Государственный антисемитизм в СССР - 2.1 (часть вторая)

[iguanodonna]

Государственный антисемитизм в СССР -1
Государственный антисемитизм в СССР - 2.1 (часть первая)Продолжу, ибо в предыдущем посте всё не поместилось

Comments

Антисемит Понтрягин

[observer_lj]

Запомнилась мне студентка Валя Бурдина. Это была очень бедная девочка из русской рабочей семьи. Будучи студенткой, она одевалась в какие-то отрепья. В математике она проявила значительные способности, так что я решил взять её в аспирантуру. Перед самым окончанием университета она совершила поступок, который затруднил принятие её в аспирантуру. На политическом семинаре она внезапно предложила обсудить вопрос о том, правда ли, что евреев не пускают в аспирантуру. Ей так говорили. Никакого обсуждения не последовало, но в характеристике ей вписали фразу, которая препятствовала поступлению в аспирантуру? Так что в университет я её уже не мог взять.

Я стал стараться взять её в Стекловский институт, и дирекция согласилась. Однако в отделе кадров её дело застряло и не двигалось вперёд. Тогда я пошёл к главному учёному секретарю Академии наук СССР А. В. Топчиеву и изложил ему дело. Я сказал ему, что у меня есть ученики различных национальностей - евреи, грузины, татары и другие. Но мне хотелось бы иметь также и русских. С этой точки зрения Валя Бурдина представляет для меня большой интерес, тем более, что она происходит из рабочей семьи. Топчиев пошёл мне навстречу, и Валя Бурдина была принята в аспирантуру Стекловского института. Её дипломная работа, а также, я думаю, кандидатская, обсуждались нами при катании на коньках.

[...]

До войны я несколько раз ездил в Воронеж и читал лекции в Воронежском университете. Там я познакомился с очень милой студенткой Асей Гуревич. По окончании Воронежского университета я взял её в аспирантуру в Москву, думаю, что в Стекловский институт. Во время войны она находилась где-то далеко в эвакуации. Выписал её оттуда обратно в Москву по моей просьбе директор Стекловского института Виноградов для окончания аспирантуры. Именно у Аси Гуревич и прописался Рохлин на правах её мужа.

Перед войной она пришла ко мне в новую квартиру и посмотрела мою большую комнату, сказала: «Здесь можно танцевать». И начала учить меня танцам. Тогда и начались мои танцы дома. Ася Гуревич в течение нашего знакомства неоднократно обращалась ко мне с просьбой помочь кому-нибудь из её друзей в каком-то смысле. Это были всегда евреи. Мне это не казалось странным, поскольку сама она была еврейкой и, естественно, имела такое же окружение. Но уже после войны она меня совершенно поразила одним своим заявлением. Она жаловалась мне, что в текущем году в аспирантуру принято совсем мало евреев, не более четверти всех принятых. А ведь раньше, сказала она, принимали всегда не меньше половины...