Январь, читательский дневник
1. Захар Прилепин. "Именины сердца: разговоры с русской литературой".
2. Алексей Варламов. "Дом в деревне".[Подробнее]Ироничный рассказ о поиске молодым человеком писательской самоидентификации, и крушении попытки обрести её в подражании любимым писателям-"деревенщикам", особенно, В.Белову. С подзаголовка "повесть сердца" одолевает подозрение, а нет ли тут элемента пародии? Рассказывает эта "сердечная" повесть, как реальный деревенский быт разрушает опоэтизированный образ деревни, навеянный "деревенской прозой". Лирический герой пытается идентифицировать себя с писателями-"деревенщиками" старшего поколения (помимо В. Белова его явно восхищают и В.Астафьев с В.Распутиным и В.Шукшиным). Повествовательная манера традиционная для деревенской прозы. Так же старательно alter ego автора перебирает её гуманистические ценности и художественные приёмы. Воссоздаёт излюбленные деревенщиками образы природы и деревенских жителей. Но... Чем дальше, тем сильнее кажется, что ему надоедает и смотреть, и описывать деревню и её обитателей в такой манере. Поэтому, устав толкать повествание вперёд, он решительно обрубает его двусмысленной фразой: "Впрочем, я был, наверное, слишком избалован для того, чтобы есть суп из одного только зеленого лука", оставляя читателя при подозрениях, что из повести вырвали страницы окончания. Ну, или она осталась недописанной. Наверно, называть это "пародией", все-таки, не вполне уместно: любовь автора к "деревенской прозе" не вызывает сомнений. Но мощная самоирония, как и лёгкая ирония в адрес читателя слышатся столь же отчётливо, как и уважение к старшим собратьям по перу.
3. Михаил Тарковский. "Встречи с Астафьевым", "Ложка супа", "Девятнадцать писем" [Вкратце]Очаровательный стык Бунинской и Астафьевской литературных традиций, или "Митина любовь" в современной вариации. Рассказ полностью самостоятелен, и вне знакомства с рассказами Бунина только выигрывает, потому что в этом случае не напрашиваются невольные сравнения стилистики и изобразительных средств. Но рефлексию главного героя, которого, наверно, совершенно не случайно тоже зовут Дмитрием, и Митей, а не Димой, очень интересно сравнивать с тем, что рассказывает о своем Мите Бунин. "Гостиница " Океан". "Замороженное время" [Вкратце]Этот рассказ мне очень понравился, больше всех остальных, что я успела прочитать. "Отдай мое" [О прозе Тарковского]У Тарковского меня очаровала позиция повествователя. Прочитанные рассказы как будто напрочь лишены авторской оценки происходящего. Вроде бы повествование идёт от первого лица. Лирический герой явно обязан автобиографическому материалу. И при этом какая-то полная "несудимость". Рисуется картина жизни, во всём её многообразии. И не отстраненная, не бесстрастная фотографически точная. Но при этом никаких авторских суждений-осуждений-сочувствий. Как-то так я себе представляю буддийских монахов, достигших просветления. При полной вовлечённости в течение жизни, при активном её восприятии, никаких о ней суждений и попыток что-либо кому-либо навязать. Путано, поскольку я никак не сформулирую впечатление. Но оно, буквально, завораживает при чтении Тарковского. Больше всего мне понравился рассказ "Замороженное время", хотя он, на самом деле, наименее показательный про авторскую манеру. Но советовать что почитать для первого взгляда на автора, если меня кто-то спросит, буду именно его.
4. Божена Немцова. "Бабушка" [Вкратце]Сентиментальный роман с подзаголовком "Энциклопедия сельской жизни". То есть, пасторальная идиллия с элементами чешского фольклора. Светлая, трогательная и уютная книга, которая может показаться скучной или "совсем сказочной". Но лично я обожаю книжки о важности бабушек для внуков.
5. Алексей Гедеонов. "Случайному гостю" [Вкратце]Прелесть, что за книжка. Читается неровно. Сначала полный восторг от колоритности деталей и персонажей, потом они начинают утомлять и хочется более выраженного сюжета, а потом сам не замечаешь, как успел втянуться. Думаю, под следущий Новый Год я ее перечитаю, как минимум, избранными описаниями.
Не дочитала: Фазиль Искандер, "Сандро из Чегема". [Почему]Отличная книга, наверно, вершина творчества Искандера в принципе. Всё очень интересно, начиная с жанровой формы. Это роман в новеллах, каждую из которых можно читать как самостоятельное произведение. Исходит всё это явно из эпоса как формы, и демонстрирует прочие жанровые формы, от плутовского романа до фельетона, включая элементы лирической и психологической прозы. И эта замысловатовая жанровая форма прекрасно поддерживает идейно-тематический строй. Потому что главный герой там, все-таки, народ Абхазии во всём его национальном многообразии, включая вымышленных "эндурцев абхазского (и любого другого) происхождения". А основной конфликт - попытка построить безклассовое общество на почве доклассового. Потому что народ Абхазии живёт не по законам, а по обычаям, и попытка, например, колхоз на такой почве с таким людским сознанием создать - заведомо обречена. История сквозь призму этих новелл предстаёт в другом свете, многое начинает восприниматься глубже. Я читала с огромным удовольствием и прочла первую книгу, это около десятка новелл, а всего их около тридцати, по-моему. Мне было интересно, но, дочитав первую книгу, я легко отложила. Интересно, но "не про меня", в моём текущем настроении-состоянии эта книга меня всего лишь занимает, не слишком затрагивая "за живое". Возможно, я вернусь к ней позже, особенно, если под руку попадёт бумбук. Возможно, не дочитаю никогда. Тот случай, когда всё очень нравится, но читать ради того, чтоб составить представление, такие книги неохота. Она слишком хороша для такого "ознакомительного чтения".
Бросила:
Валерий Попов, "Евангелие от Магдалины".[Почему]Не совпала. Промучилась две главы, так и не сумела заинтересоваться чем бы то ни было, прям все мимо меня
Валерий Попов, "Чернильный ангел" [Почему]Это сборник рассказов и повестей, изданный в 2001 году. Я осилила первые полтора. Возможно, дальше там начинается что-то хорошее, но лично я лучше ромфанта или научпопа с мемуаристикой почитаю. Такая беллетристика меня не трогает вообще ни за ум, ни за сердце.
Валерий Попов, "Плясать до смерти" [Почему]Выдержала первую главу. Манера повествования показалась сардонической. История начинается с дня рождения девочки, к которому её родители явно оба морально и психологически не готовы. И дальше идет подготовка читателя к несчастью. Отец главного героя захотел назвать внучку в честь своей сестры, которая его вырастила. Наверно, не надо было. Заслуг у той сестры было лишь, что всю жизнь жила очень тяжело и умерла в святой бедности. Зато мать гг обижалась на отца за то, что тот бросил её с детьми, и недолюбливала его деревенскую родню. Поэтому ей не понравилось, как назвали внучку, она уехала к другой и любила ее больше и вырастила, как следует. Наверно, не надо было увозить дочку из старой родительской квартиры в новостройку: там звучали голоса любви и дружбы, пусть бы звучали и над ней. Но новостройка была маминой наградой, она бы обиделась, если б от неё отказались бы... И так по нарастающей. Первая фраза (многие народы бдительно следят, что первым скажет ребёнок, считая, что она определяет его судьбу) "Насьтка цуцело маму измуцило". Купили дочке попугая, а он ей щеку порвал, так что шрам остался на всю жизнь, особенно заметный, когда она нервничала, а нервничала она всегда.
Что вырастет из ребёнка - всегда лотерея. Как сказал один философ, рожать надо человек пять, тогда методом исключения хоть один хороший и счастливый вырастет. Все сходятся, что всё, что нужно ребенку, чтобы вырасти обычным человеком, живущим нормальными чёрно-белыми полосами, это - любовь. До сих пор не разобрались, как правильно любить ребёнка. Если нормальный вырос, тогда задним числом детство, например, с бабушкой и дедушкой, даже если бабушка слегка сумасшедшая, а дедушка немного дурак, осмысляется как счастливое, исполненное любви. Если человек "не удался", тогда задним числом жизнь осмысляется как череда родительских ошибок, а каждая мелочь мучительно переживается, как вероятный проросток будущего горя: не надо было бабушке так часто отдавать... На самом деле, не дай Бог никому! Здесь девочка, скорей всего, ещё и прожила недолго. Иначе ретроспектива выстраивалась бы иная, без всех этих бесконечных "наверно, не надо было".
Не захотелось мне читать о том, как кому-то, не факт, что полностью вымышленному, не удалось вырастить счастливого ребёнка. Мне стыдно, но... я лучше ромфанта почитаю о том, как удачно выйти замуж за лучшего дракона на деревне.
Ф. Ницше, "Генеалогия морали"[Почему]
Взялась за неё, чтоб поглядеть первоисточник понятия ressentiment, потому что Блум в "Западном каноне" вводит понятие "школа ресентимента" и сильно язвит в адрес писателей, сделавших ресентимент частью своей идентичности. И, по-моему, вкладывает в это слово что-то свое, а и с первоначальной версией не знакома. Сначала удивилась, как хорошо у меня пошел Ницше. Раньше я его долго не выдерживала. А в этот раз меня внезапно так увлекла его поэтика и афористичность! Но все равно надолго меня не хватило. Разобравшись с ресентисентом, читать перестала, потому что в целом философия Ницше во многих местах морально устарела и его рассуждения утомляют.
Ресентимент по Ницше, насколько я поняла, это бессильная зависть-ненависть слабого к более сильному, который назначается виновником личных неудач, ценности которого подлежат порицанию, а еще лучше - уничтожению. На бытовом уровне выражается в позиции "Ненавижу гада! Хорошо живёт, поэтому у меня все плохо. Убил бы, да руки коротки. Поэтому удовлетворимся мнением, что я добрый и хороший, а он - плохой и злой. И попробуем привить ему добродетель, что он стал таким же, как я". Ницше - интересный мыслитель, не смотря на всё его идейные "перекосы" , чеховское "выдавливать раба по капле" явно восходит к Ницше, а не растёт из биографии, как убеждали в школе. Но читать Ницше долго я по-прежнему не могу, он мне кажется избыточно многословным и нудным. На мой субъективный плебсовкус, изложить, чем мораль господ отличается в лучшую сторону от рабской, можно было намного короче и без рывков в разные стороны.
[Образец рассуждений Блума]«Идеализм», в отношении которого непросто удержаться от иронии, нынче моден в наших школах и университетах, где все эстетические и большинство интеллектуальных стандартов отбрасываются во имя социальной гармонии и борьбы с исторической несправедливостью. «Расширение Канона» на практике стало уничтожением Канона, потому что в учебные программы сейчас входят вовсе не лучшие писатели, которым случилось быть женщинами и лицами африканского, латиноамериканского или азиатского происхождения, а писатели, способные предложить читателю немногое, кроме ресентимента, сделанного ими частью своей идентичности.
2. Алексей Варламов. "Дом в деревне".[Подробнее]Ироничный рассказ о поиске молодым человеком писательской самоидентификации, и крушении попытки обрести её в подражании любимым писателям-"деревенщикам", особенно, В.Белову. С подзаголовка "повесть сердца" одолевает подозрение, а нет ли тут элемента пародии? Рассказывает эта "сердечная" повесть, как реальный деревенский быт разрушает опоэтизированный образ деревни, навеянный "деревенской прозой". Лирический герой пытается идентифицировать себя с писателями-"деревенщиками" старшего поколения (помимо В. Белова его явно восхищают и В.Астафьев с В.Распутиным и В.Шукшиным). Повествовательная манера традиционная для деревенской прозы. Так же старательно alter ego автора перебирает её гуманистические ценности и художественные приёмы. Воссоздаёт излюбленные деревенщиками образы природы и деревенских жителей. Но... Чем дальше, тем сильнее кажется, что ему надоедает и смотреть, и описывать деревню и её обитателей в такой манере. Поэтому, устав толкать повествание вперёд, он решительно обрубает его двусмысленной фразой: "Впрочем, я был, наверное, слишком избалован для того, чтобы есть суп из одного только зеленого лука", оставляя читателя при подозрениях, что из повести вырвали страницы окончания. Ну, или она осталась недописанной. Наверно, называть это "пародией", все-таки, не вполне уместно: любовь автора к "деревенской прозе" не вызывает сомнений. Но мощная самоирония, как и лёгкая ирония в адрес читателя слышатся столь же отчётливо, как и уважение к старшим собратьям по перу.
3. Михаил Тарковский. "Встречи с Астафьевым", "Ложка супа", "Девятнадцать писем" [Вкратце]Очаровательный стык Бунинской и Астафьевской литературных традиций, или "Митина любовь" в современной вариации. Рассказ полностью самостоятелен, и вне знакомства с рассказами Бунина только выигрывает, потому что в этом случае не напрашиваются невольные сравнения стилистики и изобразительных средств. Но рефлексию главного героя, которого, наверно, совершенно не случайно тоже зовут Дмитрием, и Митей, а не Димой, очень интересно сравнивать с тем, что рассказывает о своем Мите Бунин. "Гостиница " Океан". "Замороженное время" [Вкратце]Этот рассказ мне очень понравился, больше всех остальных, что я успела прочитать. "Отдай мое" [О прозе Тарковского]У Тарковского меня очаровала позиция повествователя. Прочитанные рассказы как будто напрочь лишены авторской оценки происходящего. Вроде бы повествование идёт от первого лица. Лирический герой явно обязан автобиографическому материалу. И при этом какая-то полная "несудимость". Рисуется картина жизни, во всём её многообразии. И не отстраненная, не бесстрастная фотографически точная. Но при этом никаких авторских суждений-осуждений-сочувствий. Как-то так я себе представляю буддийских монахов, достигших просветления. При полной вовлечённости в течение жизни, при активном её восприятии, никаких о ней суждений и попыток что-либо кому-либо навязать. Путано, поскольку я никак не сформулирую впечатление. Но оно, буквально, завораживает при чтении Тарковского. Больше всего мне понравился рассказ "Замороженное время", хотя он, на самом деле, наименее показательный про авторскую манеру. Но советовать что почитать для первого взгляда на автора, если меня кто-то спросит, буду именно его.
4. Божена Немцова. "Бабушка" [Вкратце]Сентиментальный роман с подзаголовком "Энциклопедия сельской жизни". То есть, пасторальная идиллия с элементами чешского фольклора. Светлая, трогательная и уютная книга, которая может показаться скучной или "совсем сказочной". Но лично я обожаю книжки о важности бабушек для внуков.
5. Алексей Гедеонов. "Случайному гостю" [Вкратце]Прелесть, что за книжка. Читается неровно. Сначала полный восторг от колоритности деталей и персонажей, потом они начинают утомлять и хочется более выраженного сюжета, а потом сам не замечаешь, как успел втянуться. Думаю, под следущий Новый Год я ее перечитаю, как минимум, избранными описаниями.
Не дочитала: Фазиль Искандер, "Сандро из Чегема". [Почему]Отличная книга, наверно, вершина творчества Искандера в принципе. Всё очень интересно, начиная с жанровой формы. Это роман в новеллах, каждую из которых можно читать как самостоятельное произведение. Исходит всё это явно из эпоса как формы, и демонстрирует прочие жанровые формы, от плутовского романа до фельетона, включая элементы лирической и психологической прозы. И эта замысловатовая жанровая форма прекрасно поддерживает идейно-тематический строй. Потому что главный герой там, все-таки, народ Абхазии во всём его национальном многообразии, включая вымышленных "эндурцев абхазского (и любого другого) происхождения". А основной конфликт - попытка построить безклассовое общество на почве доклассового. Потому что народ Абхазии живёт не по законам, а по обычаям, и попытка, например, колхоз на такой почве с таким людским сознанием создать - заведомо обречена. История сквозь призму этих новелл предстаёт в другом свете, многое начинает восприниматься глубже. Я читала с огромным удовольствием и прочла первую книгу, это около десятка новелл, а всего их около тридцати, по-моему. Мне было интересно, но, дочитав первую книгу, я легко отложила. Интересно, но "не про меня", в моём текущем настроении-состоянии эта книга меня всего лишь занимает, не слишком затрагивая "за живое". Возможно, я вернусь к ней позже, особенно, если под руку попадёт бумбук. Возможно, не дочитаю никогда. Тот случай, когда всё очень нравится, но читать ради того, чтоб составить представление, такие книги неохота. Она слишком хороша для такого "ознакомительного чтения".
Бросила:
Валерий Попов, "Евангелие от Магдалины".[Почему]Не совпала. Промучилась две главы, так и не сумела заинтересоваться чем бы то ни было, прям все мимо меня
Валерий Попов, "Чернильный ангел" [Почему]Это сборник рассказов и повестей, изданный в 2001 году. Я осилила первые полтора. Возможно, дальше там начинается что-то хорошее, но лично я лучше ромфанта или научпопа с мемуаристикой почитаю. Такая беллетристика меня не трогает вообще ни за ум, ни за сердце.
Валерий Попов, "Плясать до смерти" [Почему]Выдержала первую главу. Манера повествования показалась сардонической. История начинается с дня рождения девочки, к которому её родители явно оба морально и психологически не готовы. И дальше идет подготовка читателя к несчастью. Отец главного героя захотел назвать внучку в честь своей сестры, которая его вырастила. Наверно, не надо было. Заслуг у той сестры было лишь, что всю жизнь жила очень тяжело и умерла в святой бедности. Зато мать гг обижалась на отца за то, что тот бросил её с детьми, и недолюбливала его деревенскую родню. Поэтому ей не понравилось, как назвали внучку, она уехала к другой и любила ее больше и вырастила, как следует. Наверно, не надо было увозить дочку из старой родительской квартиры в новостройку: там звучали голоса любви и дружбы, пусть бы звучали и над ней. Но новостройка была маминой наградой, она бы обиделась, если б от неё отказались бы... И так по нарастающей. Первая фраза (многие народы бдительно следят, что первым скажет ребёнок, считая, что она определяет его судьбу) "Насьтка цуцело маму измуцило". Купили дочке попугая, а он ей щеку порвал, так что шрам остался на всю жизнь, особенно заметный, когда она нервничала, а нервничала она всегда.
Что вырастет из ребёнка - всегда лотерея. Как сказал один философ, рожать надо человек пять, тогда методом исключения хоть один хороший и счастливый вырастет. Все сходятся, что всё, что нужно ребенку, чтобы вырасти обычным человеком, живущим нормальными чёрно-белыми полосами, это - любовь. До сих пор не разобрались, как правильно любить ребёнка. Если нормальный вырос, тогда задним числом детство, например, с бабушкой и дедушкой, даже если бабушка слегка сумасшедшая, а дедушка немного дурак, осмысляется как счастливое, исполненное любви. Если человек "не удался", тогда задним числом жизнь осмысляется как череда родительских ошибок, а каждая мелочь мучительно переживается, как вероятный проросток будущего горя: не надо было бабушке так часто отдавать... На самом деле, не дай Бог никому! Здесь девочка, скорей всего, ещё и прожила недолго. Иначе ретроспектива выстраивалась бы иная, без всех этих бесконечных "наверно, не надо было".
Не захотелось мне читать о том, как кому-то, не факт, что полностью вымышленному, не удалось вырастить счастливого ребёнка. Мне стыдно, но... я лучше ромфанта почитаю о том, как удачно выйти замуж за лучшего дракона на деревне.
Ф. Ницше, "Генеалогия морали"[Почему]
Взялась за неё, чтоб поглядеть первоисточник понятия ressentiment, потому что Блум в "Западном каноне" вводит понятие "школа ресентимента" и сильно язвит в адрес писателей, сделавших ресентимент частью своей идентичности. И, по-моему, вкладывает в это слово что-то свое, а и с первоначальной версией не знакома. Сначала удивилась, как хорошо у меня пошел Ницше. Раньше я его долго не выдерживала. А в этот раз меня внезапно так увлекла его поэтика и афористичность! Но все равно надолго меня не хватило. Разобравшись с ресентисентом, читать перестала, потому что в целом философия Ницше во многих местах морально устарела и его рассуждения утомляют.
Ресентимент по Ницше, насколько я поняла, это бессильная зависть-ненависть слабого к более сильному, который назначается виновником личных неудач, ценности которого подлежат порицанию, а еще лучше - уничтожению. На бытовом уровне выражается в позиции "Ненавижу гада! Хорошо живёт, поэтому у меня все плохо. Убил бы, да руки коротки. Поэтому удовлетворимся мнением, что я добрый и хороший, а он - плохой и злой. И попробуем привить ему добродетель, что он стал таким же, как я". Ницше - интересный мыслитель, не смотря на всё его идейные "перекосы" , чеховское "выдавливать раба по капле" явно восходит к Ницше, а не растёт из биографии, как убеждали в школе. Но читать Ницше долго я по-прежнему не могу, он мне кажется избыточно многословным и нудным. На мой субъективный плебсовкус, изложить, чем мораль господ отличается в лучшую сторону от рабской, можно было намного короче и без рывков в разные стороны.
[Образец рассуждений Блума]«Идеализм», в отношении которого непросто удержаться от иронии, нынче моден в наших школах и университетах, где все эстетические и большинство интеллектуальных стандартов отбрасываются во имя социальной гармонии и борьбы с исторической несправедливостью. «Расширение Канона» на практике стало уничтожением Канона, потому что в учебные программы сейчас входят вовсе не лучшие писатели, которым случилось быть женщинами и лицами африканского, латиноамериканского или азиатского происхождения, а писатели, способные предложить читателю немногое, кроме ресентимента, сделанного ими частью своей идентичности.