Для этого Геринга и Гесса поместили в комнату, где они оказались наедине - комната прослушивалась...
"...Жизнь в Нюрнбергской тюрьме заметно отличалась от прежнего заключения обвиняемых в лагере «Мусорная корзина»: раньше им разрешалось общаться между собой, посещать лекции и сидеть на террасе - теперь они проводили большую часть дня в своих одиночных камерах размером 13 на 6,5 футов. Заключённый могли писать одно письмо в неделю; отправка и получение посылок были запрещены. Тюрьма была соединена со зданием суда деревянной крытой галереей - во время одного из проходов Геринга по данной галерее неизвестный бросил в него кинжал, использовавшийся в войсках СС... Обвиняемые располагались на первом этаже одного из пяти тюремных крыльев, где находились под постоянным наблюдением - охранники, менявшиеся раз в 2 часа, были проинструктированы заглядывать в дверной люк каждые 30 секунд, днём и ночью. В тёмное время суток из коридора на каждую кровать направлялась специальная лампа; поворачиваться лицом к стене заключенным запрещалось.
Уборка собственных камер входила в обязанности обвиняемых: подобная работа возмущала Риббентропа, но безупречно выполнялась Кейтелем. Перед началом процесса парикмахер брил заключённых через день; после начала их регулярного появления на публике парикмахер стал приходить ежедневно. Заключённые мылись дважды в неделю в тюремном подвале. В полдень бывшие лидеры Рейха получали воду или кофе, а затем - перед обедом - им разрешалась получасовая прогулка во дворе тюрьмы размером 137 на 97 футов: формально они должны были находиться на расстоянии не менее 10 ярдов друг от друга, но на практике постоянно сбивались в группы, чтобы воспользоваться своим единственным шансом поговорить. Йодль, Шахт и Кейтель не были особенно коммуникабельны; Кальтенбруннера и Франка избегали другие заключённые. Центральной фигурой группы являлся Геринг. Штрейхер вызывал раздражение как заключённых, так и охранников тем, что предпочитал проводить свои физические упражнения во дворе совершенно голым.
Доктор Людвиг Пфлюкер был ответственным за состояние здоровья обвиняемых: к середине ноября руки Геринга больше не дрожали после прекращения приёма паракодеина, люмбаго Йодля также поддавалось лечению, а рука Франка, парализованная с момента попытки самоубийства, начала восстанавливаться. Начальник тюрьмы - полковник Эндрюс - полагал, что «отказ от икры и шампанского принёс этим парням много пользы». О психическом здоровье заключенных заботились психиатр и психолог, которые одновременно изучали своих подопечных и сообщали о своих выводах стороне обвинения... В связи с тем, что в годы войны была популярна «патологизация» руководства Третьего Рейха, целый ряд ученых-психиатров «выстроился в очередь», чтобы получить доступ в тюрьму Нюрнберга. При этом Шахту понравилось проходить психологические тесты, особенно тест Роршаха. По мнению Гилберта, Геринг вёл себя во время тестов «как яркий эгоистичный школьник, стремящийся повыпендриваться перед учителем»; фельдмаршал пришёл в ярость, когда узнал, что Шахт и Зейсс-Инкварт обошли его в тесте IQ.
Допросы, количество которых резко выросло в первые две недели октября 1945 года, иногда нарушали тюремную рутину: после предъявления обвинительного заключения подозреваемым было разъяснено, что они были в праве отказаться от дачи показаний...
Самым стойким к допросам человеком являлся Гесс: с момента прибытия в Нюрнберг его «амнезия», вызывавшая сомнения у психолога Гилберта, была почти полной. Учитывая невозможность стандартного подхода, прокуроры в итоге согласились принять предложение Геринга: Геринг взялся допросить Гесса лично. Для этого Геринга и Гесса поместили в комнату, где они оказались наедине - комната прослушивалась. Сотрудники, слышавшие происходившее, были в восторге и разразились аплодисментами: Геринг поставил спектакль - пародию на американский допрос. При этом Гесс не сказал ничего ценного..."