В Аризоне есть две больших депортационных тюрьмы...
Оригинал взят у logofilka в Lost in detention
Поскольку вся лента забита перепостами на фоторепортаж из подмосковного лагеря нелегальных иммигрантов, руки чешутся написать, как содержаться нелегалы в наших приграничных краях.
В Аризоне есть две больших депортационных тюрьмы и штук шесть «транзиток». Некоторые прямо на границе, я там не работаю, но в основных двух и в большой транзитке в Финиксе бываю регулярно. О них и пойдет речь.
В тразитной депортационной тюрьме обычно оказываются те, чья личность или чей статус не вполне установлен, или про кого доподлинно известно, что это нелегал депортированный раньше, и его только надо выслать - ни суда, ни адвоката таким не положено. По регламенту, в транзитной депортационной тюрьме должны держать 48 часов, а потом либо депортировать, либо переводить в нормальную тюрьму, либо отпускать. На практике же, люди там сидят неделями, иногда - месяцами, если нет возможности установить личность депортируемого, а сам он отказывается предоставлять документы.
В таких заведениях нелегалы обычно сидят в бетонном мешке по 40-50 человек в комнате без окон и дверей, и каждому вместо кровати положен небольшой матрасик, который можно раскатать и поспать на квадратном метре отведенной тебе жилой площади. Из продовольствия есть бачок с проточной водой и раз в сутки алюминевый поддон с хлебом и сосисками, которые расхватывают сильнейшие, оставляя остальных, по сути, голодать. Время от времени заключенных выдергивают к депортационному офицеру, который нежно уговаривает самодепортироваться и не морочить людям голову. В Аризоне еще любят подсовывать испаноговорящим нелегалам бумаги на английском и говорить: «Подпиши вот здесь, и пойдешь себе домой.» Но при этом не уточняют, что «домой» - это в Мексику. Если нелегал поставил свою подпись - обратного пути нет, даже если он наймет тысячу адвокатов.
Если человек не «самодепортировался» и на него не накопали старого компромата, есть два пути: иммиграционные власти могут сами назначить залог и отпустить, иногда с «браслетом» на ноге, до суда, либо нелегал отправляется в депортационную тюрьму. В таких заведениях содержаться те, кому либо выход под залог не положен по причине уголовного прошлого, либо у семьи нет денег залог заплатить. Это означает, что все суды у них будут на территории тюрьмы.
В Аризоне, как я говорила, есть две депортационные тюрьмы, и разница между ними значительная. Илой (Eloy) - частное заведение, управляемое Correctional Corporation of America (да, тюрьмы в Америке тоже есть частные - капитализм). Там совершенный адский ад, все за закрытыми дверями, чтобы получить свидание с клиентом ноги сотрешь, и весь административный персонал работает по принципу «не положено» и «не пускать». По моему впечатлению, все силы там брошены не на то, чтобы система функционировала в рамках цивильности и законности, а на то, чтобы негативная информация не просочилась за стены тюрьмы, а то государство не продлит контракт с владельцами. Как мне неформально признался один охранник, там все время содержится людей на 40-50% больше, чем есть койко-мест. Это та самая тюрьма, из которой систематически поступали сигналы о том, что там охранники насиловали заключенных, а государственные службы отказались расследовать эти жалобы. Это оттуда приходят сообщения о самоубийствах и попытках самоубийств уже приговоренных к депортации, но еще не высланных.
Другая тюрьма - Флоренс (Florence) - вполне себе государственная. Персонал там более-менее расслабленный, потому как за контракт с правительством бороться не надо. Охраники водят заключенных по коридорам под шутки-прибаутки и я видела пару раз, как охрана приносила депортируемым еду в комнату ожидания, чтобы не пропустили ланч, если суд затянется.
Там, однако, тоже совсем не финский лагерь для беженцев. Поскольку в депортационных тюрьмах обычно держат нелегалов с уголовным прошлым, атмосфера там соответствующая. Даже если особых злоупотреблений со стороны администрации нет, никто особо не заботится обеспечением безопасности заключенных. Потому что Конституция нелегалов практически не защищает, а федеральный закон не дает возможности судить власти за ненадлежащие условия содержания, поскольку в действии принцип «не нравится - вали на историческую родину». В таких тюрьмах оказывается очень смешанный контингент: от обычных полуграмотных работяг, попавшихся на работе без разрешения (уголовное преступление в Аризоне), до матерых транпортировщиков наркоты. Кто там выживает, я догадываюсь, когда приезжаю на слушанье к какому-нибудь такому «работяге», а он вдруг говорит: «Я передумал, буду депортироваться». И на все увещевания подождать пару недель, и вот сечас мы уже остановим депортацию, и начнем выправлять тебе легальный статус, только тупо повторяет: «А можно выслать меня прямо сегодня?» Тут я вижу это характерное выражение лица, и понимаю, что спрашивать ничего не надо, и просто прошу судью отдать распоряжение, чтобы клиента посадили на ближайший автобус.
Да, и сидят в депортационных тюрьмах часто без шанса увидиться с родными, потому что на свидания и судебные слушанья пускают только тех, кто в легальном статусе, а среди моего контингента это редкость.
А что будет с российски палаточным лагерем депортируемых понятно: как всегда, неожиданно настанет зима, и все эту потемкинскую деревню свернут и забудут.
Поскольку вся лента забита перепостами на фоторепортаж из подмосковного лагеря нелегальных иммигрантов, руки чешутся написать, как содержаться нелегалы в наших приграничных краях.
В Аризоне есть две больших депортационных тюрьмы и штук шесть «транзиток». Некоторые прямо на границе, я там не работаю, но в основных двух и в большой транзитке в Финиксе бываю регулярно. О них и пойдет речь.
В тразитной депортационной тюрьме обычно оказываются те, чья личность или чей статус не вполне установлен, или про кого доподлинно известно, что это нелегал депортированный раньше, и его только надо выслать - ни суда, ни адвоката таким не положено. По регламенту, в транзитной депортационной тюрьме должны держать 48 часов, а потом либо депортировать, либо переводить в нормальную тюрьму, либо отпускать. На практике же, люди там сидят неделями, иногда - месяцами, если нет возможности установить личность депортируемого, а сам он отказывается предоставлять документы.
В таких заведениях нелегалы обычно сидят в бетонном мешке по 40-50 человек в комнате без окон и дверей, и каждому вместо кровати положен небольшой матрасик, который можно раскатать и поспать на квадратном метре отведенной тебе жилой площади. Из продовольствия есть бачок с проточной водой и раз в сутки алюминевый поддон с хлебом и сосисками, которые расхватывают сильнейшие, оставляя остальных, по сути, голодать. Время от времени заключенных выдергивают к депортационному офицеру, который нежно уговаривает самодепортироваться и не морочить людям голову. В Аризоне еще любят подсовывать испаноговорящим нелегалам бумаги на английском и говорить: «Подпиши вот здесь, и пойдешь себе домой.» Но при этом не уточняют, что «домой» - это в Мексику. Если нелегал поставил свою подпись - обратного пути нет, даже если он наймет тысячу адвокатов.
Если человек не «самодепортировался» и на него не накопали старого компромата, есть два пути: иммиграционные власти могут сами назначить залог и отпустить, иногда с «браслетом» на ноге, до суда, либо нелегал отправляется в депортационную тюрьму. В таких заведениях содержаться те, кому либо выход под залог не положен по причине уголовного прошлого, либо у семьи нет денег залог заплатить. Это означает, что все суды у них будут на территории тюрьмы.
В Аризоне, как я говорила, есть две депортационные тюрьмы, и разница между ними значительная. Илой (Eloy) - частное заведение, управляемое Correctional Corporation of America (да, тюрьмы в Америке тоже есть частные - капитализм). Там совершенный адский ад, все за закрытыми дверями, чтобы получить свидание с клиентом ноги сотрешь, и весь административный персонал работает по принципу «не положено» и «не пускать». По моему впечатлению, все силы там брошены не на то, чтобы система функционировала в рамках цивильности и законности, а на то, чтобы негативная информация не просочилась за стены тюрьмы, а то государство не продлит контракт с владельцами. Как мне неформально признался один охранник, там все время содержится людей на 40-50% больше, чем есть койко-мест. Это та самая тюрьма, из которой систематически поступали сигналы о том, что там охранники насиловали заключенных, а государственные службы отказались расследовать эти жалобы. Это оттуда приходят сообщения о самоубийствах и попытках самоубийств уже приговоренных к депортации, но еще не высланных.
Другая тюрьма - Флоренс (Florence) - вполне себе государственная. Персонал там более-менее расслабленный, потому как за контракт с правительством бороться не надо. Охраники водят заключенных по коридорам под шутки-прибаутки и я видела пару раз, как охрана приносила депортируемым еду в комнату ожидания, чтобы не пропустили ланч, если суд затянется.
Там, однако, тоже совсем не финский лагерь для беженцев. Поскольку в депортационных тюрьмах обычно держат нелегалов с уголовным прошлым, атмосфера там соответствующая. Даже если особых злоупотреблений со стороны администрации нет, никто особо не заботится обеспечением безопасности заключенных. Потому что Конституция нелегалов практически не защищает, а федеральный закон не дает возможности судить власти за ненадлежащие условия содержания, поскольку в действии принцип «не нравится - вали на историческую родину». В таких тюрьмах оказывается очень смешанный контингент: от обычных полуграмотных работяг, попавшихся на работе без разрешения (уголовное преступление в Аризоне), до матерых транпортировщиков наркоты. Кто там выживает, я догадываюсь, когда приезжаю на слушанье к какому-нибудь такому «работяге», а он вдруг говорит: «Я передумал, буду депортироваться». И на все увещевания подождать пару недель, и вот сечас мы уже остановим депортацию, и начнем выправлять тебе легальный статус, только тупо повторяет: «А можно выслать меня прямо сегодня?» Тут я вижу это характерное выражение лица, и понимаю, что спрашивать ничего не надо, и просто прошу судью отдать распоряжение, чтобы клиента посадили на ближайший автобус.
Да, и сидят в депортационных тюрьмах часто без шанса увидиться с родными, потому что на свидания и судебные слушанья пускают только тех, кто в легальном статусе, а среди моего контингента это редкость.
А что будет с российски палаточным лагерем депортируемых понятно: как всегда, неожиданно настанет зима, и все эту потемкинскую деревню свернут и забудут.