Теплый свет.
Говорят, Родину хорошо любить на расстоянии. Наверно, так со мной и происходит. Я живу за ее пределами ровно год и за это время накопилось очень много мелких и не очень сравнений. И, не смотря на весь западноевропейский цивилизованный подход к жизни, в моем сердце побеждает, как ни странно, Родина со всевозможными ее минусами.
Представьте не очень поздний зимний вечер в одном из спальных районов Питера, Москвы, Подмосковья, Челябинской или Ленинградской области (привет вам всем, друзья;)). Я сейчас даже не о снеге, которого мне катастрофически не хватило, не об ощущении морозной свежести. Вот идете вы мимо домов, различных пяти и девятиэтажек и думаете "вот это муравейник, такое количество людей и все в одном сжатом кубике бетона. Не то что отдельный домик где-нибудь там, в Альпах или хижина на Тайском побережье... Мда...", и волей неволей заглядываете в окна на первом, втором или девятом этажах. А там, у кого-то, задернуты плотные шторы и теплый электрический свет почти не проникает наружу, но создает пятно еле заметного теплого оттенка, у кого-то лишь пол-окна скрылись за занавесью, а где-то и вовсе жизнь хозяев видна как на подмостках: старый книжный шкаф, доверху заваленный изданиями иностранной литературы и русскими многотомными классиками, пара-тройка картин на стене напротив, да люстра посередине комнаты. Иной раз видны силуэты бродящих по комнатам хозяев, спорящих, наливающих на кухне чай, выглядывающих в окна... И идете вы дальше к своей хижине, и наступаете на пятна света отброшенные на асфальт лампочками этих многочисленных квартир.
Тут же, в западной Европе, на каждом окне стоят так называемые роллеты, которые опускаются с наступлением темноты и дом превращается в забытый Богом кусок выбеленного камня. Ни вам света из окон, ни признаков жизни, ничего. И только лампочки дневного света, бережно воткнутые в цветочные клумбы освещают вам путь до вашей двери. Не знаю кому как, а по мне так жители этих городов если еще не умерли, так по крайней мере живут в какой-то чужой для меня реальности. И дело тут, на самом деле, вовсе не в роллетах, как вы понимаете, а в том самом теплом свете, который струится от квартир и людей их населяющих.
Представьте не очень поздний зимний вечер в одном из спальных районов Питера, Москвы, Подмосковья, Челябинской или Ленинградской области (привет вам всем, друзья;)). Я сейчас даже не о снеге, которого мне катастрофически не хватило, не об ощущении морозной свежести. Вот идете вы мимо домов, различных пяти и девятиэтажек и думаете "вот это муравейник, такое количество людей и все в одном сжатом кубике бетона. Не то что отдельный домик где-нибудь там, в Альпах или хижина на Тайском побережье... Мда...", и волей неволей заглядываете в окна на первом, втором или девятом этажах. А там, у кого-то, задернуты плотные шторы и теплый электрический свет почти не проникает наружу, но создает пятно еле заметного теплого оттенка, у кого-то лишь пол-окна скрылись за занавесью, а где-то и вовсе жизнь хозяев видна как на подмостках: старый книжный шкаф, доверху заваленный изданиями иностранной литературы и русскими многотомными классиками, пара-тройка картин на стене напротив, да люстра посередине комнаты. Иной раз видны силуэты бродящих по комнатам хозяев, спорящих, наливающих на кухне чай, выглядывающих в окна... И идете вы дальше к своей хижине, и наступаете на пятна света отброшенные на асфальт лампочками этих многочисленных квартир.
Тут же, в западной Европе, на каждом окне стоят так называемые роллеты, которые опускаются с наступлением темноты и дом превращается в забытый Богом кусок выбеленного камня. Ни вам света из окон, ни признаков жизни, ничего. И только лампочки дневного света, бережно воткнутые в цветочные клумбы освещают вам путь до вашей двери. Не знаю кому как, а по мне так жители этих городов если еще не умерли, так по крайней мере живут в какой-то чужой для меня реальности. И дело тут, на самом деле, вовсе не в роллетах, как вы понимаете, а в том самом теплом свете, который струится от квартир и людей их населяющих.