День седьмой. Из режиссёров в прапорщики и обратно
Снимали вечерние лесные сцены (да, опять), надеюсь, это больше не повторится, и мы уже куда-то продвинемся.
Все традиционно опаздывали, я по меньшей мере полчаса стояла, отмахиваясь от обитающих на остановке насекомых. Около 20 часов подъехали Александры в количестве двух штук с палаткой, гитарой и зачем-то алкоголем в багажнике.
К тому моменту, как мы пришли в лес и достали палатку, наступили сумерки. А. написал, что уже на месте, заблудился и чтобы мы разговаривали громче. О. позвонил и сказал, что идёт с остановки. Мы начали орать разные вещи, в основном про Джигурду и СССР. На наши голоса по короткой крутой дороге пришёл О., а вот исполнителя главной роли пришлось вызывать свистом. Выяснилось, что он нас слышал с самого начала, но попасть на нашу сторону не мог, поскольку дорогу ему преграждал ручей. Кажется, именно в этом ручье он в самый первый раз промочил ноги по сценарию три года назад.
В процессе подготовки места выяснилось, что О. за год забыл песню, поэтому пока все остальные занимались установкой палатки, расстановкой брёвен и сбором дров, он учил слова "Листопада" с гитарой Александра и налобным фонариком. Попросила его не слишком подделываться под оригинал, а петь, как обычный человек, что он и исполнял раз за разом, сидя на бревне у импровизированного столика.
- Что это за херня? Туристы такое не поют! - вознегодовал А.
Я объясняю:
- Так в этом и суть! Это артхаус! У меня даже в сценарии написано, что поют песню, мало предназначенную для похода! {Вообще там написано: "поют что-то, не вполне уместное и для гитары мало предназначенное", но выяснилось, что и для гитары в самый раз, и по сюжету - вполне уместно; кто мог подумать, что Союз Композиторов так точно ляжет в модифицированную мной байку и закольцует эту сцену со сценой убийства энтузиаста! - во всяком случае, я не думала об этом, когда выбирала именно эту песню, это произошло скорее подсознательно.}
Наконец палатка поставлена, брёвна тоже, место для костра - передвинуто с расчётом на сидящих людей (и ещё раз передвинуто), костёр разжигается, я пытаюсь объяснить, что надо делать, Александр Второй предлагает О. играть какие-то совершенно посторонние песни. О. с удовольствием работает музыкальным автоматом, но потом спохватывается, что надо учить слова. Изначальное расположение действующих лиц ему не нравится, поэтому я отхожу от раскадровки в моей голове и разрешаю всем поменяться местами, дабы не сидеть в дыму костра. В этой связи обсуждают вейперов: "Я у себя в классе такого не позволяю", - делится Александр Второй. Слово за слово, выясняется, что он работает учителем информатики. Также он постоянно высказывает различные соображения относительно оставленного в машине бухла и вещей, которые необходимо добавить в фильм, поэтому я радуюсь его скорому уходу. Кажется, мне даже в ультимативной форме пришлось заявить, что мы прекращаем цитировать Светлану Баскову и снимаем нормально, и начало получаться - вроде - и правда нормально.
В каком-то перерыве, вызванном моей сменой объектива, А. спросил Александра:
- Ты тоже учитель, что ли?
- Репетитор!
- Куда я попал, один - учитель информатики, другой - музыки, может, тоже в учителя пойти... истории...
В следующий перерыв:
- Ща я флешку сменю...
- На что ты её сменишь? На диск?
Услышав, что у меня с собой две флешки (а также два аккумулятора от телефона, два аккумулятора от фотоаппарата...), Александр высказал своё мнение:
- В армии Изабель была бы прапорщиком!
- Не, прапорщик же всё ворует и продаёт.
- Ну.
«Для увеличения хронометража» фантазировали на камеру о съеденной О. картошке (воспользовавшись его состоянием перманентной импровизации на гитаре).
«Он закурит, глядя на лунууу!» - ближе к полуночи полная луна окончательно и бесповоротно выглянула из-за деревьев и ярко осветила мусорную яму на краю поляны. Мы закончили дублями, повторяющими прошлогодние, и решили расходиться.
- Мы сожжём кеды?
- Нет, я их продам на аукционе.
Все традиционно опаздывали, я по меньшей мере полчаса стояла, отмахиваясь от обитающих на остановке насекомых. Около 20 часов подъехали Александры в количестве двух штук с палаткой, гитарой и зачем-то алкоголем в багажнике.
К тому моменту, как мы пришли в лес и достали палатку, наступили сумерки. А. написал, что уже на месте, заблудился и чтобы мы разговаривали громче. О. позвонил и сказал, что идёт с остановки. Мы начали орать разные вещи, в основном про Джигурду и СССР. На наши голоса по короткой крутой дороге пришёл О., а вот исполнителя главной роли пришлось вызывать свистом. Выяснилось, что он нас слышал с самого начала, но попасть на нашу сторону не мог, поскольку дорогу ему преграждал ручей. Кажется, именно в этом ручье он в самый первый раз промочил ноги по сценарию три года назад.
В процессе подготовки места выяснилось, что О. за год забыл песню, поэтому пока все остальные занимались установкой палатки, расстановкой брёвен и сбором дров, он учил слова "Листопада" с гитарой Александра и налобным фонариком. Попросила его не слишком подделываться под оригинал, а петь, как обычный человек, что он и исполнял раз за разом, сидя на бревне у импровизированного столика.
- Что это за херня? Туристы такое не поют! - вознегодовал А.
Я объясняю:
- Так в этом и суть! Это артхаус! У меня даже в сценарии написано, что поют песню, мало предназначенную для похода! {Вообще там написано: "поют что-то, не вполне уместное и для гитары мало предназначенное", но выяснилось, что и для гитары в самый раз, и по сюжету - вполне уместно; кто мог подумать, что Союз Композиторов так точно ляжет в модифицированную мной байку и закольцует эту сцену со сценой убийства энтузиаста! - во всяком случае, я не думала об этом, когда выбирала именно эту песню, это произошло скорее подсознательно.}
Наконец палатка поставлена, брёвна тоже, место для костра - передвинуто с расчётом на сидящих людей (и ещё раз передвинуто), костёр разжигается, я пытаюсь объяснить, что надо делать, Александр Второй предлагает О. играть какие-то совершенно посторонние песни. О. с удовольствием работает музыкальным автоматом, но потом спохватывается, что надо учить слова. Изначальное расположение действующих лиц ему не нравится, поэтому я отхожу от раскадровки в моей голове и разрешаю всем поменяться местами, дабы не сидеть в дыму костра. В этой связи обсуждают вейперов: "Я у себя в классе такого не позволяю", - делится Александр Второй. Слово за слово, выясняется, что он работает учителем информатики. Также он постоянно высказывает различные соображения относительно оставленного в машине бухла и вещей, которые необходимо добавить в фильм, поэтому я радуюсь его скорому уходу. Кажется, мне даже в ультимативной форме пришлось заявить, что мы прекращаем цитировать Светлану Баскову и снимаем нормально, и начало получаться - вроде - и правда нормально.
В каком-то перерыве, вызванном моей сменой объектива, А. спросил Александра:
- Ты тоже учитель, что ли?
- Репетитор!
- Куда я попал, один - учитель информатики, другой - музыки, может, тоже в учителя пойти... истории...
В следующий перерыв:
- Ща я флешку сменю...
- На что ты её сменишь? На диск?
Услышав, что у меня с собой две флешки (а также два аккумулятора от телефона, два аккумулятора от фотоаппарата...), Александр высказал своё мнение:
- В армии Изабель была бы прапорщиком!
- Не, прапорщик же всё ворует и продаёт.
- Ну.
«Для увеличения хронометража» фантазировали на камеру о съеденной О. картошке (воспользовавшись его состоянием перманентной импровизации на гитаре).
«Он закурит, глядя на лунууу!» - ближе к полуночи полная луна окончательно и бесповоротно выглянула из-за деревьев и ярко осветила мусорную яму на краю поляны. Мы закончили дублями, повторяющими прошлогодние, и решили расходиться.
- Мы сожжём кеды?
- Нет, я их продам на аукционе.