Страна покосившегося времени, ч.22
Пищуха vs суслик: битва за пояс GBO (Гобийской боксерской организации). - Самые неподходящие для Гоби цветы. - Галлюциногенное действие спагетти болоньезе. - «Машиня чут-чут». - Коварный гобийский рельеф. - Первое знакомство с круглоголовками. - Измерение расстояний по-гобийски: следите за пальцем! - Дарга Батжаргал обещает ежа.
День восемнадцатый. Вторая половина. Ёолын Ам - Хонгорын Элс.
Лошадисты встретили нас гневным молчанием. Внутри у них кипели расовые и прочие противоречия, особенно после того, как более везучие коллеги дважды обернулись с лошадями и туристами. Но ведь те же немцев возили. А немцу что надо? Его с лошади снял, присел, пока он кнопочку нажмет раза три, чтоб в кадр не лезть, обратно в седло затолкал - и вези взад. Мероприятие окончено…
На полдороги я с лошади слез и заявил, что вернусь пешком. Пусть пока готовят спагетти болоньезе. И они ушли. А я остался, и сразу со всех сторон меня обступила тишина и дичь. Собственно, тишины не было - то орел на скале кудахтать начнет, то мыши пищат, то ветерок кустиками шуршит, то в ручейке какой-то громкий водоворот возникнет. Но все эти звуки настолько там органичны, что не то, что не портят тишины, а даже не нарушают ее. Я опять один среди Монголии… непередаваемое ощущение!
Когда всадники скрылись за поворотом, я сел на траву и старался не двигаться, чтобы все вокруг успокоилось. И точно, откуда-то повыползали тонны мышей, прилетели птички, из травы возле меня высунулся суслик и пошел в какой-то свой сусличий рейд. Хитровато озираясь, он перепрыгнул через потичок, понюхал цветочек, почесал лапкой морду и деловито направился к мышиной норе. Хозяин норы сидел неподалеку и не дремал. Когда суслик собрался засунуть свое жало в нору, маус задал ему неплохую взбучку. Он напал на него сзади, пару раз укусил за тухис и выдрал когтями изрядный клок шерсти. Суслик, обиженно хромая, ретировался и, брезгливо поднимая лапки, форсировал потичок. Это было так потешно, что я не выдержал и рассмеялся. И мгновенно все испортил. Мыши с тревожным писком попрятались в норы; суслик, позабыв обиду, перешел на жалкий полугалоп и тоже куда-то скрылся. Только эдельвейсам скрыться было некуда, и они остались стоять, слегка покачиваясь на ветру.
Вот уж, казалось бы, трудно придумать для эдельвейса более неподходящее место, чем пустыня Гоби, а растет его там больше, чем где-либо еще - прямо эдельвейсовые поляны и заросли! Пощелкав эдельвейсы с альпийскими ромашками, я пошел к шлагбауму. Там наша делегация стряпала спагетти болоньезе из тушенки, монгольской лапши и купленного Хурцем в Улаанбаатаре соуса для спагетти. Получилось весьма недурно, один лишь Тумур не до конца оценил итальянскую кухню и половину пожертвовал сусликам с традиционной присказкой «о, махам-махам». Под шлагбаумом дулись лошадисты. Они слишком нервничали по поводу нашего отсутствия, дергали коней на обратной дороге и вели себя вызывающе, за что были Хурцем оштрафованы.
Тумур после спагетти увидел на скале каких-то животных. Он горячо замахал руками, стал показывать наверх и объяснять, что там, в нескольких километрах, то ли горные козлы, то ли даже гималайские медведи. У лошадистов был бинокль, они, пока еще не успели понять, что мы за фрукты, даже дали нам в него посмотреть, и на ужасающей высоте я разглядел какую-то мизерную рогатую морду. То был горный козел. Но после инцидента обращаться к ним уже не хотелось, а без бинокля я лично видел лишь два каких-то неясных темных пятна у вершины горы.
- Смотри! Таам! - оживленно жестикулировал Тумур. - Меть-веть! Козёль! - и давал руками понять, что «один ходи налево, другой ходи направо».
Между Хурцем и Тумуром даже разгорелся спор, козлы это или медведи. Тумур увлекся спором и пошел за биноклем, который ему дали, потому что персонально он вел себя примерно и вообще никуда на лошадях не ездил, а скучал около машины, стало быть, коневладельцев не обидел. Он мгновенно приложил его к глазам и скорчил дальнозоркую гримасу, пытаясь понять, что за звери. Аж золотой зуб во рту засверкал. После минутного разглядывания Тумур опустил бинокль и разочарованно плюнул на землю.
- Никого ньят… - задумчиво процедил он. - Ньят меть-веть, ньят козёль…
- Только два черных пятнышка, - досказал за него Хурц. - То ли кустики, то ли пещерки…
Почему эти пятна у Тумура двигались, я так и не понял. Он, вероятно, тоже не понял, и на всякий случай спагетти выбросил, заподозрив в них источник иллюзии и отрыжку итальянского империализма.
С тем и уехали. Обратной дорогой через въезд в заповедник не поехали - Тумур загадочно улыбнулся и сказал, что поедем по другой дороге и он покажет какое-то особенное место. Дорога туда тоже была особенной - слишком бездорожной даже для Делики. Нас трясло и шатало по всей машине, а подъем к перевалу был настолько крутой, что потом при открытии багажника оттуда выпало все, что туда было погружено. На перевале стояло овоо - наше первое гобийское овоо. Объедков, бутылок и тому подобных вещей там не было, только камни, хадаги и - новое! - черепа архаров. Несколько выбеленных черепов с толстенными и закрученными книзу рыжими рогами. Гоби…
Перевалив через гору, мы выехали в долину еще одного потичка, который явно образуется только в дождь, но дождь-то как раз и крапал уже довольно продолжительное время. С гор стали стекаться струйки воды, а самым низким местом в округе была как раз наша дорога. Вот и ехали мы в буквальном смысле слова по речке. Горы все теснее обступали дорогу, признаков жилья не было никаких, но тут вдруг нам попалась счастливая европейская тетка. Судя по ее лицу, помощь ей не требовалась, мы и останавливаться не стали. А за поворотом и остальные туристы с машиной показались… За ними Тумур начал улыбаться и подмигнул.
- Таам! - сказал Тумур. - Горы! Машиня… чут-чут… - и показал руками сантиметров двадцать, как неудачливый, но патологически правдивый рыболов.
Ущелье действительно сужалось. В конце концов мы приехали к тому месту, где «машиня чут-чут». Не то, чтобы совсем чут-чут, но две машины бы точно не разъехались и даже взрослый грузовик бы не протиснулся. На повороте перед местом «машиня чут-чут» стояло овоо. Не наверху, как положено, а у самой дороги, метров, может, на пять всего и выше. Стало быть, это злое место - в злых местах овоо на самой вершине не ставят. Захотел я туда подняться, посмотреть сверху на весь этот каньон, а то мы только и видели, что отвесные стенки. Поднялся я недалеко. Место и впрямь оказалось злое - камни ломались под ногами, как спички. Когда я понял, что если не остановлюсь, кто-нибудь потом положит на овоо и мой череп, я дальше не полез, признал место «злым» и поскакал к машине.
Скорость наша не превышала двадцати километров в час, ехать предстояло еще около двухсот, и я забеспокоился.
- А дорога что, везде такая плохая?
Тем более, что нас сильно пугали гобийскими дорогами.
- Нет, - ответил Тумур через Хурца. - Гоби - она плоская…
И опять подмигнул.
«Ни фига себе плоская», - подумал я. Тем более что нос машины опять задрался под опасным углом ввысь к перевалу, а багаж с противным скрежетом поехал к задней двери, чтобы уж выпасть так выпасть на остановке. И вот перевал… колеса задрались куда-то в зенит, с трех сторон небо… машина покачнулась, встала на все четыре колеса… и оказалась на ровной, как стол, равнине! Тумур опять заговорщицки подмигнул. Дааа… такого я не ожидал! Получается, что тот крохотный потичок за миллионы лет редких дождей просто прогрыз в рыхлых породах равнины каньон, по которому мы ехали, а теперь мы выехали на его борт и… здравствуй, плоская зеленая Гоби! Тут уж мы помчались во всю прыть - километров 50 в час, не меньше.
Плоская Гоби тоже была зеленой, как и горная. Отовсюду торчали куртынки какой-то непонятной травы, пучки полыни, верблюжьи колючки и всяческие цветочки. Больше всего было дикого лука с фиолетовыми соцветиями. По пустыне захотелось погулять, и мы попросили Тумура остановиться. Хотелось поискать какие-нибудь артефакты или мелкую живность. Из артефактов ничего особо интересного не попадалось. Плотность населения в Гоби настолько мизерная, что араты даже если и мусорят в пустыне, то вероятность встречи с покрышкой, кульком или банкой стремится к нулю. Да что араты - там и зверье-то особо не мусорит, потому что и зверья практически нет. Попадались лишь камушки - красивые и очень красивые. Еще до поездки я слышал о каких-то особых условиях освещенности в Гоби, за счет чего красивые камушки становятся блеклыми и бесцветными по приезде на родину. И в этом мы убедились. В Гоби какой-то уникальный солнечный свет, косой, что ли. Камни переливаются чуть ли не всеми цветами радуги - в Киеве же они из палитры RGB лихо перешли в оттенки серого. И это очень и очень жаль...
А еще мы встретили пустынную ящерицу, такую же «визитную карточку» Гоби, как суслик в Хангае. Официально эта ящерица, кажется, называется жабоголовой агамой, но мне больше по душе народное название «круглоголовка». Она маленькая, в длину даже с хвостом не больше ладошки, и на удивление шустрая. Кроме того, эти ящерицы всегда окрашены под цвет местности, на которой они живут. На желтых песках они желтые, на гранитной крошке почти красные, на темном щебне глубокой пустыни темно-серые. Здесь они были невыразительного темно-рыжего цвета, лишь под горлышком у них было традиционное красное пятно, с которым они не в силах бороться независимо от цвета почвы. Но - ехать еще было больше ста километров, а потому после неизбежной фотосессии (обожаю ящериц снимать) мы двинулись дальше.
Громадная скорость, которую Тумур развивал последние полчаса, позволяла надеяться на то, что еще каких нибудь два - два с половиной часа - и мы на базе. «А вот хрен тебе», - подумала древняя пустыня. В Монголии никогда нельзя загадывать время прибытия. Ни один монгол не скажет вам «осталось ехать два часа». Скажут только, сколько осталось километров. Мы уже давно убедились, что ужасная дорога вполне может смениться хорошей, а хорошая вдруг стать ужасной. И точно. Плоская равнина потихоньку перешла в широкую межгорную долину.
Сперва это не внушало никаких опасений. От борта до борта было в этой долине километров 30, не меньше. И тем не менее… В Гоби временами все-таки идет дождь. Еще чаще, чем дождь, в Гоби идет снег. Он лежит на горах, потом наступает резкая весна, как водится в континентальных районах, и снег этот решительно тает. И тут ровная поверхность Гоби старается сыграть злую шутку с зарвавшимися путешественниками. Если бы она была изрезана каньонами и оврагами, то вся талая вода устремлялась бы туда. Ну, вышла бы слегка из берегов, смыла бы пару мостов вместе с зазевавшимся по берегам скотом, но и только. А так процесс размыва межгорных долин в самом зачаточном состоянии. Вода течет везде, где только ей вздумается, и создает бесчисленное количество русел. Все они небольшие и неглубокие, но ведь каждое надо преодолеть на машине. И их ни много ни мало штук по десять на каждый километр. Называются эти русла сайрами, и это - величайшее зло для автомобилиста. Только ты поднялся на борт сайра, только успел разогнаться, скажем, до третьей передачи - и впереди новый сайр. Опять надо тормозить, сваливаться в него… и так до бесконечности. Багаж и туристы при этом совершают хаотическое движение внутри автомобиля, мотая в отчаянии головами и туловищами, теряя веру в человечество и периодически блюя. Ходовая тоже, скорее всего, не в восторге от Гобийских маршрутов. Но, необходимо отметить, что по сравнению с Булганом и Хубсугулом это все равно ерунда. Только очень уж спать хотелось - встали-то ни свет ни заря. Хурц еще порадовал особенностями указания расстояний в Гоби. Если спросить местного жителя, где находится то или иное место, он покажет пальцем и скажет «Таам». При этом за пальцем надо тщательно следить. Если палец вытянут в струнку, как принято показывать у нас, то насторожитесь - до этого места далеко, километров сто, если не больше. Если же расстояние по гобийским меркам небольшое - километров до пятидесяти, то вместо вытянутого пальца перед вашими глазами возникнет крючок. Напрашивается вывод, что в масштабах Гоби одна фаланга пальца равняется примерно 30-40 километрам. Так вот, на наши вопросы «Где же, наконец, черт возьми, эта база?!» Хурц, усмехаясь, показывал нам прямым пальцем куда-то вперед. А спрашивали мы часто, после каждых двух-трех сайров. И уже отчаялись прибыть на базу в живом состоянии. И приготовились к тому, что два хладных трупа выпадут из задней двери вслед за канистрой… Но тут мы опять через что-то перевалили, дорога стала получше, и Хурц довольно предъявил нам крючок из пальца, сообщив, что уже не «таам», а всего-навсего «там».
- Вон высокие горы, - конкретизировал Хурц. - Мы их объедем, и за ними будет база.
Горы приближались так медленно, как только было возможно. Дело не только в том, что мы медленно ехали, но и расстояния в Гоби в зоне прямой видимости крайне обманчивы. С первого взгляда до гор было километров 20, но по мере того, как мы ехали, я понял, что оценка Хурца была точнее, и на самом деле их все 50.
Наступила ночь, а горы все еще были на горизонте, хотя основательно подросли и явно приближались. Когда совсем стемнело, далеко-далеко, под горами, появился слабенький мерцающий огонек.
- Бааз, - сказал Тумур. - Нет далеко.
А дядюшка Хурц добавил к этому совсем уже скрюченный палец.
Огоньков на самом деле было два. И вскоре стало понятно, что это две разных базы. Мы молили всех богов мира, включая даже Иегову, Перкеле и Кетцалькоатля, чтобы наша была ближней. И что же - молитвы подействовали. Хотя Хурц и перепутал названия и чуть не уехал, я слабым голосом настоял, чтобы он сверился с ваучером. Оказалось - приехали!
К счастью, мы были все еще живы. И хотя из машины мы действительно не вышли, а выпали, но все же через более почетную пассажирскую дверь, а не из багажника ногами вперед. Из багажника выпало одеяло Тумура и куча всякого мотлоха. Его погрузили на традиционную тачку и куда-то повезли.
На этой базе мы впервые столкнулись с таким шиком, как двуспальная кровать в юрте. Шик, правда, несколько оттенялся громадным камнем, подвешенным на веревке у изножья, и это сразу превращало будуар во что-то более естественное для Монголии. Камень свободно болтался и был предназначен для того, чтобы ураганные ветры, которые частенько шалят в Гоби, не унесли юрту в Хангай или еще куда подальше. Весу в нем было пуда три, не меньше. Познакомились с начальником базы. Его звали Батжаргал, и он оказал нам честь, согласившись лично сопровождать в Хэрмийн-Цав, да притом каким-то особенным маршрутом, по которому туристов обычно не возят. Еще Батжаргал пообещал отловить нам для съемок ушастого ежа. Хурц как раз говорил, что на этой базе их особенно много. Утруждать даргу1 мне не хотелось, поэтому я из последних сил пошел на сон грядущий побродить по окрестностям и поискать ежей. Светила полная луна, и в пустыне было тихо, светло и уютно. Мне, во всяком случае. Ежам, похоже, было неуютно, потому что ни одного я так и не нашел. Не нашел и Батжаргал, хотя явно (зная монгольское гостеприимство) возглавил поисковую экспедицию, мобилизовав для этой цели весь персонал, который смог найти...
=============
1Дарга (монг.) - начальник.
Продолжение...
ОГЛАВЛЕНИЕ
