О Санкт-Петербурге конца XIX века: Летний сад в воспоминаниях Н.В.Дризена
Оригинал взят у breviarissimus в О Санкт-Петербурге конца XIX века: Летний сад в воспоминаниях Н.В.Дризена
Попался на глаза в одном из первых номеров "Возрождения" (№ 41 от 13 июля 1925 года), только-только начавшего выходить в Париже, кусочек мемуаров барона Николая Васильевича Дризена. Будучи известнейшим театралом Российской Империи, Дризен (или точнее Остен-Дризен, пруссак всё-таки) водил знакомства со многими личностями, составившими славу России и её культуре, и обладал даже в старости завидной памятью в сочетании с прекрасным литературным языком. Кроме того, барону довелось служить чиновником в органах цензуры, посему его воспоминания о служителях Мельпомены рубежа XIX-XX вв. весьма интересны для исследователя.
Однако для публикации во вновь народившемся печатном органе "правой", монархической части русской эмиграции, г-н Дризен выбрал фрагмент который, скорее, проходил по ведомству Клио. Это маленькая зарисовка, прогулка по Санкт-Петербургу начала 1880-ых гг.: Летний сад, Марсово поле и парады войск, балаганы для простонародья и торжественный "выгул невест". Полагаю, текст окажется любопытен для всех интересующихся историей Отечества и, в частности, для краеведов СПБ - практически со 100% вероятностью рассказ Н.В.Дризена более нигде и никогда не перепечатывался.
Прогулки по Санкт-Петербургу
Бар. Н.В.Дризен (1)
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРОЖИЛА
Когда я свободен и могу выбрать по своему вкусу прогулку, маршрут мой разнообразен. Очень люблю я завернуть на Караванную и, миновав цирк Чинизелли, по набережной Фонтанки, вдоль Инженерного замка, пройти к Летнему Саду. Сад этот, зимой, как и летом источник для меня различных воспоминаний. Приблизительно в январе 1880 года я вижу в нём себя вместе с соседкой моих родителей по ярославскому имению. Г-жа К. хочет взглянуть на решётку сада, со стороны Невы, и мы подходим к ней в тот момент, когда, у входа заметна некоторая суматоха. Суетятся жандармы, некоторую часть публики просят "углубиться в сад". Проходят две, три минуты и перед садом останавливается карета, окружённая казаками. Выходит Государь. Он в пальто и в фуражке Кавалергардского полка с длинным козырьком. Впереди, помахивая хвостом, бежит обнюхивая все кругом, любимая собака Государя, сеттер Гордон (2). Это обычная прогулка Императора Александра II, когда он в Петербурге. Обыкновенно он обходит весь сад дальней аллеей, возвращаясь к тому же месту, откуда пошёл. Сзади, с боков, приблизительно на расстоянии двадцати сажен, почтительно следует полиция. Г-жа К., которой Государь любезно поклонился, в слезах:
- Царь, говорит она, грустно покачивая головой, а гуляет словно преступник.
На Масленице и на Пасхе, параллельно Лебяжьему каналу, вырастают балаганы (3). Каким-то образом этот род зрелища приходится одновременно по вкусу и интеллигенции, и народу. Правда, многие из так называемого "общества" идут туда, "потому-что так принято", но с другой стороны, надо сказать, что сами балаганы дают публике то, что можно требовать "от театра". По крайней мере у Малафеева и Лейферта (4) (я называю только главные балаганы) машинная часть может смело поспорить с техническим, оборудованием Императорских Театров. Благодаря этому, всякие превращения, провалы, кораблекрушения, быстрая смена декораций, совершается наисовершеннейшим способом и поражает зрителя. Понятно, что от артистического персонала нельзя требовать тех же качеств, но ведь туда за этим никто не ходил. Спектакль поистине народный. На.первом плане костюмы и декорации. Конечно, в более скромных балаганах дело обставлено значительно проще, а иногда и вовсе примитивно. Припоминается балаганчик (чуть ли во втором ряду), где декорации подымаются с помощью верёвок и руками. На верхнюю перекладину (на театральном жаргоне - "колосники") садится верхом малый, держит в руках концы верёвок, и по знаку режиссёра, в известный момент летит стремглав вннз. Тяжестью его тела, декорация поднимается. Но представлений на дню много. Часто стоят дикие морозы, импровизированные машинисты отогреваются водочкой и затем дремлят, сидя на своём посту. Вдруг... свисток. Усталая, слегка затуманенная вином голова, сразу не соображает, где что происходит, и малый, упустив из рук верёвки летит кувырком вниз... Картина.
Насмотревшись на "Взятие Плевны", "Царевича Хлора", или Жюль - Вернское "80 дней вокруг света", я иду обыкновенно "в народ" к каруселям, где подвизается балаганный дед, из бойких солдатиков. Дамам, особенно привилегированного класса, бывать там не рекомендуется. "Дед" из породы Петрушек, Гансвурстов (5) или французских Гиньолей (6) и насчёт языка не стесняется. Заметив "партикулярное" (7) платье, он отсылает по его адресу такую циничную шутку, что бедной даме впору сквозь землю провалиться. А толпа гогочет, ей весело, балаганный дед - нескромный выразитель народного юмора, а иногда и злой сатирик. От него попадает и правому, и виноватому.
На балаганы принято возить институток (8). Этот красивый кортеж обращает на себя всеобщее внимание. Впереди едет конюшенный офицер, в каске, на англизированной лошади (9). Потом два ряда придворных лакеев, в треуголках а ля Наполеон, тоже верхом. Затем ряд типичных придворных карет, запряженных цугом, с форейторами. Наконец, в замке, опять два ряда лакеев. В каретах сидят институтки и высунув из окон головки, в уродливых капорах, рассматривают праздничную толпу. Обыкновенно на поворотах ждут их родственники: всё больше молодежь, пажи, правоведы, лицеисты. Улучив удобный момента, когда не глядит классная дама, в кареты бросают коробки конфект, цветы, даже записки. Если манёвр удался, в толпе довольны. Раздаются восклицания: "Ловко. Ещё бы разок. Ай да барышни".
В конце апреля из Летнего сада обычно, смотрят на знаменитый Майский парад (10). С перерывами для царствования Александра III, не любившего парадов, я помню его раза три. Военные формы существовавшие при Александре II и восстановленные при его внуке, сообщали параду большую картинность (11). Почему-то больше всего поражали мое детское воображение султаны, целое море султанов, разнообразных цветов: чёрные (артиллерия и пехота), белые (штабные и пажи), красные (музыканты). Когда колонны двигались султаны развевались в темп церемониальному шагу и получалась какая-то диковинная смена различных красок, тем более причудливых, чем дальше колонны от вас отходили. Затем, в смысле красочных эффектов особенный восторг вызывал конвой Государя. Он состоял из полусотен различных кавказских народностей: осетин, ингушей, кабардинцев, донских, кубанских и уральских казаков (12), в национальных костюмах и вооружении. Я помню воинов в старинных шлемах и стальных кольчугах, красавцев витязей в бархатных чекменях, отороченных мехом, лихих джигитов в ярких халатах и мохнатых папахах. Если не ошибаюсь, в конвой того времени записывалась наиболее родовитая знать Кавказа, считавшая за честь служить "белому Царю", быть в числе его телохранителей. Когда Александра II не стало, конвой этого состава был распущен, многие его представители остались жить в Петербурге. Так, людям моего возраста наверное памятен эффектный кавказец Кн. Абашидзе-Горленко (13), в бархатном, гранатового цвета кафтане с золотым патронташем и кривой турецкой шашкой на боку... Его наружность и длинные, чёрные, вьющиеся волосы, с пробором посредине, невольно просились на полотно. После объезда Государем войск и прохождения последних церемониальным маршем, командовали кавалерийскую атаку. Это был, пожалуй, самый захватывающий момент парада. Живая стена всадников, выстроившись вдоль Марсового поля, лицом к Царской палатке, по сигналу летела на неё вихрем (во главе обычно скакал В.Князь Николай Николаевич Старший (14)) и буквально в пяти шагах от Государя останавливалась, как вкопанная. Государь благодарил старших начальников, а затем, по традиции ехал завтракать к Принцу Ольденбургскому (15).
В том же Летнем саду, под тенью его развесистых дубов происходили иногда благотворительные праздники. Я вспоминаю один, устроенный под покровительствовом В.Княгини Александры Иосифовны (16), где моя старшая сестра была приглашена участвовать в лотерее-аллегри (17). По окончании базара, в Петровском Дворце и моей сестра посчастливилось сидеть рядом с... М.Д.Скобелевым (18). На сестру, как она потом откровенно признавалась, он не произвёл большого впечатления (кстати, никто не предупредил её, кто был её кавалер). Он вёл пустой светский разговор и только под конец немного разошёлся и с увлечением рассказывал некоторые эпизоды русско-турецкой кампании. С М.Д.Скобелевым тогда общество носилось. В значительной степени этому содействовала выставка батальных картин В.В.Верещагина (помнится она помещалась на Фонтанке, около Цепного моста), где одна картина изображала "белого генерала" с многозначительной надписью: "si jeune et si decore"(19). У этой картины чья-то заботливая рука всегда оставляла букет фиалок.
Наконец, в Летнем Саду, припоминается мне, одна своеобразная церемония, почему-то приноровленная к Духову Дню (20): смотрины невест. Я еще застал время, когда после полудня главная аллея сада наполнялась нарядной толпой преимущественно купеческой складки, отбывавшей здесь первый этап брачного договора: осмотр суженой. Обыкновенно женихи садились по бокам аллеи, а невесты, в сопровождении маменек и свах, совершали обязательный "променаж"; смотря по надобности, два или три раза. После этого происходили "представления" и "сговор", но последний, конечно, не в саду. По яркости картина эта была живой иллюстрацией к пьесам Гоголя и Островского (21).
Прим. breviarissimus :
1) Барон Дризен (Остен-Дризен) Николай Васильевич (1858-1935) - мемуарист, театральный деятель, историк театра. Из обрусевшего прусского дворянского рода. В 1886 г. окончил Александровский кадетский корпус. С 1888 по 1890 гг. - в министерстве финансов. С 1898 г. в отставке. Состоял цензором драматических сочинений при главном управлении по делам печати и редактором "Ежегодника императорских театров". Сотрудничал с журналом "Столица и усадьба" (1913-1917), в котором возглавлял раздел "Театр профессиональный и любительский". В 1907 г. участвовал в создании "Старинного театра", нацеленного на "реставрацию театрального прошлого". В эмиграции с 1919 г., похоронен в Париже. Оставил воспоминания о театральной жизни Петербурга конца XIX - нач.ХХ вв.
2) Ошибка мемуариста. Любимого пса имп.Александра II звали Милорд. Сеттер-Гордон - название породы. Из воспоминаний С.К.Маковского, сына известного художника: "... верным детским другом нашим много лет оставался сеттер-гордон, чёрный с жёлтыми подпалинами, породистый и смышлёный, подарок отцу Александра II. У государя был такой же пёс, но постарше, - Милорд, отец нашего гордона. Так назвали и мы своего сеттера, только произносили Милор, по французски. С Милордом у ног написан Константином Егоровичем государь в Ливадии. Портрет поколенный, в гусарской форме."
3) См. предисловие Ю.Пирютко к переизданию воспоминаний А.Лейферта "Балаганы": " ...на просторном Адмиралтейском лугу, после того, как в начале XIX века разобрали крепостные укрепления, начали устраивать народные гулянья на Масленицу. Качели, катальные горы, торговля блинами, пирогами, яблоками, орехами, сбитнем. Развлекали публику уличные актеры: певцы, скоморохи, кукольники. С 1827 года стали строить балаганы, на сцене которых разыгрывали пантомимы с хитроумными эффектами. Основоположником этого жанра был акробат и иллюзионист Леман, вошедший в историю Петербурга страшным пожаром своего балагана на Адмиралтейском лугу, сгоревшего в феврале 1836 года во время спектакля. Погибло тогда 127 зрителей. В 1872 году гулянья перенесли на Царицын луг, а в 1897 году на Семеновский плац, где традиция пресеклась, немного не дотянув до начала следующего столетия. Временные деревянные строения воздвигали к Масленице (Сырной неделе), на время Великого поста балаганы, лавочки и карусели разбирали, а через семь недель, к Святой, возобновляли, опять всего лишь на неделю."
4) В.М.Малафеев (1822-1899), А.П.Лейферт (1849-1912) - одни из крупнейших балаганных антерпренеров Петербурга тех лет. Остались свидетельства, что Малафеев (богатый домовладелец, происходивший из купцов, но страстно любивший театр) в частности, "специализировался" на батальных представлениях - таких как "Куликовская битва, или Князь Димитрий Донской", "Ермак Тимофеевич, покоритель Сибири", "Минин и Пожарский", инсценировки из истории борьбы с Шамилем или из Русско-турецкой войны 1877-1878 гг." (источник). Современники считали его человеком несколько наивным, но тем не менее именно в его балаганах начинали свои творческий путь многие ставшие затем известными актёры, художники-формители и постановщики. Достаточно сказать, что основоположник знаменитой цирковой династии клоун Анатолий Дуров также выступал у Малафеева.
5) Гансвурст (от нем.Hanswurst, буквально - "Ванька-колбаса"), комический персонаж немецкого народного театра.
6) Гиньоль (от франц.Guignol) - комическая кукла, изначально - острый на язык рабочий шёлковой мануфактуры в Лионе, циник и жизнелюб. Создатель куклы - Лоран Мурге (1769-1844).
7) От лат. particulus - частичный, частный. Слово "партикулярный" вошло в русский язык при Петре I и подразумевало штатскую одежду, в отличие от военной, форменной, т.е. не имеющую знаков различия. Применительно же к тексту можно предположить, что автор иронизирует, говоря о "партикулярном" применительно к дамскому туалету. Скорее, имеется в виду вид дамы, отличающийся от простонародного.
8) Институтками именовались воспитанницы закрытых учебных заведений для девочек, где страдалиц (субъективное мнение, но имею право) воспитывали в ухудшенном, гротескном варианте "викторианской морали". См. подборку подобных заведений и их нравов у e-gerontidy по тегу "институты благородных девиц".
9) "Англизировать" лошадь означало искалечить укоротить хвост путём ампутации конца репицы (позвоночного отростка), на британский манер. Англизирование приводит к неестественно жёсткой и высокой постановке хвоста.
10) Большую фотоподборку на тему парадов на Марсовом поле можно посмотреть у humus: "Майские парады войск Петербургского гарнизона на Марсовом поле, 1903-1907 гг."
11) Несмотря на то, что Николай II действительно восстановил традицию пущать пыль в глаза грандиозных военных парадов, сам он последний раз принимал парад в 1904 г. После же 1907 г. шествия войск на Марсовом поле не возобновлялись, а само поле превратилось в пустырь, который вплоть до 1917 г. пустовал (городские власти никак не могли сообразить - что с таким пространством делать).
12) Зачисление автором казачества в "кавказские народности" - весьма распространенная в те времена точка зрения. В дальнейшем она аукнется для казачества многими бедствиями.
13) Абашидзе Семён Кайхосрович (Симон Кайхосров) (1837-?). Православный. Участник Крымской кампании 1853-1856 гг. и Русско-Турецкой войны 1877-78 гг. Вышел в отставку полковником. Из дела Департамента Герольдии Правительствующего Сената о гербе кн.С.Абашидзе-Горленко от 05.04.1885 г. РГИА, ф.1343, оп.49, д.3.: "Высочайшим повелением, от 29 июля 1876 года, штаб-ротмистру князю Симону Кайхосровичу Абашидзе дозволено присоединить к гербу и фамилии своей, герб и фамилию тестя своего майора Семена Давыдовича Горленко и именоваться впредь князем Абашидзе-Горленко, с тем, чтобы соединенная фамилия эта переходила лишь к старшему в роде из его потомков."
14) Великий князь Николай Николаевич Старший (1831-1891) - третий сын Николая I и Александры Фёдоровны, генерал-фельдмаршал (с 16 апреля 1878 г.). Первый владелец Николаевского дворца в Петербурге. Последний в истории кавалер ордена Св. Георгия I степени. Подробную его биографию можно прочитать здесь. Офицерскую Кавалерийскую школу он называл "дорогим своим детищем" и лично руководил занятиями с её учащимися.
15) Имеется в виду Петр Георгиевич Ольденбургский (1812-1881), попечитель Императорского училища правоведения, обладатель бесчисленных титулов и орденов, попечитель всего на свете, главноуправляющий IV Отделением Е.И.В. канцелярии, лидер "партии консерваторов" при дворе. Более известен в истории, однако, его сын, принц Александр Петрович Ольденбургский (1844-1932), генерал-адьютант, сенатор, член Госсовета. Основатель Института Экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге, был дружен с И.П.Павловым. Умер в эмиграции во Франции (см. некролог).
16) В.К. Александра Иосифовна (Саксен-Альтенбургская) (1830-1911), супруга Великого Князя Константина Николаевича. Рекомендую к ознакомлению богато иллюстрированное жизнеописание сей царственной особы у il-ducess.
17) В современном варианте - "моментальная лотерея".
18) Скобелев Михаил Дмитриевич (1843-1882), генерал от инфантерии, герой Русско-Турецкой войны 1877-78 гг. и покоритель Средней Азии, был чрезвычайно популярен в народе и с подозрением воспринимался в аристократических кругах. Художник В.Верещагин (цит. по воспоминаниям А.Жиркевича), "... с восторгом вспоминая о Скобелеве, как боевом генерале и друге своем, ... заметил с циничной откровенностью: - Но как человек это был полнейший м... О том же Скобелеве, несколько минут позднее, он выразился, снисходительно усмехнувшись: "Белый генерал писал немножко безграмотно".
19) Si jeune et si decore (франц.) - приблизительный перевод по смыслу - "Так юн и так осыпан орденами". Эпиграф к картине В.Верещагина "Адъютант". У автором здесь приключилась явная "накладка", память подвела - дело в том, что герой картины в принципе не похож на Скобелева. Более того, на полотне изображен, безо всякого сочувствия, резко и выпукло типаж карьериста на войне. Из уже цитировавшихся воспоминаний Жиркевича: "Когда коснулся я ... поразивших меня своею правдивостью картин его на сюжеты из русско-турецкой войны, Верещагин заметил, что он слишком близко стоял к императору Александру II-му, к великим князьям и ко многим главным деятелям этой драмы, слишком много видел в те дни и перечувствовал для того, чтобы по достоинству оценить всю "мишуру" славы человеческой, а также поведение, аппетиты и вкусы "лукавых царедворцев" и "золотых фазанов" царской свиты, пивших шампанское и объедавшихся на Лукулловских пирах - в то время, когда русский солдат безропотно голодал, мерзнул и умирал. ... Тут же передал он мне, что кое-кто узнал себя на картинах его в отрицательных типах героев войны, а некто Б. даже явился к нему, обиженный, с объяснениями, уверяя, что это с него списал он, Верещагин, военного в картине "Si jeune et si decore". По словам Василия Васильевича, едва удалось ему убедить расходившегося "героя" в том, что написал он "тип", а не портрет - карикатуру..."
20) Духов день - 51-ый день по Пасхе или 1-ый понедельник после Троицы.
21) См. подробности ритуала "выгуливания невест" в Летнем Саду у Е.В.Первушиной в книге "Петербургские женщины". Первушина приводит цитату из Г.Полилова (забытого ныне летописца петербургского купечества), опубликовавшего в своё время "Дневник купеческой девушки", Ю.Е.Полиловой - тетки писателя: "Я скромно опустила глаза и прошла через ворота, где больше всего толпилось мужчин. Медленною лентою двигались вдоль главной аллеи молодые барышни с матерями. Вдоль всей аллеи, по обеим ее сторонам, плотными рядами стояли женихи со свахами. Кого тут не было! И военных, и партикулярных, молодых и старых. В то время как мы, невесты, подвигались одна за одной по аллее, стоящие по сторонам ее мужчины осматривали нас с ног до головы, громко толковали между собою и даже называли нередко ту или другую девицу по имени. Хотя я опустила глаза книзу, но все-таки исподтишка смотрела на женихов."
Попался на глаза в одном из первых номеров "Возрождения" (№ 41 от 13 июля 1925 года), только-только начавшего выходить в Париже, кусочек мемуаров барона Николая Васильевича Дризена. Будучи известнейшим театралом Российской Империи, Дризен (или точнее Остен-Дризен, пруссак всё-таки) водил знакомства со многими личностями, составившими славу России и её культуре, и обладал даже в старости завидной памятью в сочетании с прекрасным литературным языком. Кроме того, барону довелось служить чиновником в органах цензуры, посему его воспоминания о служителях Мельпомены рубежа XIX-XX вв. весьма интересны для исследователя.
Однако для публикации во вновь народившемся печатном органе "правой", монархической части русской эмиграции, г-н Дризен выбрал фрагмент который, скорее, проходил по ведомству Клио. Это маленькая зарисовка, прогулка по Санкт-Петербургу начала 1880-ых гг.: Летний сад, Марсово поле и парады войск, балаганы для простонародья и торжественный "выгул невест". Полагаю, текст окажется любопытен для всех интересующихся историей Отечества и, в частности, для краеведов СПБ - практически со 100% вероятностью рассказ Н.В.Дризена более нигде и никогда не перепечатывался.
Прогулки по Санкт-Петербургу
Бар. Н.В.Дризен (1)
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРОЖИЛА
Когда я свободен и могу выбрать по своему вкусу прогулку, маршрут мой разнообразен. Очень люблю я завернуть на Караванную и, миновав цирк Чинизелли, по набережной Фонтанки, вдоль Инженерного замка, пройти к Летнему Саду. Сад этот, зимой, как и летом источник для меня различных воспоминаний. Приблизительно в январе 1880 года я вижу в нём себя вместе с соседкой моих родителей по ярославскому имению. Г-жа К. хочет взглянуть на решётку сада, со стороны Невы, и мы подходим к ней в тот момент, когда, у входа заметна некоторая суматоха. Суетятся жандармы, некоторую часть публики просят "углубиться в сад". Проходят две, три минуты и перед садом останавливается карета, окружённая казаками. Выходит Государь. Он в пальто и в фуражке Кавалергардского полка с длинным козырьком. Впереди, помахивая хвостом, бежит обнюхивая все кругом, любимая собака Государя, сеттер Гордон (2). Это обычная прогулка Императора Александра II, когда он в Петербурге. Обыкновенно он обходит весь сад дальней аллеей, возвращаясь к тому же месту, откуда пошёл. Сзади, с боков, приблизительно на расстоянии двадцати сажен, почтительно следует полиция. Г-жа К., которой Государь любезно поклонился, в слезах:
- Царь, говорит она, грустно покачивая головой, а гуляет словно преступник.
На Масленице и на Пасхе, параллельно Лебяжьему каналу, вырастают балаганы (3). Каким-то образом этот род зрелища приходится одновременно по вкусу и интеллигенции, и народу. Правда, многие из так называемого "общества" идут туда, "потому-что так принято", но с другой стороны, надо сказать, что сами балаганы дают публике то, что можно требовать "от театра". По крайней мере у Малафеева и Лейферта (4) (я называю только главные балаганы) машинная часть может смело поспорить с техническим, оборудованием Императорских Театров. Благодаря этому, всякие превращения, провалы, кораблекрушения, быстрая смена декораций, совершается наисовершеннейшим способом и поражает зрителя. Понятно, что от артистического персонала нельзя требовать тех же качеств, но ведь туда за этим никто не ходил. Спектакль поистине народный. На.первом плане костюмы и декорации. Конечно, в более скромных балаганах дело обставлено значительно проще, а иногда и вовсе примитивно. Припоминается балаганчик (чуть ли во втором ряду), где декорации подымаются с помощью верёвок и руками. На верхнюю перекладину (на театральном жаргоне - "колосники") садится верхом малый, держит в руках концы верёвок, и по знаку режиссёра, в известный момент летит стремглав вннз. Тяжестью его тела, декорация поднимается. Но представлений на дню много. Часто стоят дикие морозы, импровизированные машинисты отогреваются водочкой и затем дремлят, сидя на своём посту. Вдруг... свисток. Усталая, слегка затуманенная вином голова, сразу не соображает, где что происходит, и малый, упустив из рук верёвки летит кувырком вниз... Картина.
Насмотревшись на "Взятие Плевны", "Царевича Хлора", или Жюль - Вернское "80 дней вокруг света", я иду обыкновенно "в народ" к каруселям, где подвизается балаганный дед, из бойких солдатиков. Дамам, особенно привилегированного класса, бывать там не рекомендуется. "Дед" из породы Петрушек, Гансвурстов (5) или французских Гиньолей (6) и насчёт языка не стесняется. Заметив "партикулярное" (7) платье, он отсылает по его адресу такую циничную шутку, что бедной даме впору сквозь землю провалиться. А толпа гогочет, ей весело, балаганный дед - нескромный выразитель народного юмора, а иногда и злой сатирик. От него попадает и правому, и виноватому.
На балаганы принято возить институток (8). Этот красивый кортеж обращает на себя всеобщее внимание. Впереди едет конюшенный офицер, в каске, на англизированной лошади (9). Потом два ряда придворных лакеев, в треуголках а ля Наполеон, тоже верхом. Затем ряд типичных придворных карет, запряженных цугом, с форейторами. Наконец, в замке, опять два ряда лакеев. В каретах сидят институтки и высунув из окон головки, в уродливых капорах, рассматривают праздничную толпу. Обыкновенно на поворотах ждут их родственники: всё больше молодежь, пажи, правоведы, лицеисты. Улучив удобный момента, когда не глядит классная дама, в кареты бросают коробки конфект, цветы, даже записки. Если манёвр удался, в толпе довольны. Раздаются восклицания: "Ловко. Ещё бы разок. Ай да барышни".
В конце апреля из Летнего сада обычно, смотрят на знаменитый Майский парад (10). С перерывами для царствования Александра III, не любившего парадов, я помню его раза три. Военные формы существовавшие при Александре II и восстановленные при его внуке, сообщали параду большую картинность (11). Почему-то больше всего поражали мое детское воображение султаны, целое море султанов, разнообразных цветов: чёрные (артиллерия и пехота), белые (штабные и пажи), красные (музыканты). Когда колонны двигались султаны развевались в темп церемониальному шагу и получалась какая-то диковинная смена различных красок, тем более причудливых, чем дальше колонны от вас отходили. Затем, в смысле красочных эффектов особенный восторг вызывал конвой Государя. Он состоял из полусотен различных кавказских народностей: осетин, ингушей, кабардинцев, донских, кубанских и уральских казаков (12), в национальных костюмах и вооружении. Я помню воинов в старинных шлемах и стальных кольчугах, красавцев витязей в бархатных чекменях, отороченных мехом, лихих джигитов в ярких халатах и мохнатых папахах. Если не ошибаюсь, в конвой того времени записывалась наиболее родовитая знать Кавказа, считавшая за честь служить "белому Царю", быть в числе его телохранителей. Когда Александра II не стало, конвой этого состава был распущен, многие его представители остались жить в Петербурге. Так, людям моего возраста наверное памятен эффектный кавказец Кн. Абашидзе-Горленко (13), в бархатном, гранатового цвета кафтане с золотым патронташем и кривой турецкой шашкой на боку... Его наружность и длинные, чёрные, вьющиеся волосы, с пробором посредине, невольно просились на полотно. После объезда Государем войск и прохождения последних церемониальным маршем, командовали кавалерийскую атаку. Это был, пожалуй, самый захватывающий момент парада. Живая стена всадников, выстроившись вдоль Марсового поля, лицом к Царской палатке, по сигналу летела на неё вихрем (во главе обычно скакал В.Князь Николай Николаевич Старший (14)) и буквально в пяти шагах от Государя останавливалась, как вкопанная. Государь благодарил старших начальников, а затем, по традиции ехал завтракать к Принцу Ольденбургскому (15).
В том же Летнем саду, под тенью его развесистых дубов происходили иногда благотворительные праздники. Я вспоминаю один, устроенный под покровительствовом В.Княгини Александры Иосифовны (16), где моя старшая сестра была приглашена участвовать в лотерее-аллегри (17). По окончании базара, в Петровском Дворце и моей сестра посчастливилось сидеть рядом с... М.Д.Скобелевым (18). На сестру, как она потом откровенно признавалась, он не произвёл большого впечатления (кстати, никто не предупредил её, кто был её кавалер). Он вёл пустой светский разговор и только под конец немного разошёлся и с увлечением рассказывал некоторые эпизоды русско-турецкой кампании. С М.Д.Скобелевым тогда общество носилось. В значительной степени этому содействовала выставка батальных картин В.В.Верещагина (помнится она помещалась на Фонтанке, около Цепного моста), где одна картина изображала "белого генерала" с многозначительной надписью: "si jeune et si decore"(19). У этой картины чья-то заботливая рука всегда оставляла букет фиалок.
Наконец, в Летнем Саду, припоминается мне, одна своеобразная церемония, почему-то приноровленная к Духову Дню (20): смотрины невест. Я еще застал время, когда после полудня главная аллея сада наполнялась нарядной толпой преимущественно купеческой складки, отбывавшей здесь первый этап брачного договора: осмотр суженой. Обыкновенно женихи садились по бокам аллеи, а невесты, в сопровождении маменек и свах, совершали обязательный "променаж"; смотря по надобности, два или три раза. После этого происходили "представления" и "сговор", но последний, конечно, не в саду. По яркости картина эта была живой иллюстрацией к пьесам Гоголя и Островского (21).
Прим. breviarissimus :
1) Барон Дризен (Остен-Дризен) Николай Васильевич (1858-1935) - мемуарист, театральный деятель, историк театра. Из обрусевшего прусского дворянского рода. В 1886 г. окончил Александровский кадетский корпус. С 1888 по 1890 гг. - в министерстве финансов. С 1898 г. в отставке. Состоял цензором драматических сочинений при главном управлении по делам печати и редактором "Ежегодника императорских театров". Сотрудничал с журналом "Столица и усадьба" (1913-1917), в котором возглавлял раздел "Театр профессиональный и любительский". В 1907 г. участвовал в создании "Старинного театра", нацеленного на "реставрацию театрального прошлого". В эмиграции с 1919 г., похоронен в Париже. Оставил воспоминания о театральной жизни Петербурга конца XIX - нач.ХХ вв.
2) Ошибка мемуариста. Любимого пса имп.Александра II звали Милорд. Сеттер-Гордон - название породы. Из воспоминаний С.К.Маковского, сына известного художника: "... верным детским другом нашим много лет оставался сеттер-гордон, чёрный с жёлтыми подпалинами, породистый и смышлёный, подарок отцу Александра II. У государя был такой же пёс, но постарше, - Милорд, отец нашего гордона. Так назвали и мы своего сеттера, только произносили Милор, по французски. С Милордом у ног написан Константином Егоровичем государь в Ливадии. Портрет поколенный, в гусарской форме."
3) См. предисловие Ю.Пирютко к переизданию воспоминаний А.Лейферта "Балаганы": " ...на просторном Адмиралтейском лугу, после того, как в начале XIX века разобрали крепостные укрепления, начали устраивать народные гулянья на Масленицу. Качели, катальные горы, торговля блинами, пирогами, яблоками, орехами, сбитнем. Развлекали публику уличные актеры: певцы, скоморохи, кукольники. С 1827 года стали строить балаганы, на сцене которых разыгрывали пантомимы с хитроумными эффектами. Основоположником этого жанра был акробат и иллюзионист Леман, вошедший в историю Петербурга страшным пожаром своего балагана на Адмиралтейском лугу, сгоревшего в феврале 1836 года во время спектакля. Погибло тогда 127 зрителей. В 1872 году гулянья перенесли на Царицын луг, а в 1897 году на Семеновский плац, где традиция пресеклась, немного не дотянув до начала следующего столетия. Временные деревянные строения воздвигали к Масленице (Сырной неделе), на время Великого поста балаганы, лавочки и карусели разбирали, а через семь недель, к Святой, возобновляли, опять всего лишь на неделю."
4) В.М.Малафеев (1822-1899), А.П.Лейферт (1849-1912) - одни из крупнейших балаганных антерпренеров Петербурга тех лет. Остались свидетельства, что Малафеев (богатый домовладелец, происходивший из купцов, но страстно любивший театр) в частности, "специализировался" на батальных представлениях - таких как "Куликовская битва, или Князь Димитрий Донской", "Ермак Тимофеевич, покоритель Сибири", "Минин и Пожарский", инсценировки из истории борьбы с Шамилем или из Русско-турецкой войны 1877-1878 гг." (источник). Современники считали его человеком несколько наивным, но тем не менее именно в его балаганах начинали свои творческий путь многие ставшие затем известными актёры, художники-формители и постановщики. Достаточно сказать, что основоположник знаменитой цирковой династии клоун Анатолий Дуров также выступал у Малафеева.
5) Гансвурст (от нем.Hanswurst, буквально - "Ванька-колбаса"), комический персонаж немецкого народного театра.
6) Гиньоль (от франц.Guignol) - комическая кукла, изначально - острый на язык рабочий шёлковой мануфактуры в Лионе, циник и жизнелюб. Создатель куклы - Лоран Мурге (1769-1844).
7) От лат. particulus - частичный, частный. Слово "партикулярный" вошло в русский язык при Петре I и подразумевало штатскую одежду, в отличие от военной, форменной, т.е. не имеющую знаков различия. Применительно же к тексту можно предположить, что автор иронизирует, говоря о "партикулярном" применительно к дамскому туалету. Скорее, имеется в виду вид дамы, отличающийся от простонародного.
8) Институтками именовались воспитанницы закрытых учебных заведений для девочек, где страдалиц (субъективное мнение, но имею право) воспитывали в ухудшенном, гротескном варианте "викторианской морали". См. подборку подобных заведений и их нравов у e-gerontidy по тегу "институты благородных девиц".
9) "Англизировать" лошадь означало искалечить укоротить хвост путём ампутации конца репицы (позвоночного отростка), на британский манер. Англизирование приводит к неестественно жёсткой и высокой постановке хвоста.
10) Большую фотоподборку на тему парадов на Марсовом поле можно посмотреть у humus: "Майские парады войск Петербургского гарнизона на Марсовом поле, 1903-1907 гг."
11) Несмотря на то, что Николай II действительно восстановил традицию пущать пыль в глаза грандиозных военных парадов, сам он последний раз принимал парад в 1904 г. После же 1907 г. шествия войск на Марсовом поле не возобновлялись, а само поле превратилось в пустырь, который вплоть до 1917 г. пустовал (городские власти никак не могли сообразить - что с таким пространством делать).
12) Зачисление автором казачества в "кавказские народности" - весьма распространенная в те времена точка зрения. В дальнейшем она аукнется для казачества многими бедствиями.
13) Абашидзе Семён Кайхосрович (Симон Кайхосров) (1837-?). Православный. Участник Крымской кампании 1853-1856 гг. и Русско-Турецкой войны 1877-78 гг. Вышел в отставку полковником. Из дела Департамента Герольдии Правительствующего Сената о гербе кн.С.Абашидзе-Горленко от 05.04.1885 г. РГИА, ф.1343, оп.49, д.3.: "Высочайшим повелением, от 29 июля 1876 года, штаб-ротмистру князю Симону Кайхосровичу Абашидзе дозволено присоединить к гербу и фамилии своей, герб и фамилию тестя своего майора Семена Давыдовича Горленко и именоваться впредь князем Абашидзе-Горленко, с тем, чтобы соединенная фамилия эта переходила лишь к старшему в роде из его потомков."
14) Великий князь Николай Николаевич Старший (1831-1891) - третий сын Николая I и Александры Фёдоровны, генерал-фельдмаршал (с 16 апреля 1878 г.). Первый владелец Николаевского дворца в Петербурге. Последний в истории кавалер ордена Св. Георгия I степени. Подробную его биографию можно прочитать здесь. Офицерскую Кавалерийскую школу он называл "дорогим своим детищем" и лично руководил занятиями с её учащимися.
15) Имеется в виду Петр Георгиевич Ольденбургский (1812-1881), попечитель Императорского училища правоведения, обладатель бесчисленных титулов и орденов, попечитель всего на свете, главноуправляющий IV Отделением Е.И.В. канцелярии, лидер "партии консерваторов" при дворе. Более известен в истории, однако, его сын, принц Александр Петрович Ольденбургский (1844-1932), генерал-адьютант, сенатор, член Госсовета. Основатель Института Экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге, был дружен с И.П.Павловым. Умер в эмиграции во Франции (см. некролог).
16) В.К. Александра Иосифовна (Саксен-Альтенбургская) (1830-1911), супруга Великого Князя Константина Николаевича. Рекомендую к ознакомлению богато иллюстрированное жизнеописание сей царственной особы у il-ducess.
17) В современном варианте - "моментальная лотерея".
18) Скобелев Михаил Дмитриевич (1843-1882), генерал от инфантерии, герой Русско-Турецкой войны 1877-78 гг. и покоритель Средней Азии, был чрезвычайно популярен в народе и с подозрением воспринимался в аристократических кругах. Художник В.Верещагин (цит. по воспоминаниям А.Жиркевича), "... с восторгом вспоминая о Скобелеве, как боевом генерале и друге своем, ... заметил с циничной откровенностью: - Но как человек это был полнейший м... О том же Скобелеве, несколько минут позднее, он выразился, снисходительно усмехнувшись: "Белый генерал писал немножко безграмотно".
19) Si jeune et si decore (франц.) - приблизительный перевод по смыслу - "Так юн и так осыпан орденами". Эпиграф к картине В.Верещагина "Адъютант". У автором здесь приключилась явная "накладка", память подвела - дело в том, что герой картины в принципе не похож на Скобелева. Более того, на полотне изображен, безо всякого сочувствия, резко и выпукло типаж карьериста на войне. Из уже цитировавшихся воспоминаний Жиркевича: "Когда коснулся я ... поразивших меня своею правдивостью картин его на сюжеты из русско-турецкой войны, Верещагин заметил, что он слишком близко стоял к императору Александру II-му, к великим князьям и ко многим главным деятелям этой драмы, слишком много видел в те дни и перечувствовал для того, чтобы по достоинству оценить всю "мишуру" славы человеческой, а также поведение, аппетиты и вкусы "лукавых царедворцев" и "золотых фазанов" царской свиты, пивших шампанское и объедавшихся на Лукулловских пирах - в то время, когда русский солдат безропотно голодал, мерзнул и умирал. ... Тут же передал он мне, что кое-кто узнал себя на картинах его в отрицательных типах героев войны, а некто Б. даже явился к нему, обиженный, с объяснениями, уверяя, что это с него списал он, Верещагин, военного в картине "Si jeune et si decore". По словам Василия Васильевича, едва удалось ему убедить расходившегося "героя" в том, что написал он "тип", а не портрет - карикатуру..."
20) Духов день - 51-ый день по Пасхе или 1-ый понедельник после Троицы.
21) См. подробности ритуала "выгуливания невест" в Летнем Саду у Е.В.Первушиной в книге "Петербургские женщины". Первушина приводит цитату из Г.Полилова (забытого ныне летописца петербургского купечества), опубликовавшего в своё время "Дневник купеческой девушки", Ю.Е.Полиловой - тетки писателя: "Я скромно опустила глаза и прошла через ворота, где больше всего толпилось мужчин. Медленною лентою двигались вдоль главной аллеи молодые барышни с матерями. Вдоль всей аллеи, по обеим ее сторонам, плотными рядами стояли женихи со свахами. Кого тут не было! И военных, и партикулярных, молодых и старых. В то время как мы, невесты, подвигались одна за одной по аллее, стоящие по сторонам ее мужчины осматривали нас с ног до головы, громко толковали между собою и даже называли нередко ту или другую девицу по имени. Хотя я опустила глаза книзу, но все-таки исподтишка смотрела на женихов."