Столыпин уехал в Киев, где его сейчас же застрелили...
Мемуары К.Чуковского доставили ещё парочку милых картин прошлого. Оказывается, как раз во время Великой войны (!) европейская публика и перешла на пляжное загорание в неодетом виде; вот описание прежней картины, года ещё 1914-го :
"Характерно для тогдашних нравов: в жаркий день на пляже, у самого моря, люди не решаются раздеться, а лежат в сапогах, в пиджаках, облаченные в тяжелые ткани; насколько я помню, лишь во время войны, начиная с 1916 года, на пляжах Европы стали нежиться под солнцем обнаженные люди.".
Вторая картинка - о ненависти к Столыпину, принятой в доперестроечном СССР.
Мемуаристу-Чуковскому прямо хохочется от убийства "вешателя":
" ...когда Репин писал мой портрет, я в шутку сказал ему, что, будь я чуть-чуть суевернее, я ни за что не решился бы позировать ему для портрета, потому что в его портретах таится зловещая сила: почти всякий, кого он напишет, в ближайшие же дни умирает. Написал Мусоргского - Мусоргский тотчас же умер. Написал Писемского - Писемский умер. А Пирогов? А Мерси д’Аржанто? И чуть только он захотел написать для Третьякова портрет Тютчева, случилось так, что Тютчев в том же месяце заболел и вскоре скончался.
Присутствовавший при этом разговоре писатель-юморист О. Л. д’Ор (Оршер) сказал умоляющим голосом:
- В таком случае, Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина!
Все захохотали. Столыпин был в то время премьер-министром, и мы ненавидели его.
Прошло несколько месяцев. Репин сказал мне:
- А тот ваш Ор оказался пророком. Еду писать Столыпина по заказу Саратовской думы...
...Едва только Репин закончил портрет, Столыпин уехал в Киев, где его сейчас же застрелили. Сатириконцы говорили смеясь:
- Спасибо Илье Ефимовичу!".
...Столыпинские ужасы, впрочем, вот как излагает Солженицын: "А террор был такой: введены (и действовали 8 месяцев) для особо тяжких (не всех) грабительств, убийств и нападений на полицию, власти и мирных граждан - военно-полевые суды, чтобы приблизить к моменту и месту преступления - разбор дела и приговор. (Предлагали Столыпину объявить уже арестованных террористов заложниками за действия невзятых - он, разумеется, это отверг.) Была установлена уголовная ответственность за распространение (до сих пор практически безпрепятственное) в армии - противоправительственных учений. Устанавливалась уголовная ответственность и за восхваление террора (до сих пор для думских депутатов, прессы да и публики - безпрепятственное). Смертная казнь, согласно закону, применялась к бомбометателям как прямым убийцам, но нельзя было применять её к уличённым изготовителям этих самых бомб. […] А между тем […] тотчас по введении военно-полевых судов террор ослаб и упал".
(интересно, помогая в годы гонений диссиденту-Солженицыну, Чуковский и насчёт Столыпина как-то прозрел?)
"Характерно для тогдашних нравов: в жаркий день на пляже, у самого моря, люди не решаются раздеться, а лежат в сапогах, в пиджаках, облаченные в тяжелые ткани; насколько я помню, лишь во время войны, начиная с 1916 года, на пляжах Европы стали нежиться под солнцем обнаженные люди.".
Вторая картинка - о ненависти к Столыпину, принятой в доперестроечном СССР.
Мемуаристу-Чуковскому прямо хохочется от убийства "вешателя":
" ...когда Репин писал мой портрет, я в шутку сказал ему, что, будь я чуть-чуть суевернее, я ни за что не решился бы позировать ему для портрета, потому что в его портретах таится зловещая сила: почти всякий, кого он напишет, в ближайшие же дни умирает. Написал Мусоргского - Мусоргский тотчас же умер. Написал Писемского - Писемский умер. А Пирогов? А Мерси д’Аржанто? И чуть только он захотел написать для Третьякова портрет Тютчева, случилось так, что Тютчев в том же месяце заболел и вскоре скончался.
Присутствовавший при этом разговоре писатель-юморист О. Л. д’Ор (Оршер) сказал умоляющим голосом:
- В таком случае, Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина!
Все захохотали. Столыпин был в то время премьер-министром, и мы ненавидели его.
Прошло несколько месяцев. Репин сказал мне:
- А тот ваш Ор оказался пророком. Еду писать Столыпина по заказу Саратовской думы...
...Едва только Репин закончил портрет, Столыпин уехал в Киев, где его сейчас же застрелили. Сатириконцы говорили смеясь:
- Спасибо Илье Ефимовичу!".
...Столыпинские ужасы, впрочем, вот как излагает Солженицын: "А террор был такой: введены (и действовали 8 месяцев) для особо тяжких (не всех) грабительств, убийств и нападений на полицию, власти и мирных граждан - военно-полевые суды, чтобы приблизить к моменту и месту преступления - разбор дела и приговор. (Предлагали Столыпину объявить уже арестованных террористов заложниками за действия невзятых - он, разумеется, это отверг.) Была установлена уголовная ответственность за распространение (до сих пор практически безпрепятственное) в армии - противоправительственных учений. Устанавливалась уголовная ответственность и за восхваление террора (до сих пор для думских депутатов, прессы да и публики - безпрепятственное). Смертная казнь, согласно закону, применялась к бомбометателям как прямым убийцам, но нельзя было применять её к уличённым изготовителям этих самых бомб. […] А между тем […] тотчас по введении военно-полевых судов террор ослаб и упал".
(интересно, помогая в годы гонений диссиденту-Солженицыну, Чуковский и насчёт Столыпина как-то прозрел?)