определяют «русские» в смысле «восточнославянские». Ср., например, следующее высказывание П. Я. Черных: «Естественно думать, что корсунские книги были написаны не только русскими буквами, но и на древнерусском языке. Это подтверждается дальнейшим рассказом Жития о том, что Константин научился читать эти книги очень скоро, так что его спутникам - грекам - показалось, будто произошло великое чудo. На самом деле никакoго чуда не было;... Константин (Кирилл) и его брат Мефодий были македонскими славянами и говорили на языке, очень близком к древнерусскому » ³.
Однако вряд ли такое объяснение верно. Многие ученые (Ц. Тодоров, И. Гошев, В. Ф. Мареш и др.) встретили эту точку зрения критически, и мы уже имели случай признать справедливой и вполне убедительной аргументацию их замечаний ⁴.
Вопрос о том, можно ли считать славянскими так называемые «русские письмена», упомянутые в пространном Житии Константина-Кирилла, был поставлен перед учеными в 1963 г. на V съезде славистов в Софии (вопрос № 16). Лишь один Е. Георгиев ответил на него положительно ⁵.
Снова к этому вопросу он вернулся в статье «За началото на българската и славянската писменост», в третьем разделе которой привел интересный, разнообразный, но, к сожалению, не вполне достоверный материал о народе, который греки называли именем 'Ρῶς,. Народ этот, пишет Е. Георгиев, по указанию разных источников, был крещен при Византийском императоре Василии Македонце, имел у себя «епископа и пастыря» и, следовательно, нуждался в богослужебных книгах, евангелии и псалтыри. Более того, в «Подробном повествовании о том, как был крещен русский народ», впервые изданном в первой половине XVIII в. Ансельмом Бандури, сообщается, что два греческих миссионера, Кирилл и Афанасии, люди, «добродетельные, умные и ученые», сочли 24 греческих буквы недостаточными для росов и «дали им 35 и по тем их учили» ⁶.
Все эти введения представляются Е. Георгиеву вполне достаточными, чтобы не вызвать больше сомнения в том, что «росьское» письмо евангелия и псалтыри, найденных Кириллом в Корсуне, было письмом «росов», т. е. восточных славян, так как греки именем Ῥῶς вазывали, с точки зре-ния Е. Георгиева, именно их, а не какой-либо другой народ. Это, довольно произвольное, отождествление «росов» Фотия и других греческих авторов с обладателями «росъского» письма из Жития Кирилла дозволяет Е. Георгиеву не только сделать далеко идущие выводы о наличии в докирилловский период у восточных славян письменности, но и противопоставить приверженцам готской теории «новый сокрушительный аргумент»: корсунские евангелие и псалтырь не могут быть готским переводом епископа Вульфилы, так как готы были крещены задолго до второй половины IX в., а «росы», по Фотию, были язычниками, недавно принявшими христианство ⁷.
Однако этот аргумент мог бы иметь «сокрушительную силу», если нет сомнений в том, что «росы» - это действительно восточные славяне. Но такие сомнения были, есть и будут. При настоящем состоянии исторических источников возможны и другие решения этого вопроса. Так, например, Я. Отрембский в статье, посвященной слову Русь, утверждает, что греки именем ῾Ρῶς называли не славян, а варягов-норманов, а поэтому даже их язык назван «русским» - ίρωσίστί, как у Константина Порфирородного. Но вместе с тем Я. Отрембский не считает имя Русь скандинавским по происхождению ⁸. Г. Б. Акопов также высказывает сомнение относительно «варяжского» происхождения термина «рус», и на другом материале показывает, что древние авторы этим словом называли разные народы, которые они нередко противопоставляли славянам ⁹. Поэтому, безусловно, прав был А. И. Соболевский, когда писал Н. К. Никольскому о его работе, посвященной «русским письменам»: «...горе в том, что слова “русъскъ” и “Русь” в течение всего домонгольского периода в разных местах Европы имели разные значения» ¹⁰. Но не только это отождествление «росов» с восточными славянами ошибочно в построениях Е. Георгиева. Его теория о том, что «росъскы» письмена - это докирилловское славянское письмо, становится совершенно несостоятельной, если признать (как это делает и на что ссылается в своей статье сам Е. Георгиев) достоверным сообщение разных источников о том, что «росы» были крещены при Василии Македонце. Последний, как известно, был императором Византии в 867-886 гг., т. е. после Михаила III (842 - 867), в царствование которого Константин Философ был послан сначала в хозарскую миссию (861 г.), а затем и в славянскую (863 г.). Следовательно, корсунские евангелие и псалтырь не могли принадлежать народу, в то время еще языческому.
Таким образом, новая попытка доказать, что росьскъı писмєна - это славянская докирилловская азбука, представляется неубедительной.
В 1924 г. Г. А. Ильинский высказал предположение, что чтение роусьскыми писменъı возникло в результате простого искажения при переписке первоначального фрѫжьскъıми → проушскъıми → рѹшскъıми, т. е. «русские» следует понимать в смысле франкские, или готские. «Малые причины вызывают большие последствия, - писал в заключение Г. А. Ильинский, - и в данном случае ничтожное само по себе орфографическое недоразумение явилось причиной возникновения целой легенды о русских евангелии и псалтыри в Херсонесе Таврическом в самой середине IX в.» ¹¹. О том, что такие искажения вполне вероятны, писал А. Вайан, обративший внимание на то, что в. XVI главе Жития Кирилла вместо обычного соури имеется в ряде списков рꙋси ¹². Эта форма, вероятно, с непреднамеренной перестановкой букв послужила А. Вайану одним из оснований созданной им и развитой Р. Якобсоном теории, о том, что под «русским» письмом следует понимать «сирийское» письмо ¹³. В дальнейшем В. Ф. Мареш, признав точку зрения Вайана - Якобсона «наиправдоподобнейшей», привел и другие примеры подобных искажений. Так, при переводе лат. «Qod enim graece angelus, hoc latine nuntius dictur» в Беседах папы Григория Великого в рукописи XIII в. имеется: ѥжє бо по грьчьскѹ ан҃глъ, то по рѹмьскꙋ сълъ нарєчєть сѧ, но в рукописи XVII в. уже читается: а по рѹскомѹ соль нарицаєтсѧ ¹⁴.
В настоящее время, когда опубликована еще одна переработка «Сказания о письменах» Храбра, недавно обнаруженная в Музее сербской церкви в Сборнике из коллекции Радослава Груича под № 219, следует согласиться с автором публикации Б. Стипчевич, что гипотеза Вайана - Якобсона находит в открытой ею рукописи дополнительное подтверждение ¹⁵. Данная рукопись, как и другая переработка «Сказания» Храбра из Берлинского сборника, впервые опубликованная В. Караджичем в 1857 г., содержит форму рѹсомь вместо обычной формы асирєѡмъ, асѵриѡмь ¹⁶, т. е. «сирийцам», в других списках «Сказания»: Пєрсомъ и Хальдєѡмь, Рѹсомь дас(ть) звѣздочатиє. Особенно важно для решения вопроса о рѹсьскъıхъ (рѹшькъıхъ) евангелии и псалтыри то, что в этой переделке «Сказания» язык, на котором говорил Адам, назван не «сирийским», как во всех других списках, а рѹшшкимь : нєс(ть) Б(ог)ъ створиль жидовскихь, ни рѹмєнскихь, єлинска, нѹ рѹшшкимь єзикомь Ад(а)мꙋ г(лаго)лю.
Если в отношении «русских» («рушких», «росских») евангелии и псалтыри с большей или меньшей долей вероятия можно предполагать все что угодно, то в отношении языка, на котором говорил библейский Адам, этого сделать нельзя: по преданию, которым воспользовался Храбр, он говорил на сирийском, а не на древнерусском, готском или ином языке.
О том, что язык корсунских книг действительно мог быть одним из древнесемитских языков, косвенно свидетельствует содержание VIII главы Жития, предшествующее сообщению об обретении Кириллом в Корсуне «русских» евангелия и псалтири. Из этой главы мы узнаем, что, придя в Корсунь, Константин Философ вначале научисѧ тѹ жидовьстѣи бєсѣдѣ и кнїгамъ, затем он встретился там с неким самаритянином, который принес ему самарєнскъı книги, и Константин вскоре отъ бога разѹмъ приимъ, чєсти начѧ книгъı бєс порока, и только после этого обрѣтє тѹ єѵаггєлиє и ψалтирь рѹсьскъıми писмєнъı писано ¹⁷. Таким образом, «русский» оказывается в одном ряду с древнееврейским и самаритянским.
Кроме того, Константину, чтобы научиться читать «русские» книги, пришлось усвоить различїє писмєнь гласнаа и съгласнаа, т. е. такой алфавит, который отличался от греческого в передаче гласных и согласных, что и было характерно для древнеарамейских алфавитов, передававших гласные системой различных значков ¹⁸. Сирийский же алфавит, имевший эту характерную особенность древнеарамейских алфавитов, вместе с тем, по начертанию букв существенно отличался от древнееврейского и самаритяского (разновидности древнееврейского) алфавитов. Однако Константин, уже читавший древнееврейские и самаритянские книги, конечно, мог без особого труда усвоить и сирийский алфавит, тем более, что содержание книг, которые он читал (евангелие и псалтырь), было ему более чем хорошо известно. Тем более, что сирийский язык, на котором они были написаны, был близок к языку, которым Константин владел в совершенстве. Как сообщает В. Кипарский, ссылаясь на финских ориенталистов А. Салонена и Ю. Аро, в IX в. разница между еврейским и сирийским языками была незначительной, приблизительно такой же, как между современным шведским и исландским или немецким и голландским. В связи с этим весьма показателен тот эксперимент, о котором пишет В. Кипарский: «Я сам хорошо знаю немецкий и шведский языки, но никогда не занимался специально ни голландским, ни исландским. И вот, взяв сперва голландскую, потом исландскую газету, я убедился, что при помощи немецкого и шведского без всякой подготовки (грамматики, словаря и т. п.) понимаю суть голландской и исландской передовиц. Ручаюсь, что «вскоре», не позже чем через неделю я бы при известном усердии научился читать и понимать свободно и по-голландски и по-исландски, а ведь Кирилл был, несомненно, гораздо способнее меня. Таким образом, если Кирилл хорошо знал еврейский (а он не только хорошо знал, но даже составил еврейскую «грамматику в восьми частях»...), то он понимал суть сирийских текстов без всякой подготовки, а через недели две мог научиться читать их свободно и даже болтать по-сирийски» ¹⁹. Следовательно, тот скептический взгляд некоторых ученых, что Константин не мог въскорѣ научиться читать и понимать евангелие и псалтырь, написанные рѹсьскъıми писмєнъı, если это письмо не было славянским, не имеет достаточных оснований. Все вышеизложенное позволяет признать гипотезу А. Вайана о «русском» - сирийском письме корсунских книг наиболее убедительной.
____________________________
1. П. А. Лавров. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Л.‚1930, стр.12.
2. Там же, стр. 49.
3. П. Я. Черных, Язык и письмо. «История культуры древней Руси», т. II, М.- Л., 1951, стр. 131.
4. Т. А. Иванова. Вопросы возникновения славянской письменности в трудах советских и болгарских ученых за последнее десятилетие (1950 - 1960). «Известия АН СССР», Серия лит-ры и языка, т. ХХII, вып. 2, 1963, стр.132.
5. Славянска филология. т. II. Отговори на въпросите за научната анкета по литературознание. София, 1963, стр. 68 - 69.
6. Е. Георгиев. За началото на българската и славянската писменост. «Език и литература», год. XXI, № 1, 1966, стр. 64.
7. Там же, стр. 65. ч.
8. J. Otrębski. Noch einmal über Rusь. «Die Welt der Slaven», Bd. IX. 1-2, 1966.
9. Г. Б. Акопов. Этимология названия «рус» в свете теории этнической консолидации. «Вестник общественных наук АН Арм. ССР», 1967, № 6, стр. 89-101.
10. Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 247, оп. 3, д. 376, л. 37.
11. Г. А. Ильинский. Один эпизод из корсунского периода жизни Константина Философа. «Slavia», r. III, seš. I, 1924, s. 64.
12. И. В. Ягич. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке. «Исследования по русскому языку», т. I, СПб., 1895, стр. 291.
13. А. Vaillant. Les «lettres russes» de la Vie de Constantin, - «Reune des études slaves, t. 15, 1 - 2, Paris, 1935 См. также: R.Jakobson. Saint Constantin et la langue syriaque. «Annuaire de l’ Institut de philologie et d'histoire orientales et slaves», t. 7. New York, 1939 - 1944.
14. Славянска филология, т. II. Отговори на въпросите за научната анкета по литературознание. София, 1963, стр. 69.
15. В. Stipče ič. Marčanska varijanta «Skazanja о sloveseh» Čronisca Hrabra «Slovo», t. 14. Zagreb, 1964, a. 52 - 57.
16. К. М. Куев. Черноризец Храбър. София, 1967, стр. 190, 193, 196 и др.
17. П. А. Лавров. Указ. соч., стр. 11-12.
18. И. Гошев. С какво писио са били написани двете книги, които създателят на славянского писмо намерил в Херсон. «Език и литература», год. XIII, 4, 1958, стр. 249.
19. В. Кипарский. О происхождении глаголицы. «Климент Охридски. Материали за неговото чествуване по случаи 1050 години от смъртта му». София» 1968, стр. 95.
Источник: Иванова Т. А. Еще раз о «русских письменах» // Советское славяноведение. 1969. № 4. С. 72 - 75.