Полоса отчуждения. Уроки Берлинской стены
Tear down the wall (Снесем же стену)
Pink Floyd
Мы живем прямо на полосе, где проходила северная часть Берлинской стены. Всего 24 года назад здесь была "ничья земля" - полоса отчуждения, огражденная двумя стенами, слоями колючей проволоки, вышками и противотанковыми ежами. По утрам я бегаю в Mauer парке, которого почти три десятка лет не было на карте, это было мертвое пространство между враждебными мирами, в которое залетали только пули, настигающие дерзновенных перебежчиков, стремившихся эти два мира соединить.
За одну ночь стена врубилась в дома, насильно выкинув их обитателей, перерезала улицы, разрубила пополам семьи, дружбу, любовь, раскрошила судьбы в бетонную крошку. 28 лет истории человеческого чудовища.
Но теперь чудовище повержено. Полоса отчуждения зарастает новой кожей красивых домов (см. фото внизу), по тропе из железного листа, выложенного по ходу стены, катают коляски, местами еще не скошенный бурьян украшают молодые березки.
Однако новая жизнь невозможна там, где нет памяти. Поэтому стена призраком мерцает сквозь яркие краски города. Каждые сто метров Bernauer Strasse пробита мемориальными островками с фотографиями, артефактами, аудио-гидами. Люди, проходя мимо в своей забывчивой суете, тормозят на этих островках, замирают в почтении, приподнимают детей, чтобы лучше разглядеть детали на фотках. Они смотрят на семью, разделенную стеной (см. фото наверху) и печатают в своей душе и душе своих детей, что такое не должно повториться.
...Я гуляю по Кузнецкому Мосту в Москве в поисках кофе-кафешки. Ландшафт резко меняется, когдя я забредаю на Лубянку, словно попал в полосу отчуждения. Жизнь обходит район, как чумной. Карающие глыбы лубянских дворцов смердят гулагом. Одинокая кофемания с редкими серыми тенями за столиками подходит больше для очных ставок, чем для живого общения. Здесь только гордый ресторан "Щит и Меч" с рабскими застольями и фальшивыми здравницами. Был и я на такой раз. Чествовали генерала, низшие чины громко пели дифирамбы и низко кланялись, но в их глазах читалось: "Не повернитесь ко мне спиной ненароком, товарищ генерал, нож войдет по самую рукоятку". Читал это и генерал, но только крепче налегал на водку. Скованные одной цепью. Рубль вход, никчемная жизнь - выход.
Когда сняли памятник Дзержинскому в 91-м, мы все как-то успокоились, думали что здравый смысл возобладал, раковая опухоль удалена, мы прошли этот урок и начинаем выздоравливать. Как оказалось, успокоились рано.
Здесь нет памяти, здесь только похмельное забытье, и потому человеческое чудовище не покидает нас. Полоса отчуждения режет сердца по-живому. И нет палачам покаяния, и нет погибшим отпущения, и нет живущим мира.
Мой брат после армии собрался пойти в школу ФСБ. Слушав его аргументацию, я с леденеющей душой понял, что нет памяти, нет уроков. Все стерто, засунуто под лубянский ковер. Снова престиж, сила и деньги. И малыши, закрыв глаза и протянув вперед жадные ручки, топают по конвейеру на бойню. Я лег костьми на пути у брата, и трагедии в моей семье не случилось. Зато случается ежедневно в других сотнях таких же.
Мой отец был шеф-пилотом очень больших советских шишек. Повидал разного. Пугали много. Может и боялся, но дома не показывал. Дома он всегда был ироничен и не стеснялся рассказывать байки о своих международных полетах с "главным пассажиром" в 70-е и 80-е. Как в каждом детском рисунке солнце, так в каждом его рассказе присутствовали персонажи из КГБ, которых отец называл "молчи-молчи". Бесстрашие и презрительная ирония к силовым структурам передались и мне. Потом масла в огонь добавил Солженицин и другие свидетели геноцида моего народа, и образ в голове сложился и отпечатался в памяти.
Память нужна как урок, который уже выучен, его не надо проходить заново. Особенно коллективная память, которая уязвима к смене поколений, переписанным учебникам, первоканальной лжи. Я храню эту память благодаря отцу, благодаря призраку Берлинской стены, и не допущу чудовища хотя бы в мою семью. А для коллективной памяти у меня есть мечта: сравнять Лубянку с землей и открыть детскую площадку высотой до небес, как надежду на возвращение человечности.
На фото: (наверху) родители показывают своих детей близким, не успевшим перебраться через стену до ее полного закрытия. 1961 год.
(внизу) дизайнер Helle Schröder построила для своих детей дом без внутренних стен на месте прохождения Берлинской стены.
