Парк лишних слонов
Много веков цейлонский слон приносил человеку пользу, и вдруг… на смену ему пришел железный конь - трактор. Пардон, не конь - железный слон, конечно. При жизни одного слоновьего поколения (а живет слон долго) машины стали успешно выполнять его функции, и слоны стали не нужны. Часть слоновьего поголовья разъехалась по зоопаркам мира, остальным отказали в эмиграции и оставили в национальных парках Шри Ланки, но и там все слоны не поместились. А за пределами нацпарков слонам тоже делать нечего - там уже не их вотчина: или чайные плантации, или пляжи, или города, или слишком крутые для слонов горы. В нарушение всех шахматных правил ланкийскому слону объявили шах. В стране назрел слонографический кризис.
К счастью, до мата не дошло. Азиатский слон - животное спокойное, добродушное и очень привлекательное для людей всех возрастов (детей особенно). По большому счету, слону без разницы, что он будет таскать на своей могучей спине - сельскохозяйственные грузы или довольных туристов. Слон не разбирается в особенностях темперамента и не делает различий между бревнами и туристами, да и вообще ему, по большому счету, все равно, что творится у него за ушами. А остальные звери слонов боятся куда меньше, чем джипов, и потому слоновье сафари - вещь взаимовыгодная и для слонов, и для гостей с фотоаппаратами. Запах, конечно, в «салоне» на спине слона чуть похуже, чем в машине, только что покинувшей автосалон, но сравним с вонью в салоне старых «Жигулей» или дизельного старикашки с четырьмя ведущими колесами. В обоих случаях виноват выхлоп, попадающий в салон, но в случае слона ремонт выхлопной системы невозможен, а потому к этому досадному обстоятельству приходится привыкать.
Когда человек прибрал к рукам все слоновьи угодья на острове, в природе часто стали попадаться осиротевшие слоны, в основном брошенные матерями слонята. Они в полном смысле слова слонялись по острову, поедая и вытаптывая посаженные человеком плантации, и с ними тоже надо было что-то решать. Сорок лет назад слонят стали собирать в слоновьи приюты, главный из которых после нескольких перекочевок остановился у городка Пиннавела, на берегу реки Маха Ойя.
Приют в Пиннавеле - туристическая достопримечательность общеланкийского масштаба. Сюда едут и с курортов, и из древних столиц, и редкий турист, путешествующий по всему острову, оставит Пиннавелу за бортом своего маршрута. За две тысячи рупий (около $15) здесь можно вволю пообщаться с ушастыми исполинами, погладить их, понаблюдать за забавными крохотными слонятами, покрытыми младенческим пушком (крайне жестким, правда). Техника безопасности при общении со слонами проста и понятна: не стоять поперек дороги, не хватать за хобот, уши и хвост и вообще вести себя прилично. Слон (на всякий случай уточню еще раз: азиатский слон) - животное мирное, на человека не нападает. Но и фамильярностей не терпит: даже маленький слоненок, если его обижают, в состоянии дать зарвавшемуся гомосапиенсу отпор. Нападать тоже не будет - просто махнет ногой или резко попятится, и этого хватит, чтобы свалить с ног любого.
Вообще понятие «слоненок» весьма условно. Мама кормит своих отпрысков молоком до пятилетнего возраста; в ее понимании слон пяти лет от роду - все еще малыш, для нас же - это преизрядный слоняра. Очень забавно наблюдать, как такой недоросль просительно открывает громадную пасть в ожидании бутылочки молочка. «Бутылочка» вмещает литра четыре, и исчезает она в недрах слоненковой туши секунды за две, не больше. Покормить юного слоняру за небольшую плату может каждый - это не необходимость (с молоком у слоних в Пиннавеле проблем нет), а дополнительный туристический аттракцион.
Слон поглощает чудовищное в нашем понимании количество пищи. Травоядному гиганту в день требуется порядка 70 кг всякой зеленой массы - пальмовых листьев и прочего силоса. Пища эта в основном колючая, разлапистая и для еды еле пригодная - слон ужасно морщится, когда ест свой дневной паек из жестких пальмовых вееров. Морщится для того, чтобы острый конец пальмового листа не вонзился ему в глаз, но со стороны это смотрится так, что лишенный чувства юмора борец за права слонов еще забьет, чего доброго, тревогу по поводу негуманного обращения. Понятно, что на небольшой площади, которую занимает слоновий парк, растительной биомассы на все стадо не хватит - корм для слонов надо где-то добывать и откуда-то привозить. Шри-Ланка - страна небогатая, поэтому альтруистическое пожизненное содержание слонов позволить себе не может. Вот как раз на корм и уход за слонами и идут те деньги, которые взимают за вход в приют. Бендеровской предприимчивости вообще в жителях острова немного, да и приют - такое заведение, которое не ставило целью получение прибыли изначально.
Зато возле приюта кормится много коммерческих прихвостней - отели, частные гиды, маленькие конторы, предлагающие купание со слонами, наблюдение за ними, прогулки верхом на слонах и тому подобные развлечения. С одним из таких прихвостней (забыл, как его зовут, да и неважно это) мы познакомились, когда искали вход в приют. Это не такой легкий квест, как могло бы показаться с учетом того, что все в Пиннавеле вращается вокруг этой достопримечательности. Ориентироваться по надписям Elephant Orphanage трудно - так может называться и сам приют, и отель возле него, и туристический информационный центр, и магазин, и еще много разных паразитирующих заведений. Ориентироваться же по слонам - казалось бы, хорошая идея, но и она с треском провалилась. Слоны здесь есть как «детдомовские», так и приватные. Закон не запрещает жителю Шри Ланки иметь слона, лишь бы у него достало времени и средств его прокормить. А потому все слоновладельцы, и исконные, и приобретшие недавно этот особо крупный толстокожий скот с целью наживы, тянутся туда, где на услуги слонов спрос особенно велик. То есть сюда, к приюту. Например, на слонах из приюта кататься нельзя, а на частных - пожалуйста, выбирайте любого. Хотите искупаться со слоном? Тоже не проблема. Любой каприз за ваши деньги…
Все наши попытки узнать, где находится главный вход, натыкались на непонимание коммерсантов «от хобота».
- Вы хотите пообщаться со слонами? Так пожалуйста, вот у нас тут двое стоят…
- Вы хотите покататься на слонах? Тогда вам в приют идти не стоит, там это не разрешено! Зато я вас - эх, прокачу!
- Вам нужно искупаться со слонами? Так это не в приюте, это здесь, у меня! Тут и речка ближе, и слон у меня крупнее…
Наконец, один оборотистый малый впечатлился моими визитками и тут же то ли взял над нами шефство, то ли взял нас в оборот. У него не было своего слона, он был гидом, охотящимся за доверчивыми иностранцами в надежде заработать, но в нашей ситуации оказался очень полезен. Гид смело и нахально расталкивал очереди, крича «Ви-Ай-Пи!!!», заискивающе улыбался и вообще был одним из самых неприятных образчиков местных жителей (впрочем, по сравнению со своими коллегами из других стран наш гид был образцом добропорядочности). За пределами туристических мест в Ланке пока такие невозможны, но массовый турист испортит за несколько лет кого угодно, даже ланкийца.
Кому и кого показывал гид за те полтора или два часа, что мы провели в его обществе, мы так и не поняли. То ли нам показывал слонов, отели и фабрики по производству бумаги особого сорта (об этом чуть ниже), то ли владельцам этих отелей и фабрик показывал нас, заморских журналистов, и принимал всякие выгодные для него позы на нашем фоне. При этом он безостановочно нес какую-то чепуху, размахивал руками и путался под ногами. Отделавшись от него к вечеру, мы испытали немалое облегчение.
Главное слоновье шоу Пиннавелы - это проводимое дважды в день купание серых великанов с выцветшими хоботами. Такая недостаточная пигментация самого важного слоновьего органа (а часто еще и ушей) - вовсе не результат инбридинга или тяжкой жизни в неволе, а всего лишь особенность цейлонского подвида азиатского слона. Если вы встретите слона с рыжими пятнами на лбу, хоботе и ушах в Таиланде или других странах Юго-Восточной Азии, не спешите огорчаться - этот слон абсолютно здоров. Просто его предки родом с Ланки.
Слонов в Пиннавеле не дрессируют, трюков и всяких штук они не показывают, просто живут своей довольно скучной жизнью. К людям они давно привыкли, смирились с ними и на присутствие туристов не реагируют никак. Не боятся, не проявляют агрессии, но и не слишком деликатничают. Любое другое животное, если оно настроено неагрессивно, сторонится человека. Кроме слона. Если слон куда-то идет, он понимает, что главный здесь, да и во всем животном мире - именно он, и на копошащихся у его ног людишек обращает не больше внимания, чем мы на стайку голубей, судорожно набивающих свои клювы останками булки, валяющейся на асфальте. Вам придет в голову обходить голубей? Скорее всего, нет. Зачем, они же сами улетят… Теперь вы знаете, какие эмоции испытывают в отношении человека слоны из Пиннавелы. И на дороге у них, особенно на слоновьей променаде, ведущей из питомника к реке, лучше не стоять - они перед такими незначительными препятствиями, как человек, останавливаются не всегда. Прут, как слоны, честное слово…
Лучший из отелей, в который нас затащил упомянутый тип, называется Elephant Bay, с его ресторанной террасы, да и из большинства номеров открывается великолепный вид на слоновью купальню в реке, куда животные, неторопливо помахивая хоботом, отправляются дважды в день - с 10 до 12 часов и с 14 до 16. Эти часы гостям всех отелей в Пиннавеле надо бы хорошо запомнить: путь слонов из питомника на реку проходит по центральной улице «курорта», которая и является слоновьей променадой. Поэтому постояльцы любого отеля должны постоянно держать в голове, что четырежды в день немалое стадо трех-, четырех-, а то и пятиметровых животных устраивает здесь свою слоновью демонстрацию. Улочка эта узкая, и увидев (вернее, сначала учуяв, потом услышав и лишь затем увидев) приближающееся стадо слонов, готовьте себе пути к отступлению. Можно заскочить в любую дверь, спрятаться за колонной или, еще лучше, заблаговременно занять столик на веранде одного из стоящих на улице маленьких ресторанчиков. В этом случае слоны продефилируют перед вами во всей красе, но не заказывайте слишком сытную трапезу - амбре, оставляемое стадом слонов, вероятнее всего, отобьет у вас аппетит.
И вот слоны идут купаться! Дозорные погонщики, идущие в авангарде, наводят порядок, словно гаишники перед проездом президентского кортежа: машут палками, кричат и разгоняют толпящихся вдоль дороги туристов по безопасным углам. Слоны идут медленно и величаво, преисполнившись сознанием своего физического и морального превосходства над человеком. Проследовав до конца променады, они спускаются в речку, мотают головами, обалдело топчутся на месте, поводят извивающимися хоботами и негромко трубят. Малышня нетерпеливо лезет купаться, старшие смотрят на них с неодобрением и ждут команды погонщиков. По реке начинают вальяжно плыть громадные куски желто-зеленой биомассы, которую молодняк внимательно исследует за отсутствием другого применения своему пытливому подростковому уму. Самые маленькие, которым еще не интересен дедуктивный метод, позволяющий определить по запаху, что из какого слона вышло, радостно качаются в глубоких бочажках между камнями, временами погружаясь в воду полностью, потом появляются на поверхности и отчаянно фыркают. Ничего, со временем они поймут, что кончик хобота лучше оставлять над водой…
Взрослые слоны целиком в реку не погружаются, да и нереально это - река мелкая. Вместо этого они принимают душ, очень умело пользуясь душевыми приспособлениями, которые разработала для них сама природа. Погонщики и сотрудники приюта помогают им в этом нелегком деле, орудуя длинными швабрами, которыми моют витрины и зеркальные стены небоскребов. Слоны принимают эту помощь в отправлении водных процедур с царственным величием, они даже стараются не попасть на погонщиков при отправлении других потребностей. А погонщики грустно вздыхают, провожая взглядами уплывающие вниз по течению куски ценного сырья. Слоновий помет - не такая уж бесполезная вещь, как может сначала показаться. Потому его на улицах Пиннавелы и нет - он собирается и идет в производство.
Слоны, как я уже говорил, поглощают огромное количество плохо усваиваемой растительной пищи. Из семидесяти килограммов съедаемого слоном усваивается от силы пять, все остальное с пугающей регулярностью появляется с обратного конца слона, и это тоже нужно куда-то девать. Дополнительные расходы? А вот и нет. Сотрудники парка умудрились превратить слоновьи отходы в источник доходов. В Пиннавеле работает самая известная в Ланке фабрика по изготовлению всевозможных канцтоваров из слоновьего навоза. Сырье-то отличное! Бумагу делают из целлюлозы, а в навозе слонов как раз целлюлоза и преобладает. Всю технологию бумажного производства на фабрике вам покажут, если захотите, хотя и не с первой стадии, а со второй. Но первая так плохо пахнет, что ее и правда лучше пропустить (тем более эту стадию мы видели на реке), зато дальше становится интересно: окраска, промывка, раскатка, формовка и - оппаньки! - перед вами грязно-белый лист грубой бумаги, напоминающий одновременно плохую обойную и лучшую дизайнерскую. Из такой бумаги можно сделать блокнот, фотоальбом, плафон для люстры, визитку директора… Нет, я не шучу. Плафоны люстр в номерах отеля Elephant Bay и большинство визиток, которыми вас здесь одарят представители больших и мелких компаний, имеющих отношение к слоновьим делам, сделаны из одного и того же материала. Так что слоненка, увлеченно нюхавшего проплывающие мимо него по реке куски сырья, вполне можно считать технологом первого уровня…
Все эти изделия и сувениры в Пиннавеле можно купить в одном из многих специализированных магазинов, причем за весьма солидные по ланкийским меркам деньги. И функционально и эстетически (а тем более по своей внутренней сущности) все эти изделия - дерьмо, но зато какая память! А приюту Пиннавела - дополнительные деньги, которые все равно будут потрачены на слонов. Круговорот дерьма в природе, о котором мечтал один из героев Владимира Войновича, в Ланке успешно реализован, и эту диаграмму вы увидите в любом из магазинов или центров слоновьего кала. Циркуляция ценного продукта показана очень наглядно и достаточно деликатно, без грубых и откровенных слов. Примерно так:
Мы делаем бумагу --> Из бумаги производится множество красивых и полезных вещей --> Они стоят дорого, но вся прибыль от продажи идет в приют --> Мы покупаем для слонов еду и лекарства --> В результате имеем здоровых и упитанных слонов --> Благодарные слоны увеличивают поставки сырья для целлюлозно-бумажной промышленности --> Мы делаем бумагу
Вот. Круг замкнулся. Как говорил в свое время Полиграф Полиграфович: «Ну что я, не понимаю, что ли? Слоны - животные полезные…»
Теперь, после того как мы детально ознакомились со всеми этапами околослоновьего окружения и бумажного производства, стоило пройти в апартаменты этих гигантов, то есть, собственно, в приют. Гид покорно кивнул, привел нас на территорию, а там заартачился, требуя вознаграждения в тысячу рупий за свои гид-отные услуги. Был бы он приятным человеком, каким оказался несколькими днями позже другой цейлонский гид, мы бы не пожалели и большей суммы, но поскольку он таскал нас не только по интересным для нас, но и по интересным для него в нашем сопровождении местам, то вместо денег он получил лишь заверения в том, что наши усилия по продвижению слоновьего приюта в Пиннавеле стоят неизмеримо дороже, тем более что мы его не нанимали, а он сам с деланной радостью предложил нам свою помощь. Тут гид обиделся и выдвинул крайне неожиданное и забавное условие из серии «с паршивой овцы хоть шерсти клок», а именно потребовал сфотографировать меня вместе с ним, как будто это меня к чему-нибудь обязывало. Удостоверившись, что на фотографии он получился, несносный гид скроил противную мину и отчалил восвояси. Вот, полюбуйтесь на этот образчик коммерциализированного ланкийца:
А на территории приюта освежившиеся купанием слоны занимались вторым из двух важнейших дел, занимающих все их свободное время. Они кушали. Хоть температура в Ланке и близка к слоновьей, на обогрев этих громадных организмов с хоботом требуется все еще очень много калорий, которые растительная пища может предложить в довольно скромном количестве. Потому объем пищи, поглощаемой любыми травоядными относительно своей массы, огромен. Вспомните, чем занимается с утра до вечера обычная домашняя корова, например. С учетом же размеров самого слона этот объем вообще потихоньку стремится к бесконечности.
Помню, читал я в юношестве книгу Александра Кондратова, в которой этот известный популяризатор науки всерьез просчитывал шансы травоядных динозавров дожить до нашего времени в укромных дебрях Центральной Африки (сообщения подобного рода оттуда периодически поступают). И, к разочарованию охваченного экспедиционным пылом юного читателя, автор уверенно утверждал, что шанс этот нулевой, ибо слон поглощает огромное количество пищи, динозавр весит столько же, сколько двадцать слонов, для поддержания популяции нужно не два, а несколько десятков животных как минимум, и они сожрали бы все африканские леса давным-давно. Единственное, чего не учел Кондратов, это тот факт, что динозавр - существо холоднокровное, в теплом климате вообще не требующее источника внутреннего обогрева, а потому ест он примерно столько же, сколько и слон, а не в двадцать раз больше. Конечно, это ненамного увеличивает шанс жителей Африки встретиться утром с динозавром, я все это пишу исключительно ради научной справедливости…
Слоны старались вовсю. Если кто и достоин в Ланке звания и золотой звезды «Герой Социалистического Труда», так это обычный пиннавельский слон, ибо трудится он на благо процветания бумажной промышленности своего приюта, отдавая на этой работе всего себя. Вы бы видели, с какими нечеловеческими (пардон!) усилиями слон поглощает положенный ему дневной рацион! Пальмовые веера, лежавшие перед каждым из больших слонов - субстанция на редкость жесткая и даже колючая, но, наверное, именно эта волокнистая биомасса - та самая «руда», которая потом, после «переплавки», позволит достичь оптимальной жесткости и красивой текстуры директорских визиток и гостиничных люстр.
На слона было откровенно жалко смотреть. Пытаясь затолкать хоботом себе в рот это исчадие зеленого ада, нипочем не желавшее не только ломаться, но и сгибаться, коловшее слона в зоне от хобота до ушей и норовившее проткнуть ему оба глаза одновременно, слон дико щурился, на морде его застыло брезгливо-страдальческое выражение, словно у попавшего в вытрезвитель кронпринца, а из глаз текли целые потоки слез. Только прожевав длиннющий пальмовый лист, сгодившийся бы для кровельных работ, слон с опаской открыл глаз, тяжело вздохнул и потянулся хоботом за следующим зеленым кошмаром. Да уж, незавидна доля этих большеухих серых тружеников Пиннавелы… Странно, что они, постоянно пребывая в условиях такого жесточайшего стресса, не озлобились против пичкающих их этой колючей гадостью людей, а продолжают стоически выполнять свои обязанности.
Хоть самые крупные слоны и прикованы за ногу цепью к гарантированно неподвижным деталям ландшафта вроде камней или толстой железной ограды, эти меры безопасности - вещь лишняя. Маловероятно, чтобы цейлонский слон поднял свой линялый рыжий хобот на человека. Мелкие конфликты иногда случаются, но виноват в них всегда человек, не слон. Например, отдельным представителям нашего биологического вида порой бывает невтерпеж поставить над слонами небольшой эксперимент по изучению их поведения в дурацкой ситуации. С этими исследовательскими целями туристы дергают и таскают слонов (на всякий случай небольших) за хвосты, уши и другие неосторожно подставленные части слоновьего организма. Почуяв насилие, слон принимает оборонные меры. У этих исполинов такие меры сводятся к отмахиванию головой или пиханию боком, но даже такие несложные оборонительные приемы дают прекрасный эффект с учетом массы слона и даже слоненка. На моих глазах один провокатор, идиотски хихикая, потянул маленького слоненка за ухо. Слоненок обиженно и коротко протрубил и тряхнул головой. «Исследователя» он при этом стряхнул метра на три, где тот сел на пятую точку и начал очумело вращать головой, продолжая глупо хихикать, но уже в другой тональности. Никакого продолжения атаки слоненок не предпринял - его задачей было избавиться от назойливого человека, а не причинить ему вред. Тем временем другой слоненок шел куда-то по своим делам, но натолкнулся на стоявшую спиной девушку, как раз изготовившуюся сделать с помощью мобильного телефона бессмертный и обреченный на многовековую славу кадр, который должен был увековечить ее подругу в легкомысленной позе на фоне слонов. Слоненок, натолкнувшийся на застывшее посреди дороги препятствие, остановился, немного подумал, засопел, упрямо нагнул голову и снес барышню с дороги подобно бульдозеру. И вот тут уже шедевральный кадр мог бы сделать я, если бы держал камеру наготове, потому что две юных блондинки непонятной нацпринадлежности слились в единый клубок, из которого в ритме замедленной съемки куда-то вбок летел мобильный телефон… Слоненок, к чести его будь сказано, нимало не злорадствовал, увидев причиненный эффект, а просто пошел дальше. Зато окружающие злорадствовали вполне явно, причем в этом конфликте явно принимали сторону слоненка, так что юным девам ничего не оставалось, кроме как распутаться друг от друга, гордо вздернуть подбородки и с чувством собственного достоинства проследовать подальше от невежественных слонят, не умеющих ценить женскую красоту и позволяющих себе такие бескультурные выходки.
Последний аттракцион, который мы посетили в слоновьем приюте - это кормление слонят. В небольшом загончике неподалеку от главного входа суетились и шалили два совсем маленьких крохи. Маленьких, естественно, по возрасту, а не по размеру, потому что каждый из них был размером с пони. Но было им от роду максимум несколько недель. Мы думали, что аттракцион «кормление слонят» состоится именно с их участием, но оказавшийся поблизости сотрудник приюта объяснил, что этих несмышленышей уже кормили, а теперь будут кормить слонят не младенческого, а детсадовского возраста.
Малыши были, в отличие от взрослых слонов и даже подростков, покрыты симпатичнейшим младенческим пушком. Взрослые слоны почти полностью утрачивают волосяной покров, остающийся лишь редкой щетиной, а шевелюры малышей можно было даже расчесывать на пробор. Причем, что характерно, на макушке они были брюнетами, а снизу почему-то имели рыжую бороду, как у ирландского боцмана из морских романов. Пушистиков очень-очень хотелось погладить. Почему-то казалось, что их шерстка должна быть очень мягкой и приятной на ощупь, как у колли или золотистого ретривера. Улучив момент, когда игравшиеся слонята оказались у самой ограды, я протянул руку и погладил одного из них по спине. Одна-а-ако… Из этой «мягкой младенческой шерстки» вполне можно было бы делать сторожок для удочки или струну для бас-гитары, а ощущение было таким, словно я погладил новогоднюю елку. Да еще слоненок наорал на меня благим матом: не трогай, мол, маленьких. Голос у слоненка, несмотря на его совсем юный возраст, под стать «младенческому пушку», и такой оглушительный басистый рев сделал бы честь самому крупному тепловозу Шри Ланки. Тут мы окончательно убедились в том, что главного цейлонского зверя не только за уши не тягать не стоит, но и вообще лучше не трогать. Цейлонские цари зверей фамильярностей не любят.
В это время немного в стороне послышалось явное туристическое оживление. Действо «кормление слонят» началось.
Слонятами, впрочем, назвать тех здоровенных зверюг, которые пришли подкрепиться молочком, могли только служители приюта, помнившие их с тех времен, когда они еще носили свои черно-рыжие младенческие пуховики. Теперь это были уже вполне сформировавшиеся слоны, возраст которых выдавал только озорной блеск глаз и то, как они жалобно открывали беззубую пасть, выклянчивая свою порцию еды.
В природе слонихи кормят своих отпрысков до пятилетнего возраста, и тот громадный недоросль, который подлежал кормлению, был как раз четырех лет от роду. У него уже даже пробивались бивни (наверное, только это и мешает слонихам кормить своих детей до достижения пенсионного возраста). Слоненок открыл ярко-розовую пасть, закатал вверх хобот и зажмурил глаза. Причем зажмурил не обреченно и мучительно, как его старший коллега, мужественно боровшийся с пальмовой ветвью далеко не Каннского кинофестиваля, а зажмурил блаженно и предвкушающе. Теперь было отчетливо видно, что это, несмотря на его габариты, все еще сущий ребенок.
Усатый служитель затолкал слоненку в рот двухлитровую стеклянную бутыль, увенчанную соской устрашающих размеров, затем в воздухе раздался громкий чмок, очень сильно похожий на тот звук, что издает недавно прочищенная ванна, всасывающая остатки воды, и пустая бутылка была вытащена из слоненка. На все про все ему потребовалось ровно полторы секунды. Сглотнув, слоненок снова закатал хобот, зажмурился и открыл рот, дрожа от нетерпения. За следующую минуту в той же прорве и с тем же звуком исчезло еще несколько бутылок молока, причем последнюю скормил не служитель, а какой-то турист, купивший это право за незначительную сумму, значившуюся в прейскуранте. После этого слоненок был изгнан, хотя он и продолжал закатывать хобот, открывать рот, жмуриться и даже оскорбленно гудел. Его место занял другой такой же великовозрастный недоросль, а мы начали собираться в дальнейший путь.
…Солнце с привычной стремительностью падало за горизонт. Маленький слоненочек в три человеческих роста жалобно ухал, выпрашивая у сотрудника еще молочка, огромный слон отчаянно морщился с пальмовой веткой во рту, а суетливый служитель спешил убрать за другим гигантом большую порцию сырья для бумажной фабрики. В лучах заходящего солнца пух на слоновьих младенцах приятно золотился, поднимались и опускались хоботы, и в воздухе пахло не только слонами, но и умиротворением. Было видно, что владыкам дикой природы острова хорошо в этом приюте, и они ничуть не жалеют, что их престол давно и прочно занял человек…
