Не моё, но понравилось
Служил как-то в одном танковом полку, что стоял в Зугдиди, капитан...
Вискряк, не Вискряк, Мотузочка, не Мотузочка. Ну, пусть будет
Макогоненко.
Служить в Грузии - и лафа, и беда: в субботу родственники чуть
не силком разбирали всю роту по увольнениям и развозили по домам.
В понедельник всех возвращали, платя за долгое увольнение чачей,
шашлыками, имеретинским, кахетинским, цинандали и мукузани вовсе
не магазинного разлива, овощами, фруктами, зеленью и прочим.
Макогоненко по мере возможности этому безобразию не препятствовал,
людей своих попусту не бил и взводным бить не позволял, любил шутку,
в общем, был душа человек. Очень его за это любили.
Все солдаты в роте были грузины. Только один - наполовину грузин,
наполовину русский (то есть и грузинам - не грузин, и русским не русский).
Был он, по слухам, сыном машинистки самого товарища Амвросия Эдуардовича Ш.
Ну а отец - сами понимаете кто.
И разболелся как-то у этого солдатика зуб. Ходит он по расположению
и от боли воет. А к зубному идти боится. Уж чуть не пинками его в санчасть
гнали - не идет.
А Макогоненке в тот день комбат пистонов навставлял. Тот пришел под
впечатлением, а на него солдат с воплем: мол, зуб болит. Макогоненко
выбрал парочку сержантов покрепче, и говорит:
- Берите его, хлопцы, и шоб живой или мертвый, а к обеду был здоровый!
Сказано - сделано. Потащили сержанты парня, через десять минут
возвращаются - у обоих морды в кровь разбиты. Так и так, говорят, довели,
в кресло посадили, а как врач бормашину включил - солдатик его ногой
по яйцам и бежать. Ну мы, мол, его ловить, а он на нас, как зверь!
А потом в сторону котельной побежал.
Делать нечего: послал Макогоненко людей в котельную. Теперь уже человек
пять. Возвращаются и эти побитые. А один так и покусанный. За бойлер,
говорят, забился. Ничем его, заразу, не выковырять.
Встал тут Макогоненко, собрал всех сержантов, какие были и пошел сам
страдальца добывать. Пока вытаскивали, содатик капитану палец чуть
не откусил.
Ну принесли солдата в санчасть. А стоматолог почитай неживой лежит.
Я, говорит, из Джамбула родом. Били меня по яйцам, и не раз. Но вот
так - еще никогда. Зуб ему рвать не могу - убью.
Психанул тут Макогоненко.
- В каптерку бисова сына, - кричит.
В каптерке разложили парня на столе, человек восемь его за руки
и за ноги держали. Макогоненко ему стакан спирта разведенного в пасть
влил, потом помыл в остатках спирта плоскогубцы, уточнил, какой зуб болит.
Ну и вырвал его легким движением руки. Малому сразу полегчало.
Парнишка этот потом капитана отблагодарил - матери нажаловался. Правда,
солдатики (даром что пословица есть: куда солдата ни целуй - всюду жопа)
своего ротного в обиду не дали. Как комиссия из ЦК компартии Грузии
подвалила, они все в один голос: "Камандыр роты хароши, он все врет!"
И ни слова больше!
Только это капитана и спасло. Так что вы, ребята, любите солдатика
своего. Глядишь - в спину и не выстрелит.
Вискряк, не Вискряк, Мотузочка, не Мотузочка. Ну, пусть будет
Макогоненко.
Служить в Грузии - и лафа, и беда: в субботу родственники чуть
не силком разбирали всю роту по увольнениям и развозили по домам.
В понедельник всех возвращали, платя за долгое увольнение чачей,
шашлыками, имеретинским, кахетинским, цинандали и мукузани вовсе
не магазинного разлива, овощами, фруктами, зеленью и прочим.
Макогоненко по мере возможности этому безобразию не препятствовал,
людей своих попусту не бил и взводным бить не позволял, любил шутку,
в общем, был душа человек. Очень его за это любили.
Все солдаты в роте были грузины. Только один - наполовину грузин,
наполовину русский (то есть и грузинам - не грузин, и русским не русский).
Был он, по слухам, сыном машинистки самого товарища Амвросия Эдуардовича Ш.
Ну а отец - сами понимаете кто.
И разболелся как-то у этого солдатика зуб. Ходит он по расположению
и от боли воет. А к зубному идти боится. Уж чуть не пинками его в санчасть
гнали - не идет.
А Макогоненке в тот день комбат пистонов навставлял. Тот пришел под
впечатлением, а на него солдат с воплем: мол, зуб болит. Макогоненко
выбрал парочку сержантов покрепче, и говорит:
- Берите его, хлопцы, и шоб живой или мертвый, а к обеду был здоровый!
Сказано - сделано. Потащили сержанты парня, через десять минут
возвращаются - у обоих морды в кровь разбиты. Так и так, говорят, довели,
в кресло посадили, а как врач бормашину включил - солдатик его ногой
по яйцам и бежать. Ну мы, мол, его ловить, а он на нас, как зверь!
А потом в сторону котельной побежал.
Делать нечего: послал Макогоненко людей в котельную. Теперь уже человек
пять. Возвращаются и эти побитые. А один так и покусанный. За бойлер,
говорят, забился. Ничем его, заразу, не выковырять.
Встал тут Макогоненко, собрал всех сержантов, какие были и пошел сам
страдальца добывать. Пока вытаскивали, содатик капитану палец чуть
не откусил.
Ну принесли солдата в санчасть. А стоматолог почитай неживой лежит.
Я, говорит, из Джамбула родом. Били меня по яйцам, и не раз. Но вот
так - еще никогда. Зуб ему рвать не могу - убью.
Психанул тут Макогоненко.
- В каптерку бисова сына, - кричит.
В каптерке разложили парня на столе, человек восемь его за руки
и за ноги держали. Макогоненко ему стакан спирта разведенного в пасть
влил, потом помыл в остатках спирта плоскогубцы, уточнил, какой зуб болит.
Ну и вырвал его легким движением руки. Малому сразу полегчало.
Парнишка этот потом капитана отблагодарил - матери нажаловался. Правда,
солдатики (даром что пословица есть: куда солдата ни целуй - всюду жопа)
своего ротного в обиду не дали. Как комиссия из ЦК компартии Грузии
подвалила, они все в один голос: "Камандыр роты хароши, он все врет!"
И ни слова больше!
Только это капитана и спасло. Так что вы, ребята, любите солдатика
своего. Глядишь - в спину и не выстрелит.