Для ценителей прекрасного
Делаю материал об искусстве, обратилась за комментарием к Тиберию Сильваши. Если вы не знаете, кто это, дальше читать вам будет неинтересно. Вообще у меня задание было придолбаться к художникам и получить от них конкретные проекты с конкретными эскизами, чтобы их можно было использовать как иллюстрации. А Тиберий Сильваши прислал мне в качестве ответа благодарность за то, что я со своим заданием натолкнула его на некоторые мысли (что, конечно, очень круто), а также небольшое эссе. Я его дочитала и часа два пребывала в ахуе. Потому что:
Художник стрит-арта - «художник-партизан». Для него обжитая, общественная, городская территория является территорией оккупированной. И территория эта для него невероятно желанна. Его вторжение на это пространство, акт эротичный и деконструируя его своим вторжением он делает жест вызова, жест символического присвоения.
Партизан - «субкультурный» герой войны.
Художник стрит-арта, занимает аналогичное место в культурной индустрии.
Такие же пары существовали во многих общественных формациях, образуя дихотомию «верха-низа». Ближайшей по времени парой были в Советском Союзе - официальная, наглядная агитация и программа монументальной пропаганды \мозаики, росписи и т.д.\ идеологически представлявшая «верх» и «низовой» аналог стрит-арта - надписи на заборах, а также граффити в общественных туалетах. И если официальная культура работала на доминирующую идеологию, то субкультура работала с зажатыми сексуальными влечениями и их символами. Надпись на заборе из трех букв, значил как символический захват территории, так и отношение к властной идеологии.
Архетипом стрит-артистов всех времен, есть, безусловно, художник-шаман, магическое пространство первобытного общества. Рисуя мамонта, оленя или бизона он «присваивал» его душу, захватывал его тело, магически начинал обладать им. Так закладывался фундамент в механизм «желания», «овладения», и «подчинения».
Ведя партизанскую войну с социумом, художник стрит-арта, анонимен. «Захватывая» пространство, он воюет еще и со временем. Его тактика, тактика наскока, набега. Необходимость быть не увиденным, не опознанным - превращает его в призрак, а его труд, как бы появившийся ниоткуда, - в магическое действо.
Но если такой художник еще мог сохранить свою анонимность и органичность в условиях жесткой тоталитарной системы, то общество потребления его просто съедает.
Жест, маркирующий пространство свободы, превращается в знак идентичности - «свой-чужой», принадлежащей миру моды.
Войдя в соприкосновение с институциями культур-индустрии, он входит в пространство мейнстрима.
Из свободной фигуры партизана-охотника, он становится ручным животным на сафари индустрии развлечения.
Выйдя из темноты на свет, став публичной фигурой, художник стрит-арта, становится объектом масс медиа.
Попадание в фокус журнала «Фокус» - это приговор.
Художник стрит-арта - обречен!
Т Сильваши. Киев. 2010.
Художник стрит-арта - «художник-партизан». Для него обжитая, общественная, городская территория является территорией оккупированной. И территория эта для него невероятно желанна. Его вторжение на это пространство, акт эротичный и деконструируя его своим вторжением он делает жест вызова, жест символического присвоения.
Партизан - «субкультурный» герой войны.
Художник стрит-арта, занимает аналогичное место в культурной индустрии.
Такие же пары существовали во многих общественных формациях, образуя дихотомию «верха-низа». Ближайшей по времени парой были в Советском Союзе - официальная, наглядная агитация и программа монументальной пропаганды \мозаики, росписи и т.д.\ идеологически представлявшая «верх» и «низовой» аналог стрит-арта - надписи на заборах, а также граффити в общественных туалетах. И если официальная культура работала на доминирующую идеологию, то субкультура работала с зажатыми сексуальными влечениями и их символами. Надпись на заборе из трех букв, значил как символический захват территории, так и отношение к властной идеологии.
Архетипом стрит-артистов всех времен, есть, безусловно, художник-шаман, магическое пространство первобытного общества. Рисуя мамонта, оленя или бизона он «присваивал» его душу, захватывал его тело, магически начинал обладать им. Так закладывался фундамент в механизм «желания», «овладения», и «подчинения».
Ведя партизанскую войну с социумом, художник стрит-арта, анонимен. «Захватывая» пространство, он воюет еще и со временем. Его тактика, тактика наскока, набега. Необходимость быть не увиденным, не опознанным - превращает его в призрак, а его труд, как бы появившийся ниоткуда, - в магическое действо.
Но если такой художник еще мог сохранить свою анонимность и органичность в условиях жесткой тоталитарной системы, то общество потребления его просто съедает.
Жест, маркирующий пространство свободы, превращается в знак идентичности - «свой-чужой», принадлежащей миру моды.
Войдя в соприкосновение с институциями культур-индустрии, он входит в пространство мейнстрима.
Из свободной фигуры партизана-охотника, он становится ручным животным на сафари индустрии развлечения.
Выйдя из темноты на свет, став публичной фигурой, художник стрит-арта, становится объектом масс медиа.
Попадание в фокус журнала «Фокус» - это приговор.
Художник стрит-арта - обречен!
Т Сильваши. Киев. 2010.