Статья в "Свободе" о Пастернаке, Эренбурге... (И. Толстой, 2015)
Бац - и Нобелевка?
"Услышав произнесенное имя ("Эренбург"), Бретон вздрогнул: "Где он?" И, нагнав Эренбурга, он... прямо посреди бульвара остановил его и со словами: "Мсье, пришел час расплаты!" - сильно ударил по лицу...
Андре Бретон. 1930-s
...Возвращался в СССР Пастернак в состоянии все того же легкого помешательства, но теперь уже как человек, на которого дохнула возможность славы. Он словно подсмотрел в Париже свой будущий мемориальный вечер, на котором воздавались неслыханные почести...
Он возвращался в Ленинград пароходом и разделял каюту с секретарем Союза писателей Александром Щербаковым.
"Я, - рассказывал позднее Пастернак Исайе Берлину, - говорил без умолку - день и ночь. Он умолял меня перестать и дать ему поспать. Но я говорил как заведенный. Париж и Лондон разбудили во мне что-то, и я не мог остановиться. Он умолял пощадить его, но я был безжалостен. Наверное, он думал, что я сошел с ума".
"Услышав произнесенное имя ("Эренбург"), Бретон вздрогнул: "Где он?" И, нагнав Эренбурга, он... прямо посреди бульвара остановил его и со словами: "Мсье, пришел час расплаты!" - сильно ударил по лицу...
Андре Бретон. 1930-s
...Возвращался в СССР Пастернак в состоянии все того же легкого помешательства, но теперь уже как человек, на которого дохнула возможность славы. Он словно подсмотрел в Париже свой будущий мемориальный вечер, на котором воздавались неслыханные почести...
Он возвращался в Ленинград пароходом и разделял каюту с секретарем Союза писателей Александром Щербаковым.
"Я, - рассказывал позднее Пастернак Исайе Берлину, - говорил без умолку - день и ночь. Он умолял меня перестать и дать ему поспать. Но я говорил как заведенный. Париж и Лондон разбудили во мне что-то, и я не мог остановиться. Он умолял пощадить его, но я был безжалостен. Наверное, он думал, что я сошел с ума".