Стихи
Желтыми листьями дѣти играли...
Осенью были тѣ листья посѣяны,-
Вѣтромъ съ тоскующихъ вѣтокъ разсѣяны
Желтые листья, какъ слезы печали.
Желтыми листьями дѣти играли;
Листья шумѣли и листья роптали.
Поздними грезами сердце играло...
Были тѣ грезы когда-то плѣнительны,
Были какъ щедрость любви упоительны...
Юность ихъ сѣяла - горе пожало...
Поздними грезами сердце играло,-
Молодость плакала - и улетала...
К.Фофановъ, сентябрь 1899
Медлительной чредой нисходитъ день осенній,
Медлительно крутится желтый листъ,
И день прозрачно свѣжъ, и воздухъ дивно чистъ -
Душа не избѣжитъ невидимаго тлѣнья.
Такъ, каждый день старѣется она,
И каждый годъ, какъ желтый листъ кружится,
Все кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прежнихъ лѣтъ была не такъ грустна.
А.А.Блокъ, 5 января 1900
БОРЬБА
Борьба одна: и тамъ, гдѣ по холмамъ
Подъ ревъ звѣриный плещутъ водопады,
И здѣсь, гдѣ взоръ дѣвичій,- но, какъ тамъ,
Обезоруженному нѣтъ пощады.
Что изъ того, что волею тоски
Ты поборолъ нагихъ степей удушье.
Всѣ ломитъ стрѣлы, тупитъ всѣ клинки,
Какъ солнце золотое, равнодушье.
Оно - морской утесъ: кто сердцемъ тихъ,
Прильнетъ и выйдетъ, радостный, на сушу,
Но тотъ, кто знаетъ сладость бурь своихъ,
Погибъ... и Богъ его забудетъ душу.
Н.С.Гумилевъ, 16 іюля 1911
БОЛОНЬЯ
Нѣтъ воды вкуснѣе, чѣмъ въ Романьѣ,
Нѣтъ прекраснѣй женщинъ, чѣмъ въ Болоньѣ,
Въ лунной мглѣ разносятся признанья,
Отъ цвѣтовъ струится благовонье.
Лишь фонарь идущаго вельможи
На мгновенье выхватитъ изъ мрака
Между кружевъ розоватость кожи,
Длинный усъ, что крутитъ забіяка.
И его скорѣй проносятъ мимо,
А любовь глядитъ и торжествуетъ.
О, какъ пахнутъ волосы любимой,
Какъ дрожитъ она, когда цѣлуетъ.
Но вино чѣмъ слаще, тѣмъ хмельнѣе,
Дама чѣмъ красивѣй, тѣмъ лукавѣй,
Вотъ уже уходятъ ротозѣи
Въ тишинѣ мечтать о вѣчной славѣ.
И они придутъ, придутъ до свѣта
Съ мудрой думой о Юстинiанѣ
Къ темной двери университета,
Вѣкового логовища знаній.
Старый докторъ сгорбленъ въ красной тогѣ,
Онъ законовъ ищетъ въ беззаконьѣ,
Но и онъ порой волочитъ ноги
По веселымъ улицамъ Болоньи.
Н.С.Гумилевъ (1912)
Вчера во мглѣ неслись Титаны
На приступъ молнiйныхъ бойницъ,
И широко сшибались станы
Раскатомъ громкихъ колесницъ;
А нынѣ, силъ избытокъ знойный
Проливъ на тризнѣ лѣтнихъ бурь,
Улыбкой Осени спокойной
Яснѣетъ хладная лазурь.
Она пришла съ своей кошницей,
Пора свершительныхъ отрадъ,
И златотканой багряницей
Нашъ убираетъ виноградъ.
И долго Сѣверъ снѣжной тучей
Благихъ небесъ не омрачитъ,
И пламень юности текучей
Земля, сокрывъ, не расточитъ.
И дней незрѣлыхъ цвѣтъ увядшій
На пирѣ пурпурномъ забвенъ;
И первый листъ любезенъ падшій,
И первый плодъ благословенъ.
Вяч.Ивановъ (1902)
ОСЕНЬ
Что листъ упавшій - даръ червонный,
Что взглядъ окрестъ - багряный стихъ...
А надъ парчою похоронной
Такъ обликъ смерти ясно-тихъ.
Такъ въ золотой пыли заката
Отрадно изнываетъ даль;
И горъ согласныхъ такъ крылата
Голуботусклая печаль.
И мѣсяцъ бѣлый расцвѣтаетъ
На тверди призрачной - такъ чистъ!..
И, какъ молитва, отлетаетъ
Съ нѣмыхъ деревъ горящій листъ...
Вяч.Ивановъ (1904)
HUITAIN (Изъ цикла "СОСѢДСТВО")
Смирись, о сердце, не ропщи!
Покорный камень не пытаетъ,
Куда летитъ онъ изъ пращи,
И вешній снѣгъ бездумно таетъ.
М.Кузминъ
"Смирись, о сердце, не ропщи!
Покорный камень не пытаетъ,
Куда летитъ онъ изъ пращи,
И вешній снѣгъ бездумно таетъ..."
И снѣгъ осенній заметаетъ,
Безбольно, сжатыя поля;
И розой тихо расцвѣтаетъ,
Подъ сѣнью крестною, земля.
Вяч.Ивановъ, 1911-12
ПОЛНОЧЬ
Снова стрѣлки обѣжали цѣлый кругъ:
Для кого-то много счастья позади.
Подымается съ мольбою сколько рукъ!
Сколько писемъ прижимается къ груди!
Гдѣ-то кормчій наклоняется къ рулю,
Кто-то бредитъ о коронѣ и жезлѣ,
Чьи-то губы прошептали: "не люблю",
Чьи-то локоны запутались въ петлѣ.
Гдѣ-то свищутъ, гдѣ-то рыщутъ по кустамъ,
Гдѣ-то плѣннику приснились палачи,
Тамъ, въ ночи, кого-то душатъ, тамъ
Зажигаются кому-то три свѣчи.
Тамъ, надъ капищемъ безумья и грѣховъ,
Собирается великая гроза,
И надъ томикомъ излюбленныхъ стиховъ
Чьи-то юные печалятся глаза.
М.И.Цвѣтаева (1912)
Паденье - неизмѣнный спутникъ страха,
И самый страхъ есть чувство пустоты.
Кто камни намъ бросаетъ съ высоты
И камень отрицаетъ иго праха?
И деревянной поступью монаха
Мощеный дворъ когда-то мѣрилъ ты:
Булыжники и грубыя мечты -
Въ нихъ жажда смерти и тоска размаха!
Такъ проклятъ будь, готическій пріютъ,
Гдѣ потолкомъ входящій обмороченъ
И въ очагѣ веселыхъ дровъ не жгутъ.
Немногіе для вѣчности живутъ,
Но если ты мгновеннымъ озабоченъ -
Твой жребій страшенъ и твой домъ непроченъ!
О.Э.Мандельштамъ, 1912
Я вздрагиваю отъ холода -
Мнѣ хочется онѣмѣть!
А въ небѣ танцуетъ золото -
Приказываетъ мнѣ пѣть.
Томись, музыкантъ встревоженный,
Люби, вспоминай и плачь,
И, съ тусклой планеты брошенный,
Подхватывай легкій мячъ!
Такъ вотъ она - настоящая
Съ таинственнымъ міромъ связь!
Какая тоска щемящая,
Какая бѣда стряслась!
Что, если надъ модной лавкою
Мерцающая всегда,
Мнѣ въ сердце длинной булавкою
Опустится вдругъ звѣзда?
О.Э.Мандельштамъ, 1912
ЛЮТЕРАНИНЪ
Я на прогулкѣ похороны встрѣтилъ
Близъ протестантской кирки, въ воскресенье.
Разсѣянный прохожій, я замѣтилъ
Тѣхъ прихожанъ суровое волненье.
Чужая рѣчь не достигала слуха,
И только упряжь тонкая сіяла
Да мостовая праздничная глухо
Лѣнивыя подошвы отражала.
А въ эластичномъ сумракѣ кареты,
Куда печаль забилась, лицемѣрка,
Безъ словъ, безъ слезъ, скупая на примѣты,
Осеннихъ розъ мелькнула бутоньерка.
Тянулись иностранцы лентой черной,
И шли пѣшкомъ заплаканныя дамы,
Румянецъ подъ вуалью, и упорно
Надъ ними кучеръ правилъ вдаль, упрямый.
Кто б ни былъ ты, покойный лютеранинъ,
Тебя легко и просто хоронили.
Былъ взоръ слезой приличной затуманенъ,
И сдержанно колокола звонили.
И думалъ я: витійствовать не надо.
Мы не пророки, даже не предтечи,
Не любимъ рая, не боимся ада,
И въ полдень матовый горимъ, какъ свѣчи.
О.Э.Мандельштамъ, 1912
М.Лозинскому
Онъ длится безъ конца - янтарный, тяжкій день!
Какъ невозможна грусть, какъ тщетно ожиданье!
И снова голосомъ серебрянымъ олень
Въ звѣринцѣ говоритъ о сѣверномъ сіяньѣ.
И я повѣрила, что есть прохладный снѣгъ
И синяя купель для тѣхъ, кто нищъ и боленъ,
И санокъ маленькихъ такой невѣрный бѣгъ
Подъ звоны ровные далекихъ колоколенъ.
Анна Ахматова, 1912
Я научилась просто, мудро жить,
Смотрѣть на небо и молиться Богу,
И долго передъ вечеромъ бродить,
Чтобъ утомить ненужную тревогу.
Когда шуршатъ въ оврагѣ лопухи
И никнетъ гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тлѣнной, тлѣнной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижетъ мнѣ ладонь
Пушистый котъ, мурлыкаетъ умильнѣй,
И яркій загорается огонь
На башенкѣ озерной лѣсопильни.
Лишь изрѣдка прорѣзываетъ тишь
Крикъ аиста, слетѣвшаго на крышу.
И если въ дверь мою ты постучишь,
Мнѣ кажется, я даже не услышу.
Анна Ахматова, 1912
Осенью были тѣ листья посѣяны,-
Вѣтромъ съ тоскующихъ вѣтокъ разсѣяны
Желтые листья, какъ слезы печали.
Желтыми листьями дѣти играли;
Листья шумѣли и листья роптали.
Поздними грезами сердце играло...
Были тѣ грезы когда-то плѣнительны,
Были какъ щедрость любви упоительны...
Юность ихъ сѣяла - горе пожало...
Поздними грезами сердце играло,-
Молодость плакала - и улетала...
К.Фофановъ, сентябрь 1899
Медлительной чредой нисходитъ день осенній,
Медлительно крутится желтый листъ,
И день прозрачно свѣжъ, и воздухъ дивно чистъ -
Душа не избѣжитъ невидимаго тлѣнья.
Такъ, каждый день старѣется она,
И каждый годъ, какъ желтый листъ кружится,
Все кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прежнихъ лѣтъ была не такъ грустна.
А.А.Блокъ, 5 января 1900
БОРЬБА
Борьба одна: и тамъ, гдѣ по холмамъ
Подъ ревъ звѣриный плещутъ водопады,
И здѣсь, гдѣ взоръ дѣвичій,- но, какъ тамъ,
Обезоруженному нѣтъ пощады.
Что изъ того, что волею тоски
Ты поборолъ нагихъ степей удушье.
Всѣ ломитъ стрѣлы, тупитъ всѣ клинки,
Какъ солнце золотое, равнодушье.
Оно - морской утесъ: кто сердцемъ тихъ,
Прильнетъ и выйдетъ, радостный, на сушу,
Но тотъ, кто знаетъ сладость бурь своихъ,
Погибъ... и Богъ его забудетъ душу.
Н.С.Гумилевъ, 16 іюля 1911
БОЛОНЬЯ
Нѣтъ воды вкуснѣе, чѣмъ въ Романьѣ,
Нѣтъ прекраснѣй женщинъ, чѣмъ въ Болоньѣ,
Въ лунной мглѣ разносятся признанья,
Отъ цвѣтовъ струится благовонье.
Лишь фонарь идущаго вельможи
На мгновенье выхватитъ изъ мрака
Между кружевъ розоватость кожи,
Длинный усъ, что крутитъ забіяка.
И его скорѣй проносятъ мимо,
А любовь глядитъ и торжествуетъ.
О, какъ пахнутъ волосы любимой,
Какъ дрожитъ она, когда цѣлуетъ.
Но вино чѣмъ слаще, тѣмъ хмельнѣе,
Дама чѣмъ красивѣй, тѣмъ лукавѣй,
Вотъ уже уходятъ ротозѣи
Въ тишинѣ мечтать о вѣчной славѣ.
И они придутъ, придутъ до свѣта
Съ мудрой думой о Юстинiанѣ
Къ темной двери университета,
Вѣкового логовища знаній.
Старый докторъ сгорбленъ въ красной тогѣ,
Онъ законовъ ищетъ въ беззаконьѣ,
Но и онъ порой волочитъ ноги
По веселымъ улицамъ Болоньи.
Н.С.Гумилевъ (1912)
Вчера во мглѣ неслись Титаны
На приступъ молнiйныхъ бойницъ,
И широко сшибались станы
Раскатомъ громкихъ колесницъ;
А нынѣ, силъ избытокъ знойный
Проливъ на тризнѣ лѣтнихъ бурь,
Улыбкой Осени спокойной
Яснѣетъ хладная лазурь.
Она пришла съ своей кошницей,
Пора свершительныхъ отрадъ,
И златотканой багряницей
Нашъ убираетъ виноградъ.
И долго Сѣверъ снѣжной тучей
Благихъ небесъ не омрачитъ,
И пламень юности текучей
Земля, сокрывъ, не расточитъ.
И дней незрѣлыхъ цвѣтъ увядшій
На пирѣ пурпурномъ забвенъ;
И первый листъ любезенъ падшій,
И первый плодъ благословенъ.
Вяч.Ивановъ (1902)
ОСЕНЬ
Что листъ упавшій - даръ червонный,
Что взглядъ окрестъ - багряный стихъ...
А надъ парчою похоронной
Такъ обликъ смерти ясно-тихъ.
Такъ въ золотой пыли заката
Отрадно изнываетъ даль;
И горъ согласныхъ такъ крылата
Голуботусклая печаль.
И мѣсяцъ бѣлый расцвѣтаетъ
На тверди призрачной - такъ чистъ!..
И, какъ молитва, отлетаетъ
Съ нѣмыхъ деревъ горящій листъ...
Вяч.Ивановъ (1904)
HUITAIN (Изъ цикла "СОСѢДСТВО")
Смирись, о сердце, не ропщи!
Покорный камень не пытаетъ,
Куда летитъ онъ изъ пращи,
И вешній снѣгъ бездумно таетъ.
М.Кузминъ
"Смирись, о сердце, не ропщи!
Покорный камень не пытаетъ,
Куда летитъ онъ изъ пращи,
И вешній снѣгъ бездумно таетъ..."
И снѣгъ осенній заметаетъ,
Безбольно, сжатыя поля;
И розой тихо расцвѣтаетъ,
Подъ сѣнью крестною, земля.
Вяч.Ивановъ, 1911-12
ПОЛНОЧЬ
Снова стрѣлки обѣжали цѣлый кругъ:
Для кого-то много счастья позади.
Подымается съ мольбою сколько рукъ!
Сколько писемъ прижимается къ груди!
Гдѣ-то кормчій наклоняется къ рулю,
Кто-то бредитъ о коронѣ и жезлѣ,
Чьи-то губы прошептали: "не люблю",
Чьи-то локоны запутались въ петлѣ.
Гдѣ-то свищутъ, гдѣ-то рыщутъ по кустамъ,
Гдѣ-то плѣннику приснились палачи,
Тамъ, въ ночи, кого-то душатъ, тамъ
Зажигаются кому-то три свѣчи.
Тамъ, надъ капищемъ безумья и грѣховъ,
Собирается великая гроза,
И надъ томикомъ излюбленныхъ стиховъ
Чьи-то юные печалятся глаза.
М.И.Цвѣтаева (1912)
Паденье - неизмѣнный спутникъ страха,
И самый страхъ есть чувство пустоты.
Кто камни намъ бросаетъ съ высоты
И камень отрицаетъ иго праха?
И деревянной поступью монаха
Мощеный дворъ когда-то мѣрилъ ты:
Булыжники и грубыя мечты -
Въ нихъ жажда смерти и тоска размаха!
Такъ проклятъ будь, готическій пріютъ,
Гдѣ потолкомъ входящій обмороченъ
И въ очагѣ веселыхъ дровъ не жгутъ.
Немногіе для вѣчности живутъ,
Но если ты мгновеннымъ озабоченъ -
Твой жребій страшенъ и твой домъ непроченъ!
О.Э.Мандельштамъ, 1912
Я вздрагиваю отъ холода -
Мнѣ хочется онѣмѣть!
А въ небѣ танцуетъ золото -
Приказываетъ мнѣ пѣть.
Томись, музыкантъ встревоженный,
Люби, вспоминай и плачь,
И, съ тусклой планеты брошенный,
Подхватывай легкій мячъ!
Такъ вотъ она - настоящая
Съ таинственнымъ міромъ связь!
Какая тоска щемящая,
Какая бѣда стряслась!
Что, если надъ модной лавкою
Мерцающая всегда,
Мнѣ въ сердце длинной булавкою
Опустится вдругъ звѣзда?
О.Э.Мандельштамъ, 1912
ЛЮТЕРАНИНЪ
Я на прогулкѣ похороны встрѣтилъ
Близъ протестантской кирки, въ воскресенье.
Разсѣянный прохожій, я замѣтилъ
Тѣхъ прихожанъ суровое волненье.
Чужая рѣчь не достигала слуха,
И только упряжь тонкая сіяла
Да мостовая праздничная глухо
Лѣнивыя подошвы отражала.
А въ эластичномъ сумракѣ кареты,
Куда печаль забилась, лицемѣрка,
Безъ словъ, безъ слезъ, скупая на примѣты,
Осеннихъ розъ мелькнула бутоньерка.
Тянулись иностранцы лентой черной,
И шли пѣшкомъ заплаканныя дамы,
Румянецъ подъ вуалью, и упорно
Надъ ними кучеръ правилъ вдаль, упрямый.
Кто б ни былъ ты, покойный лютеранинъ,
Тебя легко и просто хоронили.
Былъ взоръ слезой приличной затуманенъ,
И сдержанно колокола звонили.
И думалъ я: витійствовать не надо.
Мы не пророки, даже не предтечи,
Не любимъ рая, не боимся ада,
И въ полдень матовый горимъ, какъ свѣчи.
О.Э.Мандельштамъ, 1912
М.Лозинскому
Онъ длится безъ конца - янтарный, тяжкій день!
Какъ невозможна грусть, какъ тщетно ожиданье!
И снова голосомъ серебрянымъ олень
Въ звѣринцѣ говоритъ о сѣверномъ сіяньѣ.
И я повѣрила, что есть прохладный снѣгъ
И синяя купель для тѣхъ, кто нищъ и боленъ,
И санокъ маленькихъ такой невѣрный бѣгъ
Подъ звоны ровные далекихъ колоколенъ.
Анна Ахматова, 1912
Я научилась просто, мудро жить,
Смотрѣть на небо и молиться Богу,
И долго передъ вечеромъ бродить,
Чтобъ утомить ненужную тревогу.
Когда шуршатъ въ оврагѣ лопухи
И никнетъ гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тлѣнной, тлѣнной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижетъ мнѣ ладонь
Пушистый котъ, мурлыкаетъ умильнѣй,
И яркій загорается огонь
На башенкѣ озерной лѣсопильни.
Лишь изрѣдка прорѣзываетъ тишь
Крикъ аиста, слетѣвшаго на крышу.
И если въ дверь мою ты постучишь,
Мнѣ кажется, я даже не услышу.
Анна Ахматова, 1912