Sone
События основаны
на реальном сне.
Нехотя и лениво бреду под белым небом по серому асфальту, еле-еле волочу ноги под невидимым палящим солнцем, размягчающим асфальт и закаляющим небо. Как сталь. Должно быть оно белое, как раскалённая сталь. Мне так невмоготу тащить культи, что я бы и лёг здесь, но мне даже лень представить распластавшегося себя. Что я вообще здесь делаю?
Когда, интересно, в последний раз задавался практически гамлетовским вопросом: если быть, то, что делать? Солнце нещадно разящее, палящее, белое, плоское и думать нет сил, в черепе сухо и скребёт. Посмотрел вперёд и увидел то, что позади, оглянулся и узрел, что будет впереди, всё также плетусь-заплетаюсь, спотыкаюсь. Что же я здесь забыл сделать? Хватит, иначе лягу на горячий асфальт и расплавлюсь, наполовину испаряясь, на другую впитываясь.
Наткнулся и уже идти не могу, человек впереди меня слегка подался вперёд, от чего я за ним увязался и снова наткнулся на его спину, а он ничего, стоит себе. Поднимаю глаза, там другой, в сером, как холодная сталь, что ещё не раскалена до бела на небе. Волосы клочками по краям головы-тарелки топорщатся, лысины редкой паутинкой прикрыта, глаза бледно-зелёные слегка навыкате, красные глазные яблоки. Красные грязные яблоки недалеко от яблони гниют. Как давно этот Гамлет не задавал вопроса? Стоит в сером твидовом костюме на два размера больше или может давно стоит, солнце над ним не сжалилось. Сутулится и горбатым голосом говорит:
- Нужны люди-ночи, люди-дыры, люди-края. Нужны для работ. Пусть не приходят люди-пыль, люди-пустота.
Я бы пошёл, если бы знал наверняка, что не пыль или пустота. Пошёл бы работать, чтобы не волочиться за своими ногами. И все остальные, что стояли и слушали, согласно закивали, они тоже хотели, но не знали. Человек в сером, спустив руки, как плетни снова прогорбил:
- Кто хочет работать, идите к Клаве, она вас и определит.
Все знали насильницу-рецидивистку, знали, что беглая и где её искать, к ней поплелись все эти люди-кто-то.
***
Когда я очнулся, то небо слегка остыло, посинело, как труп, пятнами вдалеке виднелись облака, солнце-убийца пряталось, не оставив следов. Лежал на больничной койке, где-то рядом ходила Клава. Беловолосая, пухлогубая, большегрудая, синеглазая насильница-рецидивистка Клава, кофта цвета увядающего цикламена противно натянулась, так и хотелось сорвать этот цветок, а потом мять его в руках, мять грубо и жадно. Клава двигалась от пустой койке к койке, потом прошла к столам напротив окон, встала, слегка расставив ноги и пропуская между них закатный свет. Белая юбка растянулась и истончала, так, что я видел прилипшие трусы. Руку бы засунуть вместо света.
Мясо. Кусок, нет, даже шмат сырого мяса.
Рецидивистка медленно повернула ко мне лицо, на которое падали грязные от пота волосы.
- Кто у нас тут?
Затем начала поворачивать тело и стала приближаться ко мне, нависая цикламенами. Грубо взяла за лицо и, вертя под разными углами, внимательно разглядела.
- Кто же у нас тут? Хм. Человек-ночь. Человек-боль. Человек-красное. Больше принимай винноцветных.
Пухлые губы растянула на лице, обнажив ряд белых и здоровых, как у лошади, зубов. Сильнее сжала пальцами-жердями моё лицо и оттолкнула от себя, от чего я чуть было не потерял сознание, но глаза на минуту прикрыл. Тут то она меня и изнасиловала. После чего я уснул или наоборот, проснулся.