Разговор с Кристофом Барати
- по случаю я слышала вас в 1996 году на конкурсе в Вене, вам было 16 и вы потрясающе играли до-мажорную фугу Баха из Третьей Сонаты. Я помню это исполнение до сих пор, это одно из ярких воспоминаний. Вы играли выдающимся образом не только по меркам конкурса, но и по меркам скрипичной игры вообще. Вы выиграли тот конкурс?
- нет, я даже не прошел в третий тур. Я был тогда наивным мальчиком, я думал, что достаточно иметь талант и хорошо подготовиться. Я вообще не фанат конкурсов, там у всех свои интересы, далекие от музыки... Теперь думаю, что на конкурсе можно показать себя, заявить о себе, попробовать себя, не больше. Но за это все это нужно дорого заплатить огромным стрессом. Через год я получил второй приз на конкурсе Лонг-Тибо [а через два года - третью премию на конкурсе Королевы Елизаветы в Брюсселе - ред.], и мое самоощущение было восстановлено.
К счастью, я понял тогда, что мне нужно прекратить играть на конкурсах и начать углубленную работу по совершенствованию игры, расширению репертуара. Почти 7 лет я занимался этим, лишь время от времени играя концерты. Я поехал в Париж, где встретил потрясающего музыканта, который стал моим учителем, ментором, коучем, и большим другом, Эдуарда Вульфсона. Мы занимались, к примеру, четыре недели подряд, каждый день по нескольку часов, затем я уезжал домой или на концерт, мы делали перерыв. За год бывало по 4-5 таких четырехнедельных сессии. Это не похоже на стандартное обучение с уроками дважды в неделю, но все, что я знаю и умею на скрипке, - благодаря этому периоду жизни, наполненному занятиями с Вульфсоном. Он очень интересный человек, родился в Риге, впитал в себя много течений, тенденций, много знает, широко мыслит.
После семи лет учебы мне нужно было войти в концертную жизнь, что было очень не просто. Никому ведь не интересно, сколько времени ты думал и занимался. У бизнеса свои законы. Мне очень помог на том этапе менеджмент Будапештского фестивального оркестра, а лет через пять я подписал контракт с крупным английским агентсвом Intermusica
- где вы сегодня живете? Расскажите немного о себе
Я родился в Будапеште, и сегодня продолжаю жить в Будапеште. В начале 80-х мои родители - оркестровые музыканты - получили возможность поработать в Венесуэле. Это был шанс вырваться из соцлагеря. Венесуэла тогда была вполне процветающей страной, в которой любили и ценили музыку. С приходом Густаво Дудамеля эта любовь достигла своего пика. Как жаль, что сегодня Венесуэла находится в таком плохом положении; экономически, политически, культурно сегодня Венесуэла на спаде. А тогда все было по-другому. Я по натуре человек довольно замкнутый, но детство в Венесуэле привнесло в мой характер вольный латиноамериканский дух. Затем я вернулся в Венгрию, чтобы продолжить образование в Академии Ференца Листа, а мои родители и сестра оставались еще в Венесуэле. Это был нелегкий период. Встреча с Эдуардом Вульфсоном и решение заниматься с ним было, наверное, лучшим решением моей жизни.
- вы играете Сонаты и Партиты Баха. Сегодня многие прекрасные музыканты останавливаются в замешательстве перед сочинениями Баха. Как играть Баха, чтобы учесть ожидания публики, быть уместным, актуальным, соответствовать вкусовым и стилистическим стандартам нашего времени?
- я понял вопрос. Для меня принципиально следовать ощущению музыки, быть предельно выразительным, реализовать смыслы и идеи, заложенные в нотном тексте. Ключевым здесь для меня является импровизационное отношение. Репризы не должны быть одинаковыми, это же не сонатная форма. В принципе, эти Сонаты и Партиты ни на что не похожи. Да, Партиты это последовательность танцев, но вряд ли кто-то танцевал под эту музыку. Вообще вряд ли кто-то ее тогда, когда она была написана, исполнял. Это слишком сложно технически, и я не думаю, что в те времена были скрипачи, способные такое сыграть. Это какая-то загадка. Например, почему Бах в Сонатах и Партитах переходит на итальянский язык? Может, он писал их для итальянского скрипача? Мы не знаем, и вряд ли уже узнаем. А в отношении вкуса - на мой взгляд, важны пропорции и соразмерность, в них заключен хороший вкус.
- а как же изучение, исследование, достижения музыкантов - аутентистов, барочников, их инструменты, смычки, штрихи?
- никто не знает, как звучала музыка во времена Баха. Никто. Я видел документальный фильм про то, как пытались реконструировать интонации и манеру произнесения фраз во времена Шекспира. Они в этом фильме опирались на стихотворные строфы, на текст, реплики, театр. Тем не менее, все это не более чем догадки, эксперименты. Точно никому не известно, как это нужно играть или как это играли тогда. Очевидны связи всей дальнейшей музыки с Бахом - от Моцарта и Бетховена до Шопена, Шостаковича и Бартока. Я не могу сказать, что люблю скрипичные Сонаты и Партиты Баха. Они часть меня, часть моего понимания музыки, моего музыкального естества.
- сколько концертов вы даете в год?
- хороший вопрос. С января в этом году я сыграл уже 50 концертов. Обычно я играю 70-80 концертов за сезон. Это много.
- вы хотите играть больше или меньше?
- я бы поставил вопрос по-другому: хотелось бы несколько упорядочить сезон в отношении репертуара. Сегодня у меня в руках 25 концертов с оркестром и примерно столько же сольных программ, включая 6-7 камерных. Я должен все это держать наготове, поскольку постоянно требуется то одно, то другое. В идеале мне хотелось бы оперировать 10-15 программами в сезоне, не больше. Это одна из главных проблем на данном этапе моей карьеры.
- на каком инструменте вы играете?
- "Леди Харсвурд", Страдивари, 1703 год. Принадлежит Обществу Страдивари в Чикаго