Всё что надо блеадь знать о Северной Корее
Говорит режиссёр документального кино Виталий Манский:
Так это потом метро. У нас в метро тоже была потрясающая история. Была заложена сцена в метро. И когда мы приезжаем снимать метро, мы видим, что всё метро огорожено такой цепью военных, которые не пропускают в зону метро людей, которые не соответствуют дресс-коду. Какого-то старика с коробкой остановили. То есть они отслеживают, как визуально должны выглядеть люди, которые проходят в ту зону, где мы снимаем. И когда мы уже непосредственно сели в вагон метро, там так устроена система, что иностранец может посетить только 3 станции метро. То есть на одной сесть, на одной выйти посмотреть фойе, и еще одну, и там же выйти на улицу. И когда мы сели в вагон снимать (я работал с двумя операторами), оказалось, что там напряжение ламп в этом метро не соответствует скорости съемки. Одним словом, шло мигание - мы не смогли снять в этом отрезке. Мы проехали 3 станции, и только к третьей станции они наладили синхронизацию с этими лампами. А нам говорят: «Всё, выходите, мы приехали». Я, естественно, понимаю: если я выйду, больше я в это метро никогда не спущусь, не сниму. И я просто тупо не выхожу из этого вагона. Говорю: «Мы не сняли, мы должны ехать дальше». В общем, 20 минут мы ведем переговоры - в вагоне метро, в центре города. Останавливается движение. Поезд никуда не идет, никто из вагона не выходит, никто в вагон не заходит. И в результате этих переговоров (я не помню, они были 20 минут или 40 минут, потому что в такие стрессовые моменты время вообще идет совершенно иначе) мы вдруг находим компромисс. Точнее, они мне предлагают компромиссное решение. Они говорят: «О'кей, дальше вы по-любому не проедете, но сейчас Зин Ми может пересесть и поехать в обратном направлении». Я хватаюсь за последний аргумент как за такую соломинку и говорю: «Но понимаете, мы же уже чуть-чуть сняли. Мы уже сняли этих людей, которые вокруг нее. Нам нужно, чтобы были эти люди». И сопровождающие нам говорят: «А это вообще не проблема». И они обращаются какой-то очень короткой фразой (типа «хенде хох», буквально что-то такое) к этим людям. Они все встают, и весь вагон переходит на противоположную сторону. Садится в другой поезд и едет с нами в обратном направлении. Знаете, если бы я сам не был участником этого процесса, я бы решил, что это просто… чистый Оруэлл.
Так это потом метро. У нас в метро тоже была потрясающая история. Была заложена сцена в метро. И когда мы приезжаем снимать метро, мы видим, что всё метро огорожено такой цепью военных, которые не пропускают в зону метро людей, которые не соответствуют дресс-коду. Какого-то старика с коробкой остановили. То есть они отслеживают, как визуально должны выглядеть люди, которые проходят в ту зону, где мы снимаем. И когда мы уже непосредственно сели в вагон метро, там так устроена система, что иностранец может посетить только 3 станции метро. То есть на одной сесть, на одной выйти посмотреть фойе, и еще одну, и там же выйти на улицу. И когда мы сели в вагон снимать (я работал с двумя операторами), оказалось, что там напряжение ламп в этом метро не соответствует скорости съемки. Одним словом, шло мигание - мы не смогли снять в этом отрезке. Мы проехали 3 станции, и только к третьей станции они наладили синхронизацию с этими лампами. А нам говорят: «Всё, выходите, мы приехали». Я, естественно, понимаю: если я выйду, больше я в это метро никогда не спущусь, не сниму. И я просто тупо не выхожу из этого вагона. Говорю: «Мы не сняли, мы должны ехать дальше». В общем, 20 минут мы ведем переговоры - в вагоне метро, в центре города. Останавливается движение. Поезд никуда не идет, никто из вагона не выходит, никто в вагон не заходит. И в результате этих переговоров (я не помню, они были 20 минут или 40 минут, потому что в такие стрессовые моменты время вообще идет совершенно иначе) мы вдруг находим компромисс. Точнее, они мне предлагают компромиссное решение. Они говорят: «О'кей, дальше вы по-любому не проедете, но сейчас Зин Ми может пересесть и поехать в обратном направлении». Я хватаюсь за последний аргумент как за такую соломинку и говорю: «Но понимаете, мы же уже чуть-чуть сняли. Мы уже сняли этих людей, которые вокруг нее. Нам нужно, чтобы были эти люди». И сопровождающие нам говорят: «А это вообще не проблема». И они обращаются какой-то очень короткой фразой (типа «хенде хох», буквально что-то такое) к этим людям. Они все встают, и весь вагон переходит на противоположную сторону. Садится в другой поезд и едет с нами в обратном направлении. Знаете, если бы я сам не был участником этого процесса, я бы решил, что это просто… чистый Оруэлл.